Ознакомительная версия.
К разряду прохладительных напитков относился березовый сок, или березовец, добываемый в апреле из берез.
Русская водка делалась из ржи, пшеницы, ячменя. Водка вообще называлась вином и разделялась на сорта: обыкновенная водка носила название простого вина; лучше этого сорт назывался вино доброе; еще выше – вино боярское; наконец, наивысшим считалось вино двойное, чрезвычайно крепкое. Некоторые употребляли тройную и даже четвертную, то есть четыре раза перегнанную водку, и умирали от нее. Кроме этих водок, делалась водка сладкая, насыщенная патокой: эта водка назначалась единственно для женского пола. Хозяева настаивали водку на всевозможнейших пряностях и разных душистых травах; настаивали на корице, мяте, горчице, зверобое, бадяге, с амброй, на селитре, с померанцевой и лимонной коркой, с можжевельником и делали наливки на разных ягодах. Русские пили водку не только перед обедом, но и во время обеда, и после обеда, и во всякое время дня.
Иностранные вина в XVI веке употреблялись только в знатных домах, и то в торжественных случаях; но по мере того как торговля стала нас более и более знакомить с европейской жизнью, употребление виноградных вин распространилось между зажиточными людьми, а в XVII веке появились в Москве погреба, где не только продавали вино, но куда сходились пить веселые компании. Из вин в большем употреблении были греческое, церковное, мальвазия, бастр, алкан, венгерское, белое и красное французское, рейнское, романея. Иногда в вина русские примешивали пряности.
У зажиточных хозяев напитки хранились в ледниках или подвалах, которых было иногда несколько при доме. Они делались с разными отделами, в которых ставили бочки, летом во льду. Бочки были беременные или полубеременные. Вместимость тех и других не всегда и не везде была одинакова, вообще же можно считать беременную бочку в тридцать, а полубеременную в пятнадцать ведер. В монастырских подвалах бочки отличались своей огромностью, например, в три сажени в длину и в две в ширину; они никогда не сдвигались со своего места, а питье пропускалось в них и добывалось из них через отверстие, проделанное в своде погреба. Напитки наливали из бочки сначала в оловяники или мерники – большую посуду, потом уже разливали для подачи к столу в меньшие сосуды.
В числе разных напитков при Михаиле Федоровиче появился в России, как редкость и новость, чай. Первый раз чай был прислан в дар Михаилу Федоровичу от монгольского государя. Во второй половине XVII века знатные лица употребляли его как лекарство и приписывали ему целительную силу, не предвидя, что этот напиток отдаленного народа сделается со временем национальным русским питьем.
Предки наши, как знатные, так и простые, вставали рано: летом с восходом солнца, осенью и зимой за несколько часов до света. В старину счет часов был восточный, заимствованный из Византии вместе с церковными книгами. Сутки делились на дневные и ночные часы; час солнечного восхода был первым часом дня; час заката – первым часом ночи. Само собой разумеется, что при таком времяисчислении количество дневных и ночных часов на самом деле могло быть одинаково и равно только во время равноденствия, а потому это время и принималось за норму: из двадцати четырех суточных часов двенадцать относили к дню, а другие двенадцать к ночи, несмотря на то, что на самом деле во время летнего солнцестояния число дневных, а во время зимнего число ночных часов доходило до семнадцати. Седьмой час утра по-нашему часоисчислению был первым часом дня; седьмой час вечера – первым часом ночи. Исчисление это находилось в связи с восточным богослужением: на исходе ночи отправлялась заутреня; богослужебные часы – первый, третий, шестой и девятый знаменовали равноименные дневные часы, а вечерня – окончание дня. Русские согласовали свой домашний образ жизни с богослужебным порядком и в этом отношении делали его похожим на монашеский. Разумеется, что такой порядок мог иметь место только там, где спокойная и обеспеченная жизнь на одном месте позволяла располагать временем по произволу.
Вставая ото сна, русский тотчас искал глазами образа, чтобы перекреститься и взглянуть на них; сделать крестное знамение считалось приличнее, смотря на образ. В дороге, когда русский ночевал в поле, он, вставая от сна, крестился, обращаясь на восток. Тотчас, если нужно было, после оставления постели надевалось белье и начиналось умыванье; зажиточные люди мылись мылом и розовой водой. После омовений и умываний одевались и приступали к молитве.
Если день был праздничный, тогда шли к заутрене, и благочестие требовало, чтобы встать еще ранее и прийти в церковь со звоном еще до начала служения заутрени. Если же день был простой или почему-нибудь нельзя было выходить, хозяин совершал должное богослужение по книге, если был грамотен.
В комнате, предназначенной для моления, крестовой – или когда ее не было в доме, то в той, где стояло побольше образов, собиралась вся семья и прислуга, зажигались лампады и свечи, курили ладаном. Хозяин, как домовладыка, читал перед всеми вслух утренние молитвы; иногда читались таким образом заутреня и часы, смотря по степени досуга, уменья и благочестия; умевшие петь пели. У знатных особ, у которых были свои домашние церкви и домовые священнослужители, семья сходилась в церковь, где молитвы, заутреню и часы служил священник, а пел дьячок, смотревший за церковью или часовней, и после утреннего богослужения священник кропил святой водой.
Окончив молитвословие, погашали свечи, задергивали пелены на образах, и все расходились к домашним занятиям. Там, где муж жену допускал до управления домом, хозяйка держала с хозяином совет, что делать в предстоящий день, заказывала кушанье и задавала на целый день уроки в работах служанкам. В таких домах на хозяйке лежало много обязанностей. Она должна была трудиться и показывать собою пример служанкам, раньше всех вставать и других будить, позже всех ложиться: если служанка будит госпожу, это считалось не в похвалу госпоже. При такой деятельной жене муж ни о чем не заботился по домашнему хозяйству; жена должна была знать всякое дело лучше тех, которые работали по ее приказанию: и кушанье сварить, и кисель поставить, и белье выстирать, и выполоскать, и высушить, и скатерти и полавочники постлать, и таким своим уменьем внушала к себе уважение. Но уделом не всех жен была такая деятельная жизнь; большей частью жены знатных и богатых людей по воле мужей вовсе не вмешивались в хозяйство; всем заведовали дворецкий и ключник из холопов. Такого рода хозяйки после утреннего моления отправлялись в свои покои и садились за шитье и вышивание золотом и шелками со своими прислужницами; даже кушанье к обеду заказывал сам хозяин ключнику. Ключник не всегда спрашивал об этом хозяина, а знал наперед, что следует готовить по годовой росписи; обыкновенно в таком случае ключник получал от хозяина деньги на известный срок и по истечении срока давал отчет. В утреннее время считалось нужным обойти службы. Хозяин навещал конюшню, ходил по стойлам, смотрел – наложена ли под ногами лошадей солома, заложен ли им корм, приказывал перед своими глазами давать лучшим лошадям овса, а страдным (то есть рабочим) овсяной муки или невейницы, приказывал проводить лошадей перед собой к желобам, устроенным вблизи конюшни для водопоя; потом заходил в хлевы – коровий, свиной, птичий, приказывал скотникам пригнать несколько отборных штук скота, кормил их из своих рук и посыпал зерно курам и гусям, потому что когда сам хозяин из своих рук кормит их, то от того плодородие умножается. Иногда, воротившись после такого обзора, хозяин призывал дворецкого, заведовавшего всеми кладовыми и надворными строениями, и слушал его доклады; когда нужно было, то осматривал с ним что-нибудь, давал распоряжения к домашним работам, разбирал дела между слугами. После всех домашних распоряжений хозяин приступал к своим обычным занятиям: купец отправлялся в лавку, ремесленник брался за свое ремесло, приказные люди наполняли приказы и приказные избы, а бояре в Москве стекались к царю и занимались делами. Приступая к началу дневного занятия, будь то приказное писательство или черная работа, русский считал приличным вымыть руки, сделать перед образом три крестных знамения с земными поклонами, а если предстоит случай или возможность, то принять благословение священника.
Русская баня. Гравюра
В десять часов по нашему счету (в шестом часу дня) служились обедни. По духу времени в те времена цари в сопровождении бояр и думных людей каждый день ходили в церковь, да и частные люди кроме воскресных и праздничных дней при первой возможности хаживали к обедне и в будни, особенно в пятницы и субботы; всякий же церковный праздник толпа народа наполняла храмы, но текущие дела, однако, не прерывались от этого.
Ознакомительная версия.
