Тогда глава мореплавателей сказал: «Ах!» Вот почему место это и поныне называется Асафи [видимо — Сафи в Марокко]».
Оценка этого путешествия в литературе по истории географии достаточно скромна: максимум, где могли побывать арабские авантюристы, — на Канарских островах. Светлокожие гуанчи, как и любые светлокожие люди, назывались арабами «краснокожими», опять же наличие переводчика с арабского свидетельствует, что острова находились в зоне контактов с населением Северной Африки. Наконец, до Марокко путешественники добрались с островов всего за трое суток.
Есть единственная неувязка, которая заставляет посмотреть на рассказ с иной стороны. Гуанчи не были мореплавателями! Хотя их культуру и нельзя назвать первобытной, трудно представить, чтобы какой-либо из их племенных вождей отправлял своих слуг (рабов) в путешествие ради удовлетворения географического любопытства.
Описание моря, «волны которого испускали ужасающее зловоние и таили в себе многочисленные, трудноразличимые рифы», также пытаются понять как рассказ о встрече мореплавателей со скоплением саргассовых водорослей, которое насторожило пугливых арабов. Конечно, такие скопления встречались, но все же они были не настолько большими, чтобы даже средневековый корабль не мог бы обогнуть их без излишних усилий. Из текста (если мы все-таки будем относиться к нему с доверием) скорее следует, что путешественники натолкнулись на рифы, на которых скапливались саргассовы водоросли. Поворот арабского корабля на юг означал, что продолжение пути на запад оказалось невозможным!
До какого места добрались путешественники? Одиннадцать дней пути — при благоприятном ветре — привели бы их к краю подводной возвышенности, над которой поднимаются Азорские острова. Может быть, они натолкнулись на еще один след от уходящих под воду остатков Атлантиды?
Любопытно упоминание «овечьего острова». Когда ирландские мореплаватели упоминают «овечьи острова» (а происходит это очень часто), то первое, что приходит в голову — это отождествление их с Фарерским или Оркнейским архипелагом. На последних действительно издревле разводили овец; вполне возможно, что племена пиктов-овцеводов заселяли их еще до путешествий ирландских монахов. Но при таком отождествлении не обращают внимание на то, что острова, изображенные сказителями, должны лежать к западу или юго-западу от Ирландии, а не на северо-востоке! Следовательно, в сагах, на которые мы ссылались, речь идет о другом месте в Атлантике.
Очень может быть, что арабы натолкнулись на те же Овечьи острова, что и ирландские подвижники, которые вполне могли добираться до вод на широте Азорских островов.
А если все-таки предположить, что «краснокожие, длинноволосые и почти безбородые» обитатели открытых «смельчаками» островов были не гуанчи, то сообщение окончательно становится загадочным. Описание прибытия путешественников на остров краснокожих напоминает ситуацию, которая могла бы разыграться на Антилах или же на побережье Карибского моря, когда судно путников окружает множество лодок воинственных индейцев (длинноволосых и безбородых!), которые влекут их затем к своему вождю-касику.
Однозначно утверждать, что арабы на самом деле побывали именно на Канарах, у нас, таким образом, оснований нет. Доплыли ли они до Америки? Тоже трудно сказать.
Впрочем, внимательное изучение труда Идриси может привести к гипотезе, что он знал о существовании противолежащего материка.
Прежде всего наш источник утверждает, что в Атлантике существует 27 000 островов (!) — цифра, которая, с одной стороны, означает «очень много», а с другой — она слишком конкретна, чтобы быть синонимом слова «мириады» (в последнем случае это было бы «10 000 или 100 000 островов»). Множество островов в Атлантике мы обнаружим лишь в Карибском бассейне, но ведь острова могли находиться и на месте гибели Атлантиды, например вдоль Срединно-Атлантического хребта. В каких-то местах они могли представлять собой обширные отмели, усеянные рифами, оставлявшими впечатление тысяч островов.
Некоторые земли на западе океана Идриси описывает. Еще в XVIII веке немецкий ученый Г. Глас обратил внимание на один фрагмент из его книги. Идриси говорит о некоем острове «Зале», лежащем на закатной стороне Атлантики, следующее: «обитатели его не носят бород; их дыхание можно сравнить с дымом от горящего дерева». Поскольку речь идет не просто о дыме (например — от каменного угля, торфа или из жерла вулкана), а о дыме от горящего дерева, можно сделать вывод о склонности жителей Залы к курению табака. Глас предположил, что арабский географ говорит здесь об индейцах Антильских островов или Мезоамерики.
Главным аргументом против этой гипотезы являлось утверждение, что «восемь смельчаков» не могли добраться до Американского континента, а, кроме них, ни о какой арабской экспедиции в Атлантике, предшествовавшей жизни Идриси, мы не знаем.
Но обязательно ли было Идриси получать информацию от своих соплеменников? Испания была весьма оживленным местом в Европе; на ее торговых рынках сходились купцы из различных стран, а в университетах преподавали ученые разных исповеданий. Еврейские купеческие сообщества, многие из которых имели центр именно в арабо-берберских городах Испании, находили торговых агентов во всей Западной Европе. Какую-то информацию Идриси мог получить из Ирландии (вероятнее всего, через вторые и даже третьи руки — что привело к мифологичности многих его описаний). Но быть может, арабы получили определенные знания и через египетскую Александрию? Хотя именно на мусульман возлагается вина за гибель Александрийской библиотеки, в первые столетия существования мусульманской государственности исламские правители исповедовали веротерпимость и принимали на службу образованных язычников и христиан (особенно если последние принадлежали к конфессии, оппозиционной официальной религии в Византии или других европейских государствах). В течение длительного периода времени (до середины XIII столетия) арабская образованность превосходила европейскую. Именно арабы научили европейцев чтить Аристотеля, именно они давали католикам уроки логики и богословия. Какая-то информация о трансатлантических плаваниях финикийцев вполне могла сохраняться в Египте, а затем отразиться в образах, которыми пользовался Идриси.
Негритянская эскадра в Атлантике
В самом начале XIV столетия произошло еще одно событие, подтверждающее, что исследовательский дух был свойствен не только европейцу. Удивительно, но героями нашего повествования становятся люди расы, которая, казалось бы, была совершенно не склонна к мореплаванию.
В XIII веке в среднем течении реки Нигер сложилась огромная и богатая негритянская держава, известная как империя Мали. Возглавляли ее султаны из династии Кейта, исповедовавшие ислам. Нельзя утверждать, что их знания о внешнем мире были ограниченными: арабские купцы и путешественники неоднократно посещали бассейны Нигера и Сенегала, в свою очередь султаны Мали совершали паломничества в Мекку.
Однако один из них был одержим удивительной идеей: достичь противоположного берега Атлантического океана! Это совершенно не соответствует знаменитому «арабскому страху» перед Атлантикой — напомню, что в мусульманской культуре было распространено представление о западном море как крае мироздания. Можно предположить, что либо африканцы были лишены такого страха, либо султан, предпринявший плавание, был знаком с географическими преданиями о материке, окаймлявшем Атлантику с запада.
А может быть, целью его плавания была вовсе не Америка?
Египетский ученый Ибн Фадлаллах ал-Омари, живший в первой половине XIV века, составил обширное географическое и политическое описание по преимуществу мусульманских государств, в котором привел следующий рассказ малийского султана Мусы, совершившего паломничество в Мекку и по пути посетившего Каир:
«Мы происходим из рода, в котором чин правителя передается по наследству. И вот предшествовавший мне государь решил, что нет ничего невозможного в том, чтобы убедиться в наличии противоположного берега у моря ал-Мухит [Атлантический океан]. Одержимый этой мыслью и направляемый желанием доказать свою правоту, он приказал снарядить несколько сотен судов, набрал для них команды и также присоединил к ним много других судов, снабженных золотом, съестными припасами и водой в таком изобилии, что все это могло обеспечить команду на многие годы пути. При отплытии он обратился к капитанам со следующей речью: „Не возвращайтесь, прежде чем вы не достигнете крайнего предела океана или прежде чем не будут исчерпаны ваши съестные припасы или питьевая вода“.
Они отплыли и долго отсутствовали; прошло много времени, но никто не возвращался. Наконец вернулось одно судно. Мы спросили кормчего этого судна, что же случилось. Он ответил: «Государь, мы долго плыли, пока не встретили мощного течения, подобного реке. Я шел последним за другими судами. Все суда, шедшие впереди, продолжали плавание, но едва подошли к этому месту, как начали исчезать одно за другим, и мы так и не узнали, что же с ними случилось. Я же не захотел оказаться во власти этого водоворота и потому вернулся».
