В целом эти черепа похожи на уменьшенные копии ориньякских и мадленских форм или промежуточную стадию между ними и средиземноморцами с юга, представленными португальскими и палестинскими образцами. Один череп в особенности является поразительным подобием образца из Шанселяда.
Рост этих людей был небольшим – 159 см у мужчин, 151 см у женщин; длинные кости не очень тяжелые. Периферийные конечности были относительно длинными – не настолько, как у некоторых более древних скелетов, но длиннее, чем у большинства современных европейцев.
Наша интерпретация этих позднемезолитических останков из западной части Франции состоит в том, что они представляют собой группу маргинального эпипалеолитического населения родом из-за Пиренеев, оттесненных на север частично из-за изменения климата, а частично из-за прибытия новых людей из Северной Африки. В конце концов, у нас нет никаких других свидетельств того, какое именно население существовало на Пиренейском полуострове в течение позднего плейстоцена. Конгломерат первой волны ориньякцев, подобных Гримальди–Комб-Капель в сочетании с некоторыми мадленцами и некоторыми носителями микролитов с юга и востока, по-видимому, очень походил бы на этот тевьекский тип, тем более, что средние и поздние ориньякцы не охотились южнее Пиренеев.
Кроме этой тевьекской серии, собственно азильская культура представлена останками четырех людей, в Тру-Виоле у г. Монтарди[115], департамент Арьеж, в северных Пиренеях, около типично азильской стоянки у Мас-д’Азиль, и одной нижней челюсти и нескольких длинных костей из собственно Мас-д’Азиль[116]. Только один экземпляр, так называемый Монтарди № 1, включает полный скелет или даже полную мозговую коробку. Без подробного анализа можно сказать, что во всех отношениях они принадлежат к тому же самому типу, что и скелет из Тевьека. 6. Захоронения голов в Офнете
Третий относительно большой ряд мезолитических черепов в Европе происходит из пещеры Офнет рядом с Хольхаймом в Баварии[117], где были найдены тридцать три черепа, аккуратно сложенные в прочном круге, как яйца в гнезде. Девятнадцать из них принадлежали детям, десять – женщинам и только четыре – мужчинам. Вместе с черепами в большинстве случаев присутствовали первый и второй шейные позвонки. Тела отсутствовали. За несколько миль оттуда в Кауфертсберге был обнаружен единственный взрослый мужской череп, захороненный при идентичных обстоятельствах.
К сожалению, в этой мезолитической загадке невозможно обнаружить убийц. Специфическое соотношение полов, тот факт, что все головы были захоронены сразу же все еще свежими, и дальнейший факт, что все они были разломаны острыми ударами имеющего форму линзы орудия, подобного по форме круглому стержню[118], делают маловероятным, что это были обычные мирные похороны. Черепа были размазаны красной охрой, а несколько кремниевых орудий были оставлены рядом с ними. Из этих улик мы можем вывести, что убийцы или их жертвы, или и те, и те, принадлежали или к тарденуазской[119], или к азильской культуре и жили, вероятно, в период II мезолита[120]. Эти черепа не составляют гомогенную группу, а отличаются в основном по форме головы, а также по другим признакам. Из этих двух долихоцефалов мужчина, обозначенный как K1818, – это, очевидно, сохранившийся верхнепалеолитический тип без видимого изменения. Этот череп превышает остальную часть серии по общим размерам. Он чрезвычайно массивен, с выдающимися надбровными дугами, покатым лбом, очень широким лицом, чрезвычайно низкими орбитами и тяжелой нижней челюстью. Его объем более чем 1600 кубических сантиметров. Его спутник, мужчина меньших размеров, менее развит и находится ближе к общему типу серии.
Мезоцефалы, включающие череп из Кауфертсберга, меньше и имеют относительно более высокие своды; как указали Буле и Валлуа[121], они граничат с тевьекским типом, который эти авторы считают сохранившимися мадленцами. Во всяком случае, они, видимо, не занимают промежуточное положение между вышеописанными долихоцефалами, напоминающими скорее полный прототип ориньяка, и брахицефалами.
Последнее демонстрирует реальную проблему, связанную с Офнетом. Два из брахицефальных черепов являются мужскими[122], два – женскими, с самым высоким указателем 87. Эти черепа длинные, широкие и умеренной высоты свода; их лица широкие без исключений. В одном из мужских экземпляров (K1809) самая большая длина черепа находится в передней доле, как у современного населения с плоскими затылками типа арменоидов. Лоб этого черепа очень широк, а лицо чрезвычайно широкое и низкое. Это лицо, кроме того, совершенно ортогнатное, а более низкая челюсть очень массивна, с выступающими углами нижней челюсти и квадратным, двусторонним подбородком. Эта челюсть также очень высокая и уменьшает впечатление от низости общего лицевого плана. Другой мужской экземпляр, находящийся на границе брахицефалии (K1800), – единственный в целой группе гипсиконхный, и один из двух лепторинных.
Женские черепа демонстрируют значительную половую дифференциацию по форме головы, а также по надбровным дугам и другим проявлениям костяного рельефа. Как у их верхнепалеолитических прототипов, в большинстве случаев они заметно меньше мужчин. В целом они изменчивы намного меньше, чем мужские черепа, и по своему типу ближе всего к брахицефальному мужчине K1809.
Несмотря на различия между этими черепами, подчеркнутые в предшествующем описании, все вместе они имеют верхнепалеолитический характер. Длинноголовое население, вероятно, было прямыми потомками местного населения позднего плейстоцена или переселенцев подобного типа из Северной Африки. Мезоцефалы же, возможно, были носителями азильской культуры от южной Франции до Баварии. Брахицефалы, с другой стороны, вероятно, были сохранившимся населением типа, представленного Солютре № 2 несколькими тысячами лет ранее, но они намного больше напоминают брахицефалов из Афалу-бу-Руммель.
Возможно, что древний тип Афалу был принесен в Центральную Европу в начале волны перемещения, принесшего малых средиземноморцев в Португалию. Также возможно, но по археологическим соображениям пока что невозможно продемонстрировать, что эти брахицефалы прибыли из Малой Азии или Палестины, где тип, подобный Афалу, существовал в раннем натуфийском периоде и, по-видимому, еще раньше. Вопрос происхождения этих брахицефалов не может быть решен без дальнейших данных[123]. Во всяком случае, черепа жертв из Офнета демонстрируют, что в ранние послеледниковые времена различное сохранившееся население более древнего порядка начало собираться севернее Альп.
7. Мезолитический человек в Крыму
К востоку от Офнета до Крыма мезолитическая Европа представляет собой чистый лист, поскольку на всей этой территории не были найдены и описаны никакие человеческие останки этого периода. В маленькой пещере Мурзак-Коба[124] поблизости от крымской деревни Чоргун советские археологи нашли два скелета, раздробленные тяжелыми камнями, упавшими с крыши. Один из них является мужским, а другой женским.
Человек из Мурзак-Кобы был высоким (180 см), с длинной и широкой головой, тяжелыми надбровными дугами и большими, тяжелыми скошенными гребнями на затылке. Очертания носовой области с пониженным корнем являются типичными для европейца верхнего палеолита, а орбиты чрезвычайно низкие и широкие. Ширина и высота лица больше, чем среднее значение для верхнего палеолита. Человек из Мурзак-Кобы был, без сомнения, мезолитическим потомком восточноевропейского верхнепалеолитического типа. Его женский сосед, видимо, представлял собой женскую версию той же самой расы.
Утварь этой пары состояла из кремневых орудий и костных гарпунов мезолитического типа. Значение этих двух скелетов в общей проблеме мезолитического распространения состоит в том, что проникновение мезолитической культуры и расы в Европу с этой дальней восточной точки несколько менее вероятно.
Это, конечно, никоим образом не затрагивает возможность проникновения через Балканы; но обширные исследования в Югославии не обнаружили там никакого мезолитического слоя[125]. Мы снова вынуждены прийти к заключению, что большая часть мезолитических влияний – как культурных, так и физических, – появившихся в Европе после отступления ледника, проникла на континент через Гибралтарский пролив[126]. Конечно, по мере того, как новые свидетельства выйдут на свет[127], это заключение может быть и пересмотрено. 8. Сохранившееся палеолитическое население на северо-западе
Как мы видели, во время максимума оледенения в вюрме-II палеолитический человек приспособился к холоду. Естественно предположить, что, настолько приспособившись, он следовал на север за климатом, к которому он привык, поскольку лед таял, и животные, которыми он питался, перемещались в том же самом направлении. Теперь последний ледник Европы был сосредоточен не в самом северном пункте континента, а на континентальном массиве Скандинавского полуострова, но, очевидно, побережье Норвегии (северное и западное) не было затронуто последним наступлением ледника. Таким образом, люди могли проникнуть в Скандинавию в позднем палеолите[128]. Поэтому Скандинавия составила последнюю область отступления человека древнего каменного века, бегущего перед лицом вторгающихся умеренных условий с их ростом леса и изменением фауны; поскольку, когда лед исчез, ему некуда было деваться. Здесь он наконец-то встретился с меняющимся климатом раннего послеледникового периода и с окончательной необходимостью изменения своей культуры.
