За короткое время идея "технологического детерминизма" завоевала среди буржуазных ученых массу сторонников.
Ближайшее будущее рассматривалось как простое накопление ростков настоящего в виде "индустриального общества", "технотронной эры", "постцивилизации", "постиндустриализма" и т. п. На международном симпозиуме по проблемам "постиндустриального общества" в Цюрихе в 1971 году автор этого термина американский социолог Д. Белл насчитал более десяти названий для обозначения будущего технического прогресса. Конечно, сторонники "технологического детерминизма" могут принадлежать к различным социальным группировкам, отражать позиции различных слоев современного буржуазного общества. И тем не менее общность исходной позиции ставит их в ряд футурологов-оптимистов.
Подобный футурологический оптимизм несет на себе вполне определенный социальный отпечаток, отражая надежду правящих классов на неповторимость в будущем социальных бурь и революций. Обоснование столь напрасных надежд было подготовлено идеей "технологического детерминизма":: развитие техники создает мир массового потребления и ликвидирует эксплуатацию человека капиталом. Правда, на месте эксплуатации появляются как бы новые формы угнетения, связанные с возрастанием отчуждения человека от бездумного мира техники. Об этом писал французский социолог А. Турен. Однако при этом он утверждал, что опасность отчуждения человека от созданного им "общества вещей" ликвидируется в постиндустриальном обществе, которое сохраняет исходные принципы капитализма и устанавливает "зависимое соучастие" людей. Вместе с тем Турен пророчествовал, будто в обществе "бюрократического коллективизма" [ Touraine A. La societe post-indastrielle, P, 1964. ], как он изображал социализм, отчуждение человека от техники становится всеобщим признаком нашей жизни.
В работе американского профессора социологии С. Хетцлера, написанной с позиций воинствующего антимарксизма, утверждается, что "Техника по своей сути является системой социальных и физических связей или способов взаимодействия между человеком и механизмами, с помощью которых он трудится. Техника - это социо-техничеекая энтелегия (причина существующего. - Авт.), содержащая семена своего собственного роста, которые могут в благоприятных условиях произрастать независимо от других, более поверхностных социальных и экономических факторов, с которыми их принято связывать" [ Hetzler S. Technological growth and social change. L., 1969, p. 293. ]. Технологизм авторской концепции выражен весьма откровенно: доминирующее влияние на человека, - утверждает Хетцлер, - оказывает машина, в связи с чем "понимание сущности отношений между человеком и машиной могло бы во многом способствовать созданию новых концепций, столь необходимых для теории и планирования развития [Там же, к с. ]
Говоря о решающей роли техники в социальных сдвигах, автор заявляет, будто все основные формы контроля над производством, связываемые традиционной теорией с характером собственности, на деле определяются изменением типов механизации. Поскольку же эти изменения выступают как естественный процесс развертывания научно-технического прогресса, существующие формы контроля над производством "не должны исчезать в ходе кровавой революции, а устраняться сами по себе в естественном процессе роста" [ Hetzler S. Technological growth and social change. L., 1969, p. 293. ].
Воинствующий антикоммунизм, откровенное отрицание какой бы то ни было социальной революции как способа ускорения общественного прогресса, технократизм в его наиболее метафизическом виде представлены в книге Хетцлера предельно выпукло и откровенно.
Однако широкое распространение подобных идей в начале 70-х годов отнюдь не свидетельствует об их новизне. Тезисы Белла, Фурастье и других певцов "постиндустриализма" были довольно полно изложены еще в 1954 году в работе французского социолога Ж. Эллюля "Техника. Ставка столетия", выдержавшей ряд изданий [Ellue J. La Technique. Ou e'ehieu du siecle. P., 1954. ]. Из американской литературы к работам подобного рода можно отнести книгу К. Керра, Дж. Данлопа, Ф. Харбинсон и Ч. Майерса, которые в 1954 году объединились в группу "по изучению трудовых проблем в экономическом развитии", а в 1962 году опубликовали работу "Индустриализм и индустриальный человек" [Kerr C., Dunlop J,, Harbinson F., Myers Ch. Industrialism and Indastrial. Man. L., 1962. ].
Вернувшись к своим прогнозам через 10 лет, они с удовлетворением констатировали, что их основополагающие выводы стали своего рода исходным пунктом для новейших концепций "постиндустриального общества". В опубликованном им "Постскриптуме к книге "Индустриализм и индустриальный человек" говорится: "Индустриализация является главным динамическим фактором, действие которого проявляется во всем мире... "Индустриализацией" мы называем всю совокупность отношений, которые устанавливаются между трудящимися, работодателями и обществом с целью использования нововведений современной технологии (машин, методов обслуживания). Эти отношения совершенно иные, чем те, которые преобладают в обществах, состоящих из торговцев, ремесленников, крестьян или охотников и рыбаков. Индустриализация связана с новыми формами поведения, которые оказывают влияние на людей, участвующих в процессе производства, по мере того, как они, если использовать выражение Маркса, переходят от эпохи ветряной мельницы к эпохе паровой машины и продолжают двигаться вперед к обществу, характеризуемому богатым выбором продуктов и услуг [Revie international du travaie", 1971, N 6. ].
Подобный "фетиш техницизации" оказывается как нельзя более удобным для того, чтобы уйти от анализа реальной социальной действительности капитализма и тенденций ее антагонистического развития в мир технократического социального прогнозирования, отождествить научно-техническую революцию с социальной и провозгласить на этом основании ненужность каких бы то ни было социальных революционных действий трудящихся масс. Абсолютизация техники помогает вместе с тем уйти от необходимости анализа реально существующих в условиях монополистического капитализма социальных антагонизмов путем "бегства в будущее", где вопрос о социальных антагонизмах из проблемы, требующей анализа реальности, подменяется проблемой более или менее правдоподобной прогностики. "Фетиш техницизации" позволяет совершить такую подмену как можно более незаметно, ибо вместо обсуждения вопроса о тенденциях развития под влиянием научно-технической революции данной системы отношений собственности ставит на первый план вопрос о сущности техники и происходящих внутри ее переменах.
Такой подход к вопросу о тенденциях развития капитализма, независимо от субъективных желаний авторов теорий "постиндустриального общества", широко используется в целях апологетики наиболее реакционными идеологами государственно-монополистической олигархии. Так, например, статья Д. Белла "Заметка о "постиндустриальном обществе" была напечатана в виде предисловия к книге "Год 2000-й. Основы для размышлений о следующих тридцати годах", принадлежащей перу одних из самых реакционных идеологов США, Г. Кана и А. Уинера. Сам факт, что у колыбели социальных прогнозов государственно-монополистической олигархии стоит Г. Кан, весьма показателен. Было время, когда Г. Кан, которого называют "человеком немыслимых мыслей", призывал к уничтожению социализма с помощью атомной бомбы.
Именно он в конце 50-х годов посеял в умах людей страх и уныние своим сценарием атомной войны, бросил в обращение такие символичные слова гибели, как "эскалация", "мегасмерть" и т. п. С конца 60-х годов Г. Кан переквалифицировался в футуролога, предрекающего счастливый финал XX столетия и первых столетий следующего тысячелетия: несмотря на бурный рост населения, достижения науки и техники вынудят все страны мира взбираться вверх по лестнице индустриального прогресса, обеспечивая людям не только "возможность прокормиться на земле", но и процветание, связанное с изобилием. Другие теоретики, 3. Бжезинский например, процветание грядущего "технотронного века" на обозримую перспективу оставляют уделом пока что только Соединенных Штатов Америки.
Г. Кан пытается утешить весь мир обещанием развития под действием индустриализации и многофакторных тенденций гуманистических, гедонистских, эмпирических, секулярных и иных культур. В 1976 году совместно с У. Брауном и Л. Мартелом Г. Кан опубликовал работу "Следующие 200 лет. Сценарий для Америки и всего мира". В качестве глобального перехода человечества от одной эпохи к другой ими берется 400-летний период, протянувшийся на 200 лет назад и на 200 лет вперед. 200 лет назад люди были немногочисленны и бедны. Через 200 лет они станут многочисленны, богаты и будут контролировать силы природы. В контроле, а не в счастье смысл прогресса, утверждает Г. Кан, ибо человек отличается от свиньи не тем, что он счастливее свиньи, а тем, что он в большей мере контролирует свое окружение. Этот 400-летний период не менее драматичен, чем предшествующие ему 10 тысяч лет. Драматизм будущего связан с появлением новой техники и резкими переменами в основах жизни людей. Так было положено начало попыткам осознать те перемены, которые несет человеку развитие НТР. Этот анализ развертывается в различных направлениях. Наиболее распространенное из них связано с опорой на технические идеи, возникающие с развитием точных и фундаментальных наук, которые экстраполируются в будущее.
