Как-то Лизавета получила большущий кусок шоколадного торта, в сорок восьмой квартире праздновали день рождения. Потом он часто снился девочке, этот воздушный бисквит, украшенный меренгами и нежным кремом.
В жизни Лизавета не ела ничего вкуснее!
При этом девочка не считала себя несчастной, отнюдь. У нее же Кеша! На улице Лизавету и пальцем никто не трогал, трусили.
Жаль, мамка никого не боялась и спьяну распускала руки. Она и Кешу била, если он не успевал спрятаться.
Ногами!
Кеша по-прежнему ворчал, демонстрируя всем желающим впечатляющий набор острейших клыков. Притихшие дети сидели на диване и смотрели на взрослых.
Сауле прятала от Тани улыбку, она не сомневалась, что пес никого не тронет. И первый раз видела подругу растерянной.
Татьяна, которая терпеть не могла никакого давления, неожиданно разозлилась. Подбоченилась и возмущенно прошипела:
— Ах ты ж, суповой набор в ассортименте, крокодил зубастый, крыса голохвостая, задница розовая! Ты в гости сюда заявился или так, шел мимо и заглянул на разборки?!
— В гости, — быстро ответила за любимца Лизавета. — Он в гости пришел. — И уточнила: — Со мной. Мы с ним вместе пришли. Нас вот она пригласила. Сауле называется.
— А чего ж тогда «пальцы веером»?!
— Это так… для порядка. Чтоб не кричали. Вдруг да поссоритесь? Кеша ссор ужас как не любит и криков не любит, он такой…
— Ишь, «такой»! А если в нос ногой, чтоб права не качал?!
— Не надо в нос, — испугалась Лизавета, — он хороший!
Бультерьер вертел тяжелой башкой, то ли слушал так, то ли следил за говорящими. Но больше не рычал. Отошел от порога и снова лег в ногах у хозяйки.
Никита с любопытством спросил:
— А почему «суповой набор»?
Таня ответить не успела. Зато гостья нежно погладила любимца по тяжелой голове и огорченно признала:
— Худой он у меня, видишь, ребра наружу?
Никита сочувственно кивнул.
— Ничего, вот я вырасту… Я ему ливерную колбасу куплю! Знаешь, как он любит ливерную колбасу?
— Ливерную?
— Именно что ливерную. Я ему много-много куплю!
И дам все сразу. — Тощее чумазое личико стало мечтательным. — Чтоб он ел, ел, ел… Пока не наестся!
Никита расстроенно рассматривал собаку. Он как-то сразу не обратил внимания на Кешину худобу, просто позавидовал гостье: маленькая, а уже свой пес. Он о таком и думать не смел, радовался, когда соседка с первого этажа позволяла выгулять болонку, смешную и лохматую безобразницу Ресси.
Татьяна молчала, живые глаза ее показались Сауле непривычно серьезными и даже печальными. Вряд ли она сейчас помнила об украденной булочке. Даже на собаку Татьяна смотрела без страха, скорее, с брезгливой жалостью. А у Китеныша набухли губы и подозрительно заблестели глаза.
Решив отвлечь подругу и сына от грустной темы, Сауле преувеличенно весело воскликнула:
— Ну, ливерной колбасы у нас, к сожалению, нет! Зато есть домашние котлетки и гречневая каша с маслом! По-моему, тоже неплохо, как считаете? И сейчас мы пойдем ужинать, если честно, у меня после завтрака крошки во рту не было!
— Ура! — Никита обернулся к гостье: — Знаешь, какие вкусные котлетки мама готовит? — и гордо пообещал: — Кеше тоже понравятся, вот увидишь!
Таня хмыкнула, но ничего не сказала, что уже удивительно. Бультерьер взволнованно засопел и вопросительно поднял глаза на хозяйку, будто тоже понял, о чем речь.
— Только давайте перед ужином я вас быстренько перезнакомлю. А то и солонку друг другу не передать. — Сауле рассмеялась. — Не скажешь же: «Эй, как там тебя»…
Никита с Лизаветой переглянулись и дружно фыркнули. Сауле притянула к себе сына и сказала:
— Будем вежливыми и для начала представимся нашей гостье…
Бультерьер вдруг заворчал, и Сауле поправилась:
— Гостям, конечно же гостям, прошу прощения. Так вот, это мой сын, зовут Никита.
— Я знаю, — сказала Лизавета. — Ты мне говорила.
— А это — моя ближайшая подруга и очень, очень хороший человек. — При этих словах Танино лицо перекосило так, словно она сунула в рот кусок лимона без сахара. — Татьяна Константиновна. И пусть она морщится, сколько ее душеньке угодно, все равно это так, правда, Китеныш?
— Точно, — кивнул Никита. — Она такая. Просто иногда притворяется вредной.
— Вот спасибо так спасибо, — всплеснула руками Таня.
— Хорошенькая рекомендация, ничего не скажешь!
— Меня ты уже знаешь, я — Сауле, — не обращая внимания на ернический тон подруги, улыбнулась Сауле. Она ласково коснулась руки гостьи. — Теперь твоя очередь. Ты сама представишься или позволишь мне?
— Сама, — угрюмо буркнула девочка.
Она вышла на середину комнаты и передернула плечами, как от озноба, малышке явно было не по себе. И все же она держала марку — маленькая, тонкая, как струна, и такая же напряженная.
Девочка посмотрела на пса — бультерьер настороженно поднял голову — и негромко скомандовала, хлопая себя по ноге:
— Ко мне!
Нескладный, неуклюжий внешне пес мгновенно оказался у ног хозяйки, никто и не заметил, как это произошло. Только Никита восторженно присвистнул, и Таня невнятно высказалась, то ли восхищаясь, то ли негодуя.
— Это Кеша, — коротко представила пса малышка. — Он мое все! Мы всегда вместе. Он мне родной.
Пес гулко гавкнул, подтверждая. Малышка забавно подбоченилась и звонко сказала, почему-то с вызовом глядя на ошеломленную необычным «представлением» Татьяну:
— А я — Лизавета! Просто Лизавета, понятно?
— Ага, — заулыбался Никита. — Что тут непонятного?
Девочка в его сторону и головы не повернула. Топнула ногой и процедила сквозь зубы, по-прежнему глядя исключительно на Татьяну:
— И чтоб никаких там Лиз, Лизонек и Лизочек, все запомнили? — Она смотрела так грозно, что огромный бультерьер съежился и стал выглядеть раза в два меньше, это казалось невероятным. Лизавета мимоходом потрепала его по холке, успокаивая, показывая, что им-то как раз довольны, и проворчала: — Терпеть не могу дурацкие сокращения! Только — Лизавета, и точка!
Татьяна изумленно открыла рот. Сауле в голос захохотала. Никита возмущенно вопросил:
— Чего тут смешного?
— Ничего! — рявкнула Татьяна, обалдело рассматривая маленькую паршивку, так ловко ее подставившую.
Она только сейчас поняла, над чем смеялась подруга в коридоре.
Евгений хмурился: никак не ожидал, что его так легко поймают на слове. И кто — сопливый мальчишка, дошкольник!
— Все-таки придется зайти, — пробормотал Колыванов. — Вот уж мамуля посмеется, если узнает…
Мать всю жизнь ругала его за упрямство и неумение уступить даже в мелочах. Говорила, что именно поэтому он до сих пор один. А иной раз приставала с просьбой срочно жениться, едва не со слезами умоляла, так ей хотелось с внуками понянчиться.
Знала бы, как ее «несгибаемым» сыном крутит шестилетний пацан!
В который раз он уступает мальчишке?
Колыванов криво усмехнулся: лучше не подсчитывать, а то самому дурно станет.
«Интересно, понравился бы маме Китеныш? Наверняка бы сказала — самостоятельный чересчур. Мол, весь в тебя. Забавно…»
Евгений посмотрел на часы: до совещания оставалось достаточно времени, он вполне мог забежать «в гости». Даже хорошо — будет уважительная причина уйти пораньше, не врать же ребенку в открытую? Во-первых, некрасиво, во-вторых, в этом возрасте они любую ложь подкоркой чуют, интуитивно, как говорится.
«Напросился в гости, называется. — Евгений сел в машину. — Думал пошутить, кто ж знал, что мать мальчишке настолько доверяет. Еще и нянька у него малость с приветом, раз так быстро дала согласие на мой приход, нормальные старухи недоверчивы, и правильно, сейчас столько швали развелось…»
Поразмыслив, Колыванов заехал в книжный магазин, выбрав на свой страх и риск несколько книг из серии о животных с великолепными иллюстрациями. Кажется, Никита осенью идет в школу, вряд ли его сейчас больше интересуют мячики-машинки. На всякий случай Евгений заскочил и в компьютерный отдел, купил пару новых игр, помнится, мальчишка упоминал, что любит их.
Ай да нянька!
Пришлось приобрести и коробку хороших конфет к чаю.
Евгений свернул в нужный переулок, потом в небольшой двор, обсаженный по периметру тополями. В центре находилась детская площадка, чуть дальше — небольшое футбольное поле с самодельными воротами.
Двор был зажат между двумя старыми пятиэтажными домами хрущевской постройки, похожими словно однояйцовые близнецы. Даже балконы покосились одинаково, и лавки у подъездов были выкрашены одной краской, яркой, ядовито-зеленой.
Евгений отсчитал третье крыльцо со стороны переулка и подивился исключительно точной инструкции, перепутать что-либо было невозможно, Никите впору карты рисовать по памяти.
