«Внутренняя структура неокортекса в целом является более единообразно построенной, чем предполагали раньше, и отличие в цитоархитектонике и функциях коры мозга отражает специфику организации связей» (7, с.224).
Или: «антропогенетическая перестройка мозга касалась прежде всего обогащения и качественной реорганизации систем связей» (8, с.113).
Делаем вывод: уровень интеллекта определяется не специализацией нейронов, а их общим количеством и качеством связей. Процесс становления сознания человека — это прежде всего развитие системы связей на уже имеющейся клеточной базе.
Вновь встает вопрос: как подобное развитие могло осуществиться на базе обезьяньих мозгов? Ни одна обезьяна, включая антропоидов, которых, впрочем, не существовало в то время, когда начался антропогенез (следовательно, мы имеем право привлекать только низших обезьян) не имела достаточной клеточной базы для развития такой комиссуры, какую имеет человек. Это было бы все равно, что к старой ЭВМ с объемом 20 килобайт приделать интерфейс современного компьютера: ничего б не было.
Еще раз повторю: из всех животных, живших на планете к моменту начала антропогенеза только дельфины имели «избыточный» мозг, потому что они имели два мозга, а не один. Для развития разума не хватало только мощной комиссуры, системы связей.
Заключение специалистов-неврологов, сделавших вывод о том, что в историческом плане, в плане реконструкции процесса становления сознания, надо говорить не о росте массы мозга, а о развитии связей на имевшейся клеточной базе, — это заключение полностью меняет подход к проблеме антропогенеза. До сих пор бытовал подход, который исходил из массы серого вещества и уровня специализации клеток. Прогресс в развитии мозга понимался, как постепенное накопление нервных клеток по мере превращения обезьяны в человека и их специализации «мало-помалу». Оказывается, что это неправильный подход: необходимая масса серого вещества была набрана давно, еще до начала сапиентации, а что касается специализации нервных клеток, то это вообще не вопрос антропогенеза. Сапиентация - это развитие внутренней комиссуры мозга.
Следует предположить (судя по уровню развития мозолистого тела современных дельфинов и человека; у дельфинов оно очень мало развито), что главное морфологическое содержание второй инверсии в процессе антропогенеза составило интенсивное развитие мозолистого тела, как главной комиссуры мозга.
Чрезвычайно развитый мозг дельфинов на порядок уступает человеческому из-за отсутствия того единства и того быстродействия, которое обеспечивают миллионы волокон мозолистого тела, этого уникального природного интерфейса. Но не только.
Огромное значение имеет также общий рисунок борозд неокортекса. Циркулярно-продольное расположение борозд у дельфинов отражает изолированность полушарий, радиально-поперечное у человека отражает их интерактивность. Эти перемены свершились также во время второй инверсии и были прямым следствием драматичного общения двух автономных структур психики археоцет после падения межполушарной функциональной асимметрии. Они - прямое следствие проникновения в зазеркалье друг друга, той «деятельности самовосприятия», которая некогда буквально поглотила наших безумных предков.
Отрицание отрицания, спиралевидность развития имеет в данном случае такой вид: нормальная психика животных, имеющих два мозга в одной черепной коробке (тезис) — психопатология, связанная с разрушением нормальной функциональной асимметрии полушарий (антитезис) — сознание (синтез).
Слово синтез в данном случае можно понимать буквально, как «соединение», как формирование нового качества без добавления новой материи, благодаря одним только связям. Морфологически синтез выразился в развитии и формировании глубоких и прочных взаимосвязей между двумя конфликтующими полушариями, превратившимися в единый орган управления организмом.
Сознание человека в буквальном смысле слова синтезировано, а не выращено «мало-помалу».
3. Место бессознательного в психике человека
Скорее всего, через мозолистое тело осуществляется внутренний трансфер, чем определяется локализация бессознательного в подкорке. Это тоже один из «туманных» вопросов психологии. Когда говорят о локализации бессознательного вне конечного мозга, «в подкорке», всегда всплывает вопрос: как могут столь сложные проявления психики локализоваться там, где им «невместно»? Мозг представляет собой чрезвычайно иерархическую структуру. Это связано с тем, что в процессе эволюции ничто, включаемое в понятие «мозг», никогда не пропадало. С мозгом природа избегала экспериментировать безоглядно, никогда не отказывалась от достигнутого, ничего не «сбрасывала с парохода современности». Она надстраивала более сложные структуры над архаическими, причем, всегда сверху.
Данное явление получило название «принцип дополнительности». В устах специалистов оно формулируется следующим образом:
«В мозге млекопитающих не наблюдается «отрицания» старых форм клеток, отделов и целых систем. В процессе эволюции они дополняются. Они не только не угнетаются развитием новых отделов мозга, но, напротив, стимулируются ими благодаря появлению новых связей, а, следовательно, и новых функций» (61, с.137).
Успешной эта архитектоническая деятельность глобальной эволюции могла быть, разумеется, при соблюдении строгой функциональной иерархии структур мозга.
«Загнав» бессознательное, которое зачастую бывает сложнее, чем осознаваемое, в подкорку, Фрейд в свое время поступил, как еретик от неврологии. Морфологам всегда было трудно согласиться с этим. Здесь и теперь этот парадокс, как и другие парадоксы функционирования психики, может быть разъяснен: «бессознательное» суще на переходе, а не в пресловутой «подкорке». Оно представляет собой «волну», проходящую по волокнам и существует, подобно фотону, только в движении. Остановка означает смерть. Смерть означает переход в другое состояние, что и происходит, когда волна достигает своей цели. В этот момент и происходит экспликация в ассоциативной коре.
Глава 7. РЕКОНСТРУКЦИЯ ОБЩЕЙ КАРТИНЫ АНТРОПОГЕНЕЗА
1. Средиземная колыбель человечества
Акродельфиды окончательно исчезли около 5 млн. лет назад. Отталкиваясь от этой даты, нижней границей антропогенеза следует считать время 6-7 млн. лет назад, что согласуется с последними данными о находках древних гоминид. Толчком к очеловечению морских млекопитающих послужил процесс, обратный тому, который привел предков акродельфид в море. Тех привела в море около 60 млн. лет назад трансгрессия Тэтиса, имевшая место в конце мелового периода. В течение всего неогена Тэтис неуклонно сокращался из-за происходивших то тут, то там поднятий земной коры.
Средиземное море и Паратэтис в период антропогенезаЭрогенные процессы на территории первобытного океана способствовали формированию очень благоприятного для развития высших форм жизни ландшафта на территории будущей Евразии. Обширные пространства мелководных бассейнов, буквально кишащих живностью, перемежались с живописными скалами и вечнозелеными островами, предоставляющими надежные убежища. Дно Тэтиса за десятки миллионов лет покрылось толстенным, в километры, слоем известняка и мела - останками панцирных моллюсков и рачков. Карстовые, а также вулканические явления определяли причудливый характер рельефа. Берега были изрезаны фиордами и гротами. Лагуны и лиманы были гораздо более теплыми, чем окружающие воды, хотя климат и в целом был намного теплее, чем ныне. Геотермальных источников на единицу площади было примерно столько, сколько сейчас в Исландии.
Удивительным образом природа выстроила высочайшую горную систему, как бы имея в виду защитить колыбель человечества от неблагоприятных природных факторов. Имею в виду альпийскую горную цепь: Пиренеи, Альпы, Карпаты, Балканы, Крым, Кавказ, Эльбурс, Копетдаг, Памир, Гиндукуш, Гималаи. Горы высятся полукруглой стеной, защищая от самых холодных северо-восточных ветров и собирая влагу, которую несли теплые юго-западные муссоны. Где именно под их защитой появился первый человек?
Эволюция акродельфид началась еще на пространствах мелеющего Тэтиса, от которого ко времени начала собственно антропогенеза остались два больших водоема: собственно Тэтис и Паратэтис. Тэтис располагался на территории Средиземного моря и сообщался с Атлантическим океаном, хотя периодически эта связь прерывалась. Паратэтис занимал место от венской котловины до Аральского моря. Азовское, Черное и Каспийское моря являлись его глубоководными впадинами. На севере Паратэтис доходил до середины Украины. С юга Паратэтис был ограничен горами Малой Азии и Малого Кавказа. Большой Кавказ являлся одним огромным островом; полуостровом были Карпаты. На том месте, где ныне текут в разных направлениях Кура и Риони, располагался широкий, в несколько десятков километров, морской пролив, соединяющий Каспий с западной частью Паратэтиса. Великие армянские озера являлись заливами Паратэтиса. Широкий пролив соединял две части Паратэтиса севернее Большого Кавказа на месте Кумо-Манычской впадины. Паратэтис временами соединялся с Тэтисом через Босфор (35, с.41).
