«Мы совсем не прибегаем к хитростям, – сказала Софи. – Я могу сказать: “Ты собираешься обратить на меня внимание сегодня вечером?” Или он скажет: “Сегодня у нас что-нибудь будет?” А я ему отвечаю: “Ну, если ты закончишь свою учебу и поднимешься ко мне прежде, чем я засну…” Или мы договариваемся проснуться в три утра».
Она продолжала: «Мы никогда не перестаем восхищаться друг другом. Я могу сказать: “Твоя новая стрижка великолепна”. И он все еще постоянно говорит мне, как хорошо я выгляжу, даже после рождения детей. Вот одна из его любимых фраз: “О-о-о, ты мне так нравишься в этих джинсах. Можно я в них залезу?” И мы взахлеб целуемся на кухне. В то время, пока мы смотрим телевизор, я трогаю его или он касается моей груди, даже если почти нет возможности перейти к сексу. Мне нравится, что он любит видеть меня в обтягивающих серых брюках для йоги, которые я раньше носила в школе медсестер».
«Фантазия – это лишь способ. Когда вы живете с одним и тем же мужчиной в течение долгого времени, нужно использовать свое сознание, чтобы порой сбежать на сторону».
Затем, внезапно, она перешла к тому, о чем раньше не упоминала. Софи была поклонницей бейсбола, и когда испытывала затруднения с достижением оргазма или хотела заняться любовью с Полом, но чувствовала, что возбуждение далеко, она старалась думать о шорт-стопе команды New York Yankees Дереке Джитере. Она улыбнулась комичности этого признания. «Такое случалось нечасто, лишь изредка, – пояснила она. – Джитер – стопроцентный янки. Высокий, всеамериканский, все любят его – он такой! Он приходит домой ко мне после победы в мировой серии. Он все еще в своей спортивной форме, бросает меня на кровать и начинает безумно целовать – всю, и врывается в меня без подготовки. Он просто насилует меня».
Но все же, даже когда Софи представляла другого мужчину, она практически не чувствовала отстраненности от мужа. Они никогда об этом не говорили. «Мы никогда не задавали друг другу вопросов. Я не думаю, что вашему партнеру нужно это знать. Фантазия – это лишь способ. Когда вы живете с одним и тем же мужчиной в течение долгого времени, нужно использовать свое сознание, чтобы порой сбежать на сторону. Я все еще с ним, мне нравится касаться его. Он по-прежнему тот, кто мне нужен».
Увеличенный снимок – женщина в полосатой, как зебра, ковбойской шляпе лежит на синем надувном матрасе в конце бассейна, там, где мелко. Смотревшей на нее Пэсси было уже ближе к шестидесяти. Женщина лежала на спине, одна ее нога свисала с матраса в воду. Длинные темные волосы ниспадали из-под черно-белой шляпы, одну лодыжку украшала тонкая цепочка, а между волосами и лодыжкой находилось весьма стройное тело. «Вокруг нее крутилось около дюжины парней, – сказала Пэсси. – Она была обнажена. Большие груди. Она была открыта, эти мужчины ласкали каждую часть ее тела».
За сорок лет до этого, когда особняки ее родного города, на которые до этого смотрели лишь издалека и с невероятным почтением, раз в году открывались для широкой публики лишь на неделю, весной, как это предписывалось традицией, Пэсси была выбрана играть роль хозяйки дома. Некогда через этот городок в Южных Штатах проходили огромные партии хлопка. Через сто с лишним лет, в конце 50-х – начале 60-х годов XX века, когда Пэсси училась в средней школе и колледже, город сосредоточил всю свою гордость за свое прошлое в этом ежегодном шоу. Пэсси сидела в одной из галерей. Цвела сирень, пурпурные и белые цветы арбузов покрывали лужайки и каскадом спускались вдоль дорожек. Бледно-розовая юбка Пэсси на обручах была похожа на пенную волну. На ней были длинные перчатки в цвет платья. «Это создавало ощущение ирреальности, – рассказывала она о том времени, – вырасти в то время и в том месте».
В двенадцать лет в баптистской церкви на Юге, где ее отец преподавал в воскресной школе, а Пэсси пела в хоре, она встала перед алтарем, чтобы священник прижал руку к ее голове, а затем опустил в крестильную чашу, чтобы спасти ее душу. Позднее, когда она уже была подростком, она поклялась соответствовать требованиям маленьких южных дебютанток «всегда блюсти свою честь» и «быть настоящей достойной американской девушкой». В лучшем женском колледже региона ее учили, как изящно и скромно садиться в автомобиль и выходить из него, как остановиться и пропустить джентльмена, чтобы он повел ее под руку вниз с лестницы, и как позировать на групповой фотографии, если она сидела в переднем ряду: скромно согнув ноги и руки в одну сторону, так, чтобы тело приняло изящную и достойную S-образную форму, а шея держала голову идеально прямо. «По сей день я смотрю на снимки и думаю, что, если бы женщины сидели как следует, они выглядели бы намного лучше».
Во время учебы в колледже она была помолвлена. Это было самым главным событием тех четырех лет. Сначала она начала встречаться с мальчиком из расположенного поблизости государственного университета. Вскоре он подарил ей бант с буквами своей студенческой организации[13], чтобы она могла гордо носить его на шее. «Ты будешь моей невестой?» – спросил он через некоторое время, и когда она сказала «да», он прикрепил рельефный значок своего братства к ее блузке прямо у сердца. Приблизительно через неделю он и все его товарищи появились на пороге ее комнаты. Она вышла, и они исполнили ей серенаду, спев гимн своего братства: «И лунный свет сияет на девушке моей мечты».
«У меня было традиционное представление о жизни, мировоззрение принцессы из сказки. Я хотела, чтобы ко мне явился прекрасный принц, живущий во дворце, и пал к моим ногам. Точно так же в детстве я мечтала о новом платье. Так же в подростковом возрасте я мечтала о хорошем партнере на вечеринке. В колледже я ждала помолвки и влюбленности. На вечеринке в выходные звучит ваша песня, и вы танцуете, думая, что он будет вашим мужем. Страсть не была решающим фактором».
Нельсон пришел на свидание вслепую к ее соседке по комнате, когда Пэсси, уже закончив учебу, преподавала французский язык в колледже, расположенном через несколько штатов от места ее собственной учебы. Она разорвала помолвку, предпочтя карьеру скорому замужеству. Будучи студенткой, она победила в публичной дискуссии, после чего была избрана президентом Молодежного конгресса своего штата и стала первой женщиной, которая когда-либо занимала этот пост.
Когда свидание соседки по комнате не удалось, Нельсон и Пэсси обнаружили, что у них было кое-что общее: любовь к театру (он играл в любительской театральной труппе города) и классической музыке. «Я нашла его привлекательным. Он и был привлекательным. Не напыщенно-солидный, но притягивающий к себе. К тому времени я уже встречалась с несколькими мужчинами, которые были полностью погружены в себя. Он делал все, чтобы я почувствовала себя особенной, неповторимой. Я путешествовала с командой по изучению иностранных языков, и, если я поздно приходила домой, он приносил мне еду и оставлял ее для меня в холодильнике. Ему нравилось оставлять мое радио настроенным на станцию Индианаполиса, радиус действия которой был около пятидесяти километров».
Когда она вспоминала все это, мы сидели у них на кухне – Пэсси, Нельсон и я. Нельсон сидел в кожаном кресле с подголовником, в то время как Пэсси, стоя с другой стороны кухонного стола, готовила на обед грудинку и шоколадные пирожные с орехами на десерт. Их дом, расположенный неподалеку от колледжа, где она продолжала преподавать, и в нескольких милях от компании по продаже бункеров, в которой он работал вплоть до выхода на пенсию, был сложен из кирпича и почти весь скрыт под густой листвой. Их улица, возможно, ничем не отличалась от улиц в тысячах американских пригородов – молодые деревья, гладкие дороги, покрытые щебенкой и асфальтом, во дворах – столбы с баскетбольными кольцами. Внутри стены дома Пэсси и Нельсона были украшены пейзажами: соседнее озеро с рыбаком, забрасывающим удочку со шлюпки, частокол и лошади, пригибающие шеи к траве. Нельсон был одет в зеленую рубашку для игры в гольф, его лицо и шея были одновременно мягкими и сильными, широкими, добрыми. На Пэсси была яркая блузка в цветочек и джинсы, которые были немного великоваты для ее худощавого, гибкого тела.
Приблизительно семь лет назад, спустя тридцать лет после свадьбы, они были на каникулах со своими детьми и внуками, и в то время, пока остальные члены семьи вечером бродили по территории выставки, они вдвоем пошли пообедать в любимый ресторан. Там у них случилась одна из самых серьезных ссор за последние десять лет совместной жизни. К тому времени они уже не спали вместе. Сначала она начала спать отдельно лишь время от времени, потому что страдала от бессонницы, но раздельная постель из временного явления стала постоянным. Раньше, пока у них не было детей, они порой проводили в постели все выходные. Позже, если они вместе ехали куда-то на машине только вдвоем, ей нравилось читать ему статьи из журналов Penthouse. Так она возбуждалась. Но к тому времени, когда их возраст приблизился к пятидесяти, она приходила к нему в постель только раз в неделю, по пятницам вечером, и все действо занимало у них лишь несколько минут. Он пытался возбудить ее, перепробовал все возможные способы, которым они, за много лет до этого, научились вместе, прижимаясь друг к другу, касаясь кожи друг друга. Но казалось, что поверхность ее плоти невероятно далека от нее, не говоря уж о нем, и даже неглубокий оргазм стал для них невозможным. Он кончил. Они обнялись. Она ушла.
