6. Наша экономика нестабильна. Она основана на истощении ресурсов. Мы потребляем все больше и больше. Этот процесс проедания накопленных богатств Земли мы провозгласили целью нашего общества.
7. Человеческое общество в целом ни биологически, ни психологически никак не назовешь обществом равных условий и равных возможностей.
Условия, управляющие отбором в популяции homo sapiens — очень молодом звене в цепочке эволюции, — претерпели за последнее столетие революционные изменения. Правда, технологическая революция не повлекла за собой развенчания мифов, даже превратила их в оружие против биологии. И в конце концов мы должны решить, в какой степени мы довольны собой как видом.
Если носить джинсы две недели подряд, на них поселяется колония в тысячу бактерий — спереди, 1,5–2,5 тыс. — сзади и 10 тыс. — в промежности.
Между тем, судя по общему состоянию гуманитарной мысли на сегодня, участь будущих поколений не принимается в расчет, когда речь идет о наших сегодняшних проблемах. Здесь и хочется вспомнить о самой идее евгеники. Это зародившееся в XIX веке весьма неоднозначное учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств, призванное бороться с явлениями вырождения в человеческом генофонде. Евгенику можно представить как человеческую экологию, и она всегда выступала от имени будущих поколений! Нам, конечно, не стоит быть слишком самонадеянными относительно нашей способности предсказывать будущее. Но мы, во всяком случае, хотим иметь здоровых, умных детей, которые станут эмоционально уравновешенными альтруистами в полном смысле этого слова.
Сейчас, когда большинство людей живет много дольше своего репродуктивного возраста, населять планету будут потомки не тех, кто просто уцелел в горниле естественного отбора, а тех, у кого больше детей. Таким образом, основой отбора становится скорее рождаемость, чем смертность. Изменение поистине революционное.
По крайней мере, в теоретическом плане мы сейчас — наконец-то! — достигли согласия в том, что равенство возможностей — желанная цель. Но в то же время мы зажаты в тисках просвещенческого мировоззрения, которое настаивает не только на том, что люди должны обладать равными правами, но и что все люди одинаковы — разница только в воспитании.
К нашему счастью и радости, все мы все-таки разные — и как отдельные личности, и как группы. Мы отнюдь не идентичные устройства с разным программным обеспечением. И наш моральный долг в том, чтобы передать детям не одну и ту же наследственность, а разную, и притом лучшую из всех возможных для каждого.
Но есть и другие взгляды, которые указывают на то, что мы легко можем причинить непоправимый вред, разбив драгоценную вазу, передаваемую из поколения в поколение. В самом деле, многое в нашей обыденной жизни чревато генетическими последствиями. Кому иметь детей и сколько? Все, что влияет на продолжение рода, является фактором нового отбора. К этому можно отнести поход в ближайшую аптеку за противозачаточными средствами — просто из желания снизить, а то и вовсе прекратить деторождение ради успешного образования или карьеры. Предоставляя свободные дни для ухода за детьми и финансовую поддержку лишь беднейшей части населения, правительства государств стимулируют рождаемость в одних социальных группах и поощряют другие заводить поменьше детей. Такая политика уже теперь стала важным фактором в генетическом отборе.
Однако нам нужно осознать нашу принципиальную ситуацию в физическом мире как биологических существ. Не должны ли мы тогда заменить естественный отбор научным? Сэр Фрэнсис Гальтон, отец евгеники и статистики, сказал: «То, что природа делает слепо, медленно и безжалостно, человек может делать осмотрительно, быстро и гуманно… Работать в этом направлении — его долг». Может быть, нам стоило бы прислушаться? Человечество вступает в новую фазу понимания механизмов наследственности, в эпоху новых биотехнологий. Научное объяснение получили многие аспекты здоровья и поведения человека, на которые до сих пор смотрели лишь сквозь призму морали.
Современная революция в генетике, близкая перспектива овладеть геномом человека — все это пугает и вдохновляет. Нам придется принять как данность, что открытия в области генетики предоставят человечеству такие возможности, о которых сейчас мы едва ли догадываемся. Разногласия по поводу того, что принадлежит наследственности (nature), а что относится к влиянию среды (nurture), покажутся устаревшими.
Здесь нужно сказать о трех основных инструментах.
Цель позитивной евгеники — повышение рождаемости у тех, кто наделен генетическими преимуществами, путем финансового поощрения, целевых демографических анализов, оплодотворения in vitro, пересадки яйцеклеток, клонирования. В пронаталистских странах (то есть там, где хотят поднять рождаемость) уже занимаются позитивной евгеникой в умеренных формах.
Негативная евгеника, направленная на снижение рождаемости среди генетически менее удачливых, в основном, существует лишь в виде семейных консультаций, предусматривая, в частности, своевременное прекращение беременности или стерилизацию. Чтобы сделать услуги такого рода общедоступными, евгеники выступают за то, чтобы люди с низкими доходами по крайней мере получали их бесплатно.
Генетическая инженерия, не известная прежней евгенике, представляет собой активное вмешательство в развитие эмбриона — без преимущественного поощрения тех или иных групп людей.
Экспериментально доказано, что комаров в большей степени привлекают люди, выпившие пива или поевшие бананов.
Как известно, Творец создал траву, рыб, птиц небесных, пресмыкающихся по земле и много-много других биологических видов. Но также известно, что к биологическим видам неприменимо понятие неизменности. С каждым новым поколением особи наследуют новые гены — мутируют. Далеко не всегда, а только изредка мутация может улучшить шансы индивидуума на выживание. И тогда с некоторой вероятностью в следующих поколениях ген, несущий новое свойство, широко распространяется во всей популяции. Подавляющее большинство мутаций, однако, приводит к сокращению потомства. Это и есть классическое равновесие мутации и смерти, называемое естественным отбором. Так завещал великий Дарвин: отбор — центральный механизм эволюции.
Но успехи медицины таковы, что у вида homo sapiens естественный отбор свелся почти к нулю. К примеру, есть данные, что сегодня 98 % американцев доживают по меньшей мере до 25 лет. Это означает, что почти исключена детская смертность, чего никогда ранее в истории человечества не было: раньше слабенькие и страдающие серьезными врожденными заболеваниями малыши в основном не выживали. Медицина по преимуществу «горизонтальна»: упор делается на борьбу с заболеваниями среди ныне живущих людей, а не на генетическое здоровье в поколениях, то есть, «по вертикали». Экономически и прагматически это вполне понятно: в конце концов, врачу и фармацевту очень сложно взимать плату с еще не рожденных людей. Медицина в нашем обществе — бизнес, ориентированный на платных пациентов; а ведь те, кто может и хочет платить, — это люди, которые больны сейчас.
Пусть так, медицина «горизонтальна» и не дает действовать естественному отбору, поскольку это подрывает бюджет врачей. Однако, вместе с тем, человек с удовольствием (и, надо сказать, с довольно большой сноровкой) управляет эволюцией многих видов растений и животных. Почему бы не попытаться теперь контролировать свою собственную эволюцию (а не сводить ее к нулю впечатляющими успехами медицины)? Зачем ждать, когда все сделает естественный отбор, если мы можем справиться с этим быстрее и во многих отношениях с большей для себя пользой? Например, ведя исследования в области поведения человека, ученые сегодня ищут генетические компоненты, связанные не только с медицинскими проблемами и нарушениями, но также с характером, различными аспектами сексуальности и конкурентоспособности личности. Многое из этого, хотя бы частично, может передаваться по наследству. Есть вероятность того, что со временем станет привычным проводить тщательное обследование людей для определения организации их генома и по результатам назначать лекарства.
Следующим шагом ожидается непосредственное воздействие на гены и геном человека. Возможны два пути: замена генов в каком-то отдельном органе (генная терапия) или же изменение всего генома пациента (зародышево-потомственная терапия). Пока что исследователи стараются решить промежуточную задачу по применению генной терапии для лечения некоторых заболеваний. Но если когда-нибудь ученые овладеют терапией зародыша, то это будет означать, что мы сможем оказывать помощь не только самому пациенту, но и его детям. Главное препятствие для использования генной инженерии в этих целях — исключительная сложность человеческого генома. Гены в организме человека выполняют обычно более чем одну функцию. А функции, в свою очередь, бывают обычно закодированы более чем в одном гене. Из-за этой особенности, известной как плейотропия, воздействие на какой-то один ген может иметь самые неожиданные последствия.
