В России же я постоянно сталкиваюсь со старыми окнами, дерево там давно ссохлось, и оттуда идет этот самый сквозняк. Хотя почему его боятся, тем более что отопление не очень дорогое, я не очень понимаю: это же просто свежий воздух.
Мне кажется, русские так сильно боятся сквозняка (не хочу никого обидеть), потому что вообще не любители свежего воздуха, откуда бы он ни шел. Особенно зимой.
Вот вам пример. Каждое утро, ровно в 9.15, я обхожу всех своих пациентов. И в их палатах творится настоящий кошмар. Не самый приятный способ начинать свой день в комнате, забитой плохим и давним запахом. А когда я предлагаю проветрить на пару минут, они ужасно против и мне приходится во время своих обследований дышать бог знает чем. Вообще-то в больницах проветривания должны проводиться обязательно, иначе болезни, передающиеся воздушно-капельным путем, очень хорошо себя чувствуют в непроветриваемых помещениях. К сожалению, этого не происходит, хоть это и базовая необходимость.
Я был во многих русских домах, и там повторяется та же история. Никто здесь не любит свежий воздух, поэтому немудрено, что здесь недолюбливают сквозняк.
Я вам как врач скажу: спать с открытым окном в любое время года – хорошо и даже полезно, особенно когда здесь без остановки топят. Немножко кислорода просто поможет вашему мозгу расслабиться во сне.
Откуда появились названия родственников по браку?
ДМИТРИЙ СИЧИНАВА
Старший научный сотрудник отдела корпусной лингвистики и лингвистической поэтики Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН
В русском и других славянских языках есть ряд слов, обозначающих родственников не по крови, а через брак (так называемых «свойственников»). Сначала появились названия для родственников мужа (свекор, деверь, золовка и т. д.). Они идут еще из индоевропейского праязыка. Как они образовались у самих индоевропейцев, науке не так много известно, слишком давно это было – никак не позже семи тысяч лет назад. Но можно сказать, что у «свекра» тот же корень, что у «свой». С «золовкой» интересная ситуация – слово похоже по звучанию на индоевропейский корень со значением «веселый», но совершенно непонятно, зачем так называть сестру мужа. Но к «золе» или к «злу» она точно никакого отношения не имеет. Происхождение названия «деверь» совсем не ясно. Также весьма древние названия, обозначающие супругов детей – «сноха» (сейчас мы чаще говорим «невестка») и «зять». «Зять» означает «рожденный, член рода», а «сноха» – «связанная» (то есть находящаяся в родственной связи). Кстати, по-немецки сноха – Schnur, и это исторически то же самое слово, что «шнур» в смысле «веревка».
Терминологии, обозначающей родственников жены (теща, свояченица, шурин) у индоевропейцев, по-видимому, еще не было – считалось, что родня по мужу важнее. Эти слова возникли позже – уже когда существовал балто-славянский праязык, общий предок славянских и балтийских (латышского, литовского и ряда других вымерших) языков. Поскольку это было не так давно (всего-то три-четыре тысячи лет назад!), с этой терминологией все понятнее, но значит она примерно то же самое. «Тесть» значит что-то вроде «порождающий» («теща» – просто производное от «тестя»). «Шурин» – исторически однокоренное слово с «шить», то есть так же, как и «сноха», связан с установлением уз. У «свояка» (а тем самым и у «свояченицы») совершенно прозрачная внутренняя форма – «свой человек».
В прежние времена точные обозначения кровного родства и родства по браку были чрезвычайно важны для архаического общества. Сейчас эти слова употребляются все реже: кто такие тесть с тещей или свекор со свекровью, говорящие по-русски обычно знают, а вот что именно значит «деверь», «сноха» или «шурин», для большинства уже забылось. Уже у Тургенева, полтора века назад, говорится: «к попу приехала золовка». Вообще-то золовка может быть только у женщины. У Высоцкого в «Разговоре у телевизора» Зина называет кого-то из родственников Вани «шурином», и Ваня возмущается: «Послушай, Зин, не трогай шурина! Какой ни есть, а всё ж родня». Хотя на самом деле шурин Вани – это брат Зины.
Правда ли, что библиотечная печать всегда ставится на 17-й странице книги?
АЛЕКСАНДР МАЗУРИЦКИЙ
Директор Библиотечного института Московского государственного университета культуры и искусств
Это старая традиция, связанная с технологией печатания книг. Обычно их печатают на больших листах и потом складывают в несколько раз до достижения необходимого формата. Это называется «печатный бумажный лист», и им меряют количество израсходованной на продукцию бумаги. Так вот книги стандартного размера требуют складки в четыре раза, то есть стандартная книжная тетрадь составляет 16 книжных страниц. Считается, что первая тетрадь чаще рассыпается и выпадает из книги, поэтому было решено ставить штампы на первую страницу второй тетрадки – для надежности. А это и есть 17-я обычная книжная страничка.
АНТОН ОБРЕЗЧИКОВ
Винный эксперт
Главное, что нужно знать о блинах: они не так просты, как кажутся на первый взгляд. Блины – это не блюдо, это целый класс блюд, где собственно ординарный блин взят за основу, а далее всё зависит от припека или начинок – мясных, рыбных, десертных, а также комбинированных, лучшим представителем коих, несомненно, является тандем зеленого лука и яйца. Конечно, можно подобрать вино и собственно к голому блину, но зачем? Это довольно нейтральный продукт, к которому идеально подходит другой нейтральный по вкусу продукт – водка.
А вот в случае с начинками есть где разгуляться, при этом от магистральных правил сочетаемости можно особенно и не отходить, единственное условие – помнить о том, что блины – весьма тяжелая еда, которую нужно как-то нейтрализовать. В случае с водкой это делает спирт, но что делать с вином, содержание алкоголя в котором в разы меньше? Здесь придут на помощь вина с высоким содержанием кислотности – красные из пино нуара, блабургундера, неббиоло и барбареско для мясных и грибных начинок, из белых вин – рислинг для рыбных и комбинированных начинок. С фруктовыми начинками правила менее жесткие: если блины не очень сладкие, то для черники, малины, черной смородины, сливы также можно оставить пино нуар и блабургундер, но для красной смородины или крыжовника лучше попробовать совиньон блан. Универсальным сопровождением для несладких блинов будет сухой херес – фино или манзанилья.
Если же блины сладкие, то тут вообще снимаются почти все ограничения. Вот только вина должны быть десертными или креплеными. Выбор комбинаций на самом деле открывается почти безграничный: итальянские вина с заизюмленным виноградом (речото, пассито, амароне), портвейны – как выдержанные, так и нет, но лучше не ниже категории tawny, сладкие вина из винограда с благородной плесенью, такие как сотерн и токай, а также немецкий и канадский айсвайн, австрийский грюнервельтлинер и сладкие вина из сорта мускат, которые так или иначе делаются в любой уважающей себя винной стране. Наконец, к блинам с мороженым идеально подойдут сладкие хересы, такие как педро хименес и москатель, которые часто бывают настолько густыми, что их можно использовать вместо топпинга.
Одним словом, безграничное количество вариаций, о которых можно спорить бесконечно, что, собственно, и произошло, пока я готовил этот ответ: в процессе его подготовки я решил посоветоваться с парочкой видных отечественных гастрожурналистов и винных экспертов, в результате чего тотчас же была нарушена не одна диета.
Правда ли, что овощи лучше растут под классическую музыку?
НИНА ЛУХОВИЦКАЯ
Ученый в Институте молекулярной биологии растений в Страсбурге
Нет, неправда. Овощи вообще не могут слышать ничего: очевидно же, что овощи глухие (за исключением разве что Чиполлино).
Тем более овощи не могут различать жанры. И потом, странная постановка вопроса: Моцарт от «Битлз» отличается меньше, чем Моцарт от Веберна, морковке точно не понять.
Пойду в теплицу – пора им пластинку поменять.
Зачем бизнесмену в России СМИ?
ДЕРК САУЭР
Основатель холдинга Independent Media, гендиректор холдинга РБК
Сегодня – понятия не имею. И если вы посмотрите вокруг, то обнаружите, что я в своем мнении не одинок: не так много бизнесменов осталось с общественно-политическими СМИ на руках.
Раньше ответить на этот вопрос было проще. Если говорить о себе, то я попал в медиа, когда в 1989 году приехал в Россию и не захотел уезжать. Чтобы зацепиться, я решил открывать собственное дело. Я был журналистом, поэтому открывал СМИ. Одно за другим. Создать индустрию – такова была моя мотивация. Это же круто, приносить в Россию то, что она раньше никогда не видела: сначала глянцевые Cosmo и Mens Health, потом серьёзные «Ведомости» и так далее. Мне было так интересно создавать эту индустрию, что я даже не заметил, как кроме удовольствия это стало приносить хорошие деньги. И до 2007–2008 годов СМИ могло приносить бизнесмену хорошие деньги. Нормальная мотивация, согласитесь.
