Но через несколько секунд он потерял сознание. Возможно, из-за жары: воздух был раскален до 41 градуса.
Кислородная подушка и усилия врачей вернули Ахмеда к жизни, он несколько месяцев не мог выступать: сказывался страх удушья. Потеря сознания у Сурхатилова произошла не впервые. Зная о том, на какой риск он идет, Ахмед всегда берет с собой внутрь куба фонарь и включает его в случае ухудшения самочувствия. Как-то ассистенты вынуждены были разбить стекло, чтобы извлечь потерявшего самоконтроль артиста.
Человек может ходить по углям, раскаленным до температуры 1200 градусов
Бедок способен существовать как живой объект до температуры 52 градуса. Всё, что горячее, приводит к его свертыванию. Субъективно, более высокие температуры вызывают ожоги тканей. Тем не менее всегда существовали люди, способные без ущерба для целостности тела и тканей выдерживать высокие температуры вплоть до точки кипения жидкостей и даже прямое воздействие огня на поверхность кожи без ее поражения.
Поскольку нечувствительность к огню — явление крайне редкое, с незапамятных времен у разных народов известны так называемые огнеходцы — люди, босыми ступнями ходящие по раскаленным углям. В средневековой Европе демонстрацией особой выносливости были пляски на костровищах.
И до наших дней сохранился ритуал огнехождения.
Особенной популярностью он пользуется на юго-востоке Болгарии. Другой регион достаточно высокого распространения огнехождения — страны Юго-Восточной Азии.
На некоторых островах Океании аборигены исполняют ритуальные танцы на пластах неостывшей вулканической лавы.
Из всех наблюдавшихся учеными случаев огнехождения максимальная температура углей составляла 1200 градусов. А наибольшее время соприкосновения ступней огнеходцев с раскаленной поверхностью достигало полутора минут.
Один экспериментатор из Европы провел интересное исследование на острове Фиджи. Перед началом обряда огнехождения он нанес на подошву одному аборигену индикаторную краску меняющую цвет в зависимости от температуры. По завершении ритуала он определил, что лава была разогрета до 330 градусов. При этом кожа ступней огнеходца разогревалась лишь до 80 градусов.
Экспериментатор срезал с его подошвы кусок отвердевшей кожи и положил его на пласт лавы — кожа на глазах обуглилась.
В другом исследовании американские ученые закрепили на головах огнеходцев датчики для снятия показаний электроэнцефалограммы. Расшифровав их, они увидели, что самые сильные огнеходцы, ступавшие на угли с температурой, превышавшей 900 градусов, проводили ритуал, когда энцефалограф фиксировал тета-ритмы головного мозга. Тета-ритм свидетельствует о том, что человек находится в состоянии глубокой медитации, когда он погружен в себя и так отрешен от окружающего мира, что целиком сосредоточен на выполняемой задаче. Вот откуда, по мысли ученых, нечувствительность кожи к сверхсильному нагреву.
Таким образом, разгадка феномена огнехождения находится скорее в области психофизики, чем обычной физики.
Другая гипотеза, пытающаяся объяснить этот феномен, заключается в том, что вблизи кожи, соприкасающейся с углями, под воздействием воли огнеходца резко усиливается кровоток, или «лимфоток». Он отводит тепло, изнутри охлаждает внутренние слои кожи и тем самым усиливает жаростойкость поверхности. Однако подтвердить эту гипотезу, то есть смоделировать в лабораторных условиях процесс жаростойкости органики при сотнях градусов, пока не удавалось.
Примечательно, что начинающий огнеходец впервые ступает на горячие угли, только находясь в тесном контакте с опытным «коллегой», а более точно — с шаманом. Необходимость подобного личного «включения» новичка в опасный процесс лишь доказывает, что огнехождение, несомненно, феномен измененного сознания.
Человек может пропустить через себя электрический ток напряжением 220 вольт
Алюминиевый стержень я осторожно вел на себя, следя за стрелкой вольтметра: пока она колеблется вокруг нуля, на песке вычерчиваются линии равных потенциалов. В то же время надо было следить, чтобы рука оставалась на резиновой оплетке, — все же 220 вольт не шутка… Как я оказался на полу, не помню. Надо мной склонились лица одноклассников и, всё в слезах, лицо Надежды Степановны, нашей учительницы, сто раз перед тем предупреждавшей 16-летних олухов, чтобы, упаси бог, не касались оголенного алюминия.
Кому охота из-за одного дурака сломать в тюрьме молодую жизнь!
Этот давний эпизод я вспоминал, трясясь по бездорожью на пути к одной из восьми деревень с одинаковым названием Куликовка, житель которой Александр Игнатов будто бы сидит под напряжением 220 вольт, как под теплым душем, и глазом не моргнет. Пусть этому фокуснику верят те, кого не било током до полусмерти, — меня, битого, не проведешь!
Александр Иванович вставляет в розетку два четырехдюймовых гвоздя и зажимает их обеими ладонями.
Я подхожу к выключателю и проверяю, горит ли свет.
Горит!
Ладно, тогда, сославшись на то, что одновременно его лицо и руки не попадают в кадр, прошу Игнатова воткнуть в розетку удлинитель и перенести опыт на стол. Что он с легкостью и исполняет.
Снова втыкает уже в настольную розетку два гвоздя и замыкает цепь своим телом. А чтобы окончательно убедить меня, недоверчивого, прижимает к одному гвоздю цоколь электролампочки, к другому — ее пятку.
Не загорается. Ага! — ликую я, факир-то пьян.
Но невозмутимый Александр Иванович выходит в коридор, поднимает рычажки автоблокираторов электропробок и возвращается, хладнокровно замечая: «Пробки иногда вышибает».
Как только он вновь замыкает электроцепь своим телом, лампочка загорается.
Допуская ловкость рук, я требую от Игнатова оставить руки на гвоздях, а сам подхожу к розетке, выдергиваю вилку и снова ее включаю — лампа гаснет и вспыхивает в точном соответствии с моими действиями.
Деваться некуда — этот улыбчивый дед в самом деле сидит под напряжением. Только порезанный в столярке забинтованный палец оттопыривает: пока ранка не зажила, может быть больно.
— 220 волы — пустяк! — гоношится 80-летний подросток. — Видели бы вы лицо телеведущей, с которой мы пошли в трансформаторную будку, где я уселся на провод, находившийся под напряжением 380 вольт! Порой меня словно тянет что-то — встаю ночью и подключаюсь к сети. Когда простужаюсь, обхожусь без лекарств. Минутку вот так постою под током — и самочувствие улучшается.
Кто из технически грамотных людей слышит о феномене Игнатова, первое, что предполагает, — у него, мол, высокое электросопротивление кожи на руках. Будто ладони старика одеты в особые перчатки. Но Игнатов способен касаться оголенной проводки любой частью тела — все равно боли не чувствует.
— Ну, и специально по случаю вашего приезда: смертельный трюк, я его очень редко делаю. — Игнатов снимает носок и прижимает ступню к оголенным контактам. — Меня порой «ловят»: ага, да ты всю жизнь столяром проработал, у тебя пальцы просмоленные, вот и ток не берет. Ладно, говорю, допустим. А ноги — что, тоже просмоленные?
Теперь у него появилась мечта — посидеть на электрическом стуле. Не американском, на котором казнят, пропуская через жертву 6 киловольт, а на отечественном, сталинских времен, пыточном: при напряжении свыше 50 вольт человек испытывает такую ноющую боль, что признается даже в том, чего не было.
Эта способность у Игнатова врожденная. Хотя заметил он ее у себя, будучи мальчишкой. Как-то электрик попросил его подержать провод и предупредил не касаться оголенных контактов — может убить. Парень именно за оголенные контакты и ухватился. Электрик чуть рассудка не лишился, а Игнатов понял, что неуязвим для электричества.
— Согласитесь: если вода от тока закипает, кровь во мне тоже должна кипеть. А мне, смотрите, хорошо! Ощущение такое, будто по кончикам пальцев мухи бегают.
В зрелые годы он заметил: вода, вскипяченная электротоком, пропущенным через его тело, обладает особыми целебными свойствами. Стал ее пить — все хвори улетучились. В свое время Александру Ивановичу вырезали желудок. Но, периодически подключаясь к сети, он живет, не зная беды, ест все что пожелает, как здоровый.
Баба Шура, жена Игнатова, семнадцать лет живет с одной почкой, да и та оперирована — вырезали камень. «Давно бы на том свете была, — смеется женщина, — когда бы не Сашина водичка».
Односельчане дали ему говорящее прозвище — «Антивольт». Игнатов не обижается. Был случай, обратился к нему односельчанин Михаил Богданов — диагноз лейкемии не оставлял старику шансов. Стал Александр Иванович заряжать воду для соседа, по пол-литровой банке в день. Пил больной ту водичку шесть лет, пока не умер.
