Пол Клейнман - Философия. Краткий курс

• «Следующее предложение – правда».

• «Предыдущее предложение – ложь».

Если первое предложение – правда, то и второе тоже; следовательно, первое предложение – неправда. Возникает противоречие. Если первое предложение – неправда, то и второе тоже, а значит, первое предложение – правда. Снова противоречие.

Парадокс лжеца породил немало философских споров. Со временем было предложено несколько решений.

Философ Артур Прайор (1914–1969) утверждал, что парадокс лжеца – вовсе не парадокс. Согласно ему, каждое высказывание содержит свое внутреннее утверждение правды. «Это высказывание – ложь» фактически равнозначно: «Это высказывание – правда, и это высказывание – ложь». Это создает простое противоречие; а поскольку ничто не может одновременно быть правдой и ложью, то это ложь.

Согласно философу Альфреду Тарскому (1901–1983), парадокс лжеца может возникнуть только в «семантически закрытой» языковой системе. Это относится к любому языку, система которого допускает, чтобы какое-то предложение утверждало истинность или ложность себя или другого предложения. Во избежание подобных противоречий, по мнению Тарского, у языковой системы должны быть уровни, а заявление об истинности или ложности может быть сделано только на уровне более высоком, чем предложение. Путем создания иерархии Тарскому удалось избежать противоречий, опирающихся на себя. Любой более высокий уровень языковой системы может ссылаться на более низкий, но не наоборот.

Согласно американскому философу Солу Крипке (род. 1940), высказывание парадоксально только в силу фактов. Крипке утверждал: когда значение истинности высказывания связано с фактом реальности, который может быть подтвержден, высказывание «обоснованно». Если значение истинности не связано с подтверждаемым фактом реальности, высказывание «необоснованно». У необоснованных высказываний нет значения истинности. Высказывания лжеца необоснованны, следовательно, не имеют значения истинности.

Согласно Барвайзу (1942–2000) и Этчеменди (род. 1952), парадокс лжеца двусмыслен. Ученые проводят различие между двумя видами отрицания. Если лжец утверждает: «Это высказывание – неправда», то он опровергает себя. Если лжец утверждает: «Это не тот случай, когда высказывание – правда», он отрицает себя. Согласно Барвайзу и Этчеменди, лжец, опровергающий себя, может говорить неправду, и в этом нет противоречия; а лжец, отрицающий себя, может говорить правду, и в этом нет противоречия.

Философ Грэм Прист (род. 1948) сторонник диалетеизма, идеи о существовании истинных противоречий. Такое противоречие – одновременно истина и ложь. В диалетеизме отвергается широко известный и принятый в классической логике «принцип взрыва», гласящий, что любое утверждение можно вывести из противоречия, если при этом не принимается идея тривиализма, гласящая, что каждое утверждение истинно. Однако поскольку тривиализм инстинктивно ложен, «принцип взрыва» практически всегда отвергается теми, кто поддерживает диалетеизм.

Томас Гоббс родился 5 апреля 1588 г. в английском Малмсбери. Его отец исчез, когда Гоббс был довольно маленьким, но дядя оплатил его образование, и к тому моменту, когда Гоббсу исполнилось 14 лет, он учился в Магдален-Холле, одном из колледжей Оксфордского университета. В 1608 г. Гоббс покинул Оксфорд и стал наставником старшего сына Уильяма Кавендиша, барона Гардвика. В 1631 г., будучи наставником другого члена семьи Кавендиш, Гоббс начал уделять всё больше времени философии и написал свою первую опубликованную работу – «Краткий трактат о первых принципах» (A Short Tract on First Principles).

Связь Гоббса с семейством Кавендиш приносила свои плоды. Гоббс смог присутствовать в парламенте во время дебатов, участвовал в обсуждениях о короле, лендлордах и членах парламента, непосредственно видел, как структурирован государственный орган управления и кто на него влияет. В очень сложный период трений между парламентом и монархией Гоббс оставался убежденным монархистом и даже написал свой первый политический философский трактат «Начала закона, естественного и политического» (The Elements of Law, Natural and Politic) в поддержку короля Карла I. В начале 1640-х, когда конфликт начал нарастать, а позже вылился в гражданскую войну в Англии (1642–1651), Гоббс эмигрировал во Францию, где прожил 11 лет. Там были созданы самые значительные его работы (включая его самую известную книгу «Левиафан»[22], опубликованную через два года после казни Карла I).

Томас Гоббс был мыслителем-индивидуалистом. Во время гражданской войны, когда большинство сторонников монархии начали смягчать свои высказывания, выражая поддержку англиканской церкви, самый видный роялист Гоббс выразил недовольство церковью и в результате был отлучен от королевского двора. Даже будучи ярым сторонником монархии, Гоббс не считал, что право управлять дано королю от Бога. Скорее, он называл это результатом социального договора.

Гоббс был убежден, что философия нуждается в пересмотре, и стремился создать общую систему – основу для абсолютно всех знаний. Базисом его философской системы было убеждение, что все явления во Вселенной можно проследить до состояния вещества и движения. При этом он отрицал, что экспериментальный метод и наблюдения за природой могут быть использованы как основа знаний. Его философское учение основывалось на принципе дедукции и универсально принятых «первых принципах».

Гоббс считал, что использовать только наблюдения за природой в качестве основы философии и науки – слишком субъективный метод. Ведь люди видят окружающий мир по-разному. Он был не согласен с Фрэнсисом Бэконом и Робертом Бойлем, которые опирались на индуктивный метод мышления для выведения научных и философских заключений. Гоббс считал, что цель философии – организовать систему истин на основе универсальных принципов, которые мог бы продемонстрировать любой человек с помощью системы языка и с которыми все были бы согласны.

В поисках философии, основанной на универсальных принципах, Гоббс обратился к геометрии как к модели и провозгласил ее первым принципом. Гоббс рассматривал геометрию как пример истинной науки и применял дедуктивный метод для создания своей политической философии.

Томас Гоббс не верил ни в дуализм души и тела, ни в существование души. Согласно ему, люди похожи на машины: они состоят из вещества, а их функции можно объяснить механическими процессами (например, ощущения – механические процессы нервной системы). Гоббс утверждал, что люди избегают страданий и стремятся к удовольствиям, преследуя свои интересы (и это лишает их суждения надежности), а их мысли и эмоции подчиняются закону причины и следствия и действия и реакции. Гоббс считал, что суждения людей должны направляться наукой, которую в «Левиафане» он называет «знанием последствий».

Общество, по Гоббсу, – такая же машина, которая, хотя и создана искусственно, следует тем же законам; а абсолютно все явления во Вселенной можно объяснить в рамках взаимодействия и движения материальных тел.

Гоббс не считал моральность неотъемлемым качеством человека. И он называет «благом» всё, что люди хотят получить, а «злом» – всё, чего они избегают. На основе этих идей Гоббс объясняет разные модели поведения людей и их эмоции. Надежда, по его определению, – возможность приобрести очевидное благо, а страх – осознание, что его получить нельзя (хотя это определение применимо, только если рассматривать человека вне ограничений закона и общества). Понятия о благе и зле выводятся из индивидуальных желаний, и правил, что считать добром, а что злом, не существует.

Основным принципом всех человеческих действий Гоббс считал непрерывное движение от надежды к страху и обратно. Он утверждал, что одно из двух этих чувств присутствует в каждом в любой момент.

Гоббс характеризует «состояние природы» как инстинктивное желание человека приобрести столько благ и власти, сколько он может получить. Это желание и отсутствие законов, запрещающих причинять вред другим, создают состояние непрерывной войны. Последняя означает, что люди должны жить в постоянном страхе. Но когда объединяются разум и страх, это заставляет людей следовать природе (желанию получить как можно больше благ) и искать возможность мирного сосуществования. Более того, добро и зло не могут существовать, пока высшая человеческая власть не установит эти правила.