областей Украины и Белоруссии, владыка был вынужден покинуть свою резиденцию в Луцке, и, переезжая с места на место в прифронтовой полосе, своими богослужениями и проповедями поддерживал дух местного населения. Патриарший Местоблюститель одобрил эту инициативу и 15 июля 1941 г. назначил его митрополитом Киевским и Галицким, Экзархом всея Украины. Но 19 сентября Киев был оставлен советскими войсками, и владыка Николай эвакуировался в Москву и в период пребывания митрополита Сергия в эвакуации в Ульяновске в октябре 1941 – августе 1943 гг. был управляющим Московской епархии.
Сохранилась обширная переписка того времени между митрополитами Николаем и Сергием. В ней, в частности, говорилось, что 25 патриарших храмов Москвы и пригородов ко дню рождения советской армии – 23 февраля 1942 г. собрали 1159 тыс. рублей, а к 1 мая на подарки военнослужащим – 541 тыс. рублей [177]. Под руководством владыки Николая московские приходы внесли также 2 млн. рублей на танковую колонну «Димитрий Донской», свыше 1 млн. – на эскадрилью «Александр Невский» и т. д. Сам митрополит неоднократно выступал с патриотическими воззваниями и обращениями, а 2 ноября 1942 г. был утвержден одним из 10 членов Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников. В этом качестве он совершил десятки поездок по разрушенным в ходе боев районам.
В работе подобных областных комиссий участвовали десятки архиереев и священников, в том числе митрополит Ленинградский Алексий. В заключительный период войны представители духовенства привлекались и в состав других государственных комиссий, конгрессов и комитетов. Так, настоятель смоленского Свято-Успенского собора протоиерей Тимофей Глебов после освобождения города участвовал в работе четырех военных комиссий по отысканию заложенных нацистами мин [178]. Ленинградский протоиерей Николай Ломагин не только входил в государственную комиссию, но и выступил свидетелем обвинения на знаменитом Нюрнбергском процессе в Германии.
С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. В 1943 г. саратовские православные клирики и миряне 131 тыс. рублей внесли на восстановление Сталинграда, а новосибирские – 110 тыс. на строительство сибирской эскадрильи «За Родину». Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии.
10 октября возглавлявший Русскую Православную Церковь после смерти митрополита Сергия митрополит Ленинградский Алексий в своем письме к И. Сталину сообщал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины» [179]. Еще в мае 1944 г. митрополит Алексий и его сестра А. Погожева передали свою дачу на станции Сиверская под детский дом детей погибших солдат и офицеров [180]. С января по май 1945 г. только в Астраханской области было собрано 300 тыс. рублей на подарки раненым бойцам, которые лежали в госпиталях Астрахани. В Саратовской области верующие собрали 3313 тыс. рублей [181].
После освобождения части территории СССР ее духовенство и миряне также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн. рублей. «День освобождения Донбасса» – 10 сентября, в 1944 г. священники Ворошиловградской области ознаменовали сбором денежных средств – 202 тыс. рублей в фонд Красной армии [182]. Десятки тысяч рублей вносили священники освобожденного Крыма.
В отчете епископа Смоленского Сергия о патриотической деятельности духовенства его епархии за 1945 г. говорилось: «Сборы в храмах, производившиеся в фонд обороны, после 9 мая заменились сборами на детей фронтовиков, которые до последнего времени производятся по всей епархии деньгами, облигациями и натурой. Натура в виде яичек, масла, полотна и других продуктов сдавалась в ближайшие госпитали, детские дома, комитеты Красного Креста, сельсоветы и даже поезда с ранеными… Сделано распоряжение по церквам епархии об увековечении памяти павших воинов. Продукты, особенно «красное яичко», собирались в достаточном количестве, например, Смоленским собором сдано в местный госпиталь № 421 1000 яиц, 18 килограммов масла и много других продуктов питания…» [183].
А в телеграмме, отправленной Святейшему Патриарху Алексию I в августе 1945 г., епископ Сергий писал: «В период после 9 мая производились сборы в пользу детей и семей фронтовиков. От Смоленского Собора на «красное яичко» в местный госпиталь было сдано питательных продуктов на 16000 руб., а от епархии на этот предмет собрано 52440 руб. В Троицу на детей-сирот убитых воинов передано в банк от Собора 20000 руб. и от неизвестных лиц 4000 руб. То же производится и по всей епархии. За текущий год в епархии собрано на оборону 1336596 руб. [184]
Епископ Уманский Иосиф (Чернов) в апреле 1944 г. сразу же после вступления советских войск в город обратился с воззванием к его жителям: «Поздравляем вас с освобождением от иноверцев – немецких оккупантов… мы призываем вас… помочь вашими пожертвованиями через Церковь или банк в Фонд обороны страны… Женщины и девушки! Не пожалейте своих колец и серег, своих ценностей, шейных крестиков и других золотых и серебряных предметов, они пойдут на помощь вашим мужьям и братьям. Помогите стране! Боголюбивые старушки! Не пожалейте для ваших сыновей ничего, ваша лепта будет принята самим Господом… да вознаградит вас Господь здесь и в загробной жизни» [185].
В рапорте благочинного Черкасского района Киевской области протоиерея Е. Телишенко Патриарху говорилось, что сразу же после освобождения Черкасс 14 ноября 1943 г. он призвал к сбору пожертвований на оборону страны, и в результате к 1 июля 1945 г. было собрано 223 тыс. рублей и 39 тонн продуктов. Монахи Киево-Печерской Лавры за 1944 г., хотя из 30 тыс. рублей их ежемесячных доходов 25 тыс. выплачивалось в виде налогов, дополнительно внесли на оборону страны более 70 тыс. рублей [186] и т. д.
В советских документах можно встретить самые разные суммарные цифры патриотических взносов Русской Церкви в годы войны – от 50 млн. до 10 млрд. рублей [187]. Но если первая цифра явно занижена, то вторая представляется многократно завышенной. По подсчетам Московской Патриархии, к лету 1945 г. было собрано более 300 млн. рублей, не считая драгоценностей, вещей и продуктов. Эту же цифру указывает в своем отчете в ЦК ВКП(б) от 27 августа 1946 г. Г.Г. Карпов [188].
Реально общая сумма была больше как минимум на несколько десятков миллионов рублей, так как далеко не везде был организован четкий учет взносов даже прихожан Патриаршей Церкви, не говоря уже об обновленцах, григорианах и иосифлянах. Естественно, не учитывались и суммы, вносимые верующими под влиянием призывов иерархов Церкви непосредственно в банки.
Трудно назвать все виды патриотической деятельности духовенства. К ним относятся и антифашистские послания к народам захваченных
