Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 5

Действительность состоит не из переживаний «я» плюс мир телесных предметов, но из переживаний, которые являются, в качестве таковых, психическими, между тем как часть их содержаний, содержания чувственного восприятия, благодаря их отношениям, должны быть мыслимы и истолкованы, как предметы, тела и вещи, но могут рассматриваться и как содержания сознания. На точке зрения внутреннего опыта стоит психолог, внешнего – естествоиспытатель, на точке зрения всей совокупности опыта – философ. Психологическое наблюдение ставит в связь найденное во внутреннем опыте с приобретениями опыта внешнего (параллелизм методов исследования). Таким образом, физиолог рассматривает человека, как тело в ряду других тел, исследует материальные функции мозга и т. д. Но этот же самый человек является предметом изучения для психолога, поскольку он имеет разнообразные переживания, которые психолог описывает, анализирует, старается постичь в их связности. Психофизик, наконец, ставит своей задачей установить связь переживаний человека с его органическими функциями, в той мере, в какой она уловима. Но подлинный предмет психологии составляют переживания как таковые. Она рассматривает последние в том виде, как они непосредственно (или при посредстве эксперимента) представляются внутреннему восприятию. Психические процессы носят характер абсолютной действительности, это не явления, но формы бытия в себе; они не отсылают, как вехи, к чему-то отличному от них, но коренятся в своей собственной почве. Они имманентны лишь для собственного «я», но для всякого чужого субъекта – трансцендентны. По аналогии с ними мы должны вообще мыслить трансцендентные факторы вещей, и таким образом можно сказать, что внешний мир существует из объектов-комплексов качеств с психическими (внутри себя) процессами.

Мы говорим: решающую, но не руководящую роль. Труды Ко-гена долго не находили соответствующего их философскому значению признания. Тем не менее влияние их не замедлило отразиться на направлении мысли некоторых из наиболее выдающихся представителей неокантианства (Ланге, Риль и др.) уже в 70-х и 80-х годах прошлого столетия, когда появились первые труды Г. Когена. Только в последние годы учение его получило более широкую известность в философском мире и добилось, наконец, и в пределах самой Германии заслуженной оценки. Об этом свидетельствуют вышедшие на днях и посвященные Г. Когену по случаю исполнившегося ему семидесятилетия 1) выпуск Kantstudien (В. XVII, Н. 3) и 2) сборник статей его ближайших учеников и сотрудников. (Philosoph. Abhandlungen H. Cohen Margebracht. Berlin. 1912).

Виндельбанда, Риккерта и друг.

Кантовским «основоположениям» по существу отвечают в логике Когена различные «классы суждений».

Эта концепция идеи составляет – согласно толкованию Марбургской школы – внутреннюю пружину Платонова идеализма. Историческое и систематическое значение его поэтому должно быть учитываемо не по теории о двух мирах (чувственном и умопостигаемом), а по учению об идее-гипотезе как логической основе истинного знания. Платон – родоначальник того научного идеализма, который, снова возродившись в эпоху Ренессанса, проходит красною нитью через учения Декарта и Лейбница и, наконец, достигает своего систематического завершения в лице Канта.

Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. Пер. под ред. Г. Г. Шпетта. Москва. 1911.

Теория Джемса о конечном Боге, по всей вероятности, заимствована им у Микеши (см. «Государевы Ямщики» Вл. Короленко), который тоже уверен, что «хоть худенький худой, ну, все еще сколько-нибудь делам-те правит»; только и разницы, что Микеша о своем худеньком Боге говорит с сожалением, а Джемс – с восторгом.

Бергсон «Время и свобода воли». стр. 198. Москва. 1910.

Ср. «Материя и память», стр. 57 (русск. пер.).

Ср. «Материя и память», стр. 57 (русск. пер.).

Доклад, прочитанный 11 апреля 1911 года на 4-м интернациональном философском конгрессе в Болонье.

Доклад, прочитанный в заседании Кантовского общества в Галле 27 апреля 1912 года и напечатанный (в несколько расширенном виде) в журнале «Kantstudien», том XVII, книга 3.

Есть русский перевод (прим. пер.).

См. примечание в конце статьи.

В подлиннике автор сообразно с духом немецкого языка говорит о действительном и страдательном значении слова «сознание» (Bewusstsein u. Bewusst).