Ознакомительная версия.
Говоря о развитии модели и ее теоретическом основании, мы представляли дело так, что развитие науки поступательно идет к освоению на новом уровне положений школы Л.С. Выготского.Действительно, по отношению к принципам системного строения и динамической организации и локализации функций это так,но одновременно некоторые основополагающие для модели представления подвергаются сомнению или отвергаются. Так, различие синтагматических и парадигматических связей предается забвению, и даже принципиальное различие синтаксических и лексических механизмов нередко отрицается. Страстным сторонником идеи неразделимости грамматики и словаря была Элизабет Бейтс (Bates, Bretherton, Snyder, 1988; Bates, Goodman, 1997; cp.Marchman, Thal, 2005).
Рассмотрим приводимые Э. Бейтс и ее сотрудниками аргументы. Первый аргумент следовал из наблюдения за развитием словаря и грамматики у детей: активное использование двухсловных синтаксических конструкций возникает только при определенном объеме словаря. Этот вывод был сделан на основе огромного эмпирического материала (Bates et al., 1988). Второй аргумент следовал из экспериментов со здоровыми испытуемыми, которые в условиях перцептивного и когнитивного стресса (фильтрованный речевой сигнал и задание запоминать числа), обнаруживали картину, близкую к аграмматизму (Bates et al., 1994). Третий аргумент относится к области математического моделирования обучения языку – на определенной стадии обучения коннекционной сети модель обнаруживала известный эффект «сверхрегуляризации» (bringed вместо brought), который ранее объяснялся «открытием» детьми нового грамматического правила (Rummelhart,McClelland, 1986).
Начнем анализ аргументов с первого. Наши исследования распада и развития синтаксиса, также как и индивидуальных различий в развитии речи, позволили сделать вывод, что первые синтаксические конструкции усваиваются холистически, словарно, затем синтаксические структуры расщепляются, обобщаются и автоматизируются как серийно организованные действия (Ахутина, 1989, с.167, 170). Необходим достаточный уровень серийной организации движений, артикуляции и действий, чтобы переход от «словарного» холистического синтаксиса к аналитическим процедурам стал возможен. Разумеется, состояние серийной организации артикуляции отражается на объеме словаря ребенка. Таким образом, третья величина – сформированность серийной организации объясняет обнаруженную Э. Бейтс и ее коллегами связь между объемом словаря и возникновением синтаксиса, не требуя принятия идеи о принципиальном сходстве механизмов возникновения синтаксиса и словаря. Одновременно наша трактовка находится в согласии с основной установкой Э. Бейтс о том, что язык строится из старых, бывших в употреблении частей.
Второй аргумент, исходящий из картины аграмматизма у здоровых испытуемых, может быть отвергнут в соответствии с принципом системности. Вызываемые перцептивным и когнитивным стрессом трудности – это не первичный дефект, где есть непосредственная связь между структурой и функцией, а вторичный системный, не позволяющий делать выводы о мозговых механизмах нарушения.
Наконец, третий аргумент можно отвергнуть, исходя из принципа эвристичности (см. выше) – да, эта модель работает по одному лексическому принципу, но отсюда нельзя сделать вывод, что невозможны другие механизмы достижения того же результата.
Идея связи и различия (но не единства) лексических и грамматических механизмов, на мой взгляд, убедительно показана в работе известных психолингвистов У. Марслен-Уилсона и Л. Тайлер на материале владения регулярными (look-looked) и нерегулярными формами (go-went, bring-brought) прошедшего времени английских глаголов (Marslen-Wilson, Tyler, 2005). По одной точке зрения, владение ими требует двух механизмов (грамматического и лексического), по другой – одного. Данные нейропсихологической литературы свидетельствуют о двух механизмах владения формами прошедшего времени: больные с височной локализацией поражения хуже справляется с нерегулярными глаголами, чем с регулярными, тогда как больные с поражением нижнелобных отделов и нижележащих структур обнаруживают противоположную картину. Это было показано как в традиционных экспериментах на производство и понимание этих форм, так и в экспериментах на морфологический и семантический прайминг.
Сторонники одного механизма в эксперименте на обучение модели обнаружили трудности обработки регулярных глаголов при повреждении сети на уровне выхода и нерегулярных – при повреждении семантического уровня (Joanisse, Seidenberg, 1999).Всоответствии со своей моделью они предсказали, что у больных с трудностями обработки регулярных глаголов должен быть фонологический дефицит, а трудности обработки нерегулярных глаголов должны сочетаться с семантическим дефицитом. Но, как и следовало ожидать, исходя из Лурьевского понимания механизмов афазий, последующие эксперименты не подтвердили этих предсказаний (Tyler et al., 2002).
Значимые данные в пользу двух механизмов были получены в эксперименте У. Марслен-Уилсона и Л. Тайлер (2005) с помощью нейровизуализационного метода – функциональной магнитно-резонансной томографии. Испытуемым без поражений мозга предлагалось решать, был ли им представлен тот же самый или другой стимул по сравнению с предыдущим. Эта методика была чувствительна к трудностям больных с поражением левых нижне-лобных отделов (ЛНЛО), т.е. с поражением зоны Брока. Предъявление регулярных форм вело к активации широкой зоны с пиками активации в верхне-височных отделах (ВВО) обоих полушарий (левая ВВО ~ зона Вернике) и ЛНЛО. Предъявление нерегулярных глаголов вело к активации только ВВО, и выражена она была слабее. Авторы так интерпретировали полученные данные: при обработке регулярных форм, например, «jumped», делается попытка соотнесения акустико-фонетического входного сигнала со словесной семантической репрезентацией, что вызывает активацию ВВО. Однако форма с суффиксом не узнается лексиконом, и требуется включение ЛНЛО, где происходит разложение этой словоформы на корень и суффикс. Эта информация вновь подается в ВВО, и форма опознается. В то же время нерегулярные формы сразу опознаются и потому требуют меньшей активации ВВО. Их разложения на корень и суффикс не требуется, поэтому они не составляют трудности для больных с поражением ЛНЛО. И хотя нерегулярные формы прошедшего времени до некоторой степени активируют ЛНЛО (для оценки их грамматических характеристик), непосредственный доступ к лексическому значению не предполагают обязательного участия ЛНЛО.
У. Марслен-Уилсон и Л. Тайлер специально подчеркивают, что, хотя они говорят о двух механизмах, их трактовка отличается от трактовки сторонников модульного подхода, в частности трактовки Стивена Пинкера, различающего два модуля: основанную на правилах систему (ЛНЛО) и хранилище лексических репрезентаций (ВВО). Авторы статьи предпочитают уйти от представления об абстрактных правилах добавления/удаления суффикса и синтаксических процессах, запускаемых наличием грамматической морфемы. Одновременно авторы отходят от принципа модульной организации мозга к представлению о важности тесного взаимодействия различных отделов мозга, составляющих подсистему (subnetwork). Совместная работа отделов передних и задних отделов необходима для анализа регулярных форм: только симультанный доступ к лексическому содержанию корня (ВВО) и к грамматическому анализу (ЛНЛО) позволяют это сделать. Анатомически такая совместная работа осуществляется дорсальными связями слуховой и лобной коры, идущими от ВВО назад к височно-теменному стыку и затем к лобным долям (Rauschecker, Tian,2000). Вентральные связи слуховой коры, идущие вперед и вниз к другим частям ЛНЛО, обеспечивают, по мнению У. МарсленУилсона и Л. Тайлер, понимание нерегулярных форм глаголов и вообще переход от акустико-фонетического входа к звуковой форме и значению слова.
Я хотела бы напомнить читателям идею Н.А. Бернштейна о взаимодействии сенсорных и моторных центров одного координационного уровня, положенную в основу модели. Дорсальные и вентральные связи слуховой коры могут быть примерами таких связей. От принципа парных центров А.Р. Лурия перешел к принципу кругового взаимодействия трех блоков мозга (Лурия, 1973).Сейчас найдено много систем кругового взаимодействия. Об одной из них пишут и авторы излагаемой статьи, которые отмечают, что взаимодействие левого лобного и височного отделов модулируется передними срединными структурами, включающими переднюю цингулярную кору.
Таким образом, мы видим, что и новейшие данные совместимы с представлениями о функциональных системах, развиваемых в школе Л.С. Выготского.
Теперь от общих вопросов вернемся, как мы и обещали, к лексико-семантическим процессам.
Ознакомительная версия.
