Грабин попал на механический факультет. В академии было четыре факультета: баллистический, механический, химический и фортификационно-строительный. На баллистическом и механическом факультетах готовили «специалистов, могущих вести теоретическую и опытную разработку вопросов баллистики и стрельбы и обслуживать заводы военной промышленности, а также конструировать и ведать изготовлением предметов материальной части артиллерии и оружия». Учебная программа всех факультетов академии была рассчитана на четыре года.
Без особого преувеличения можно сказать, что именно академия сделала В.Г. Грабина конструктором. На всю жизнь Василий Гаврилович сохранил добрые воспоминания о преподавателях академии. Он писал в своей книге: «Давно уже нет на свете моих учителей — профессоров и преподавателей академии, но я до сих пор храню в памяти их живые своеобразные черты, благодарный за все то доброе, что каждый из них вложил в меня.
Красиво, можно сказать артистически, читал нам лекции по сопротивлению материалов профессор Стажаров. Его предмет мы всегда знали хорошо. Он излагал материал так доходчиво, что ни у кого не возникало никаких вопросов. Однажды был случай, когда один из слушателей, большой любитель задавать вопросы, посреди лекции поднял руку. Профессор прервался и удивленно спросил:
— Как это у вас мог возникнуть вопрос, если я еще продолжаю лекцию? Нет, этого не может быть. Подождите, я закончу, и тогда спросите.
После лекции он обратился к нетерпеливому слушателю:
— Пожалуйста, спрашивайте.
— Мне уже все ясно, — ответил тот.
— Ну вот видите! — заметил Стажаров и добавил: — Преподаватель должен так читать, чтобы у слушателей не возникали вопросы. Если же они возникнут, значит, преподаватель не подготовился.
Другой профессор, Сергей Георгиевич Петрович, человек пожилой, степенный, высокоэрудированный, являлся на занятия очень пунктуально и со звонком сразу же начинал лекцию: брал мел, подходил к доске, а их было три,
поднимал руку с мелом к левому верхнему углу доски и, объявив тему, тотчас же записывал ее на доске. Почерк у него был каллиграфический, писал он крупно. Если что не расслышишь — можешь переписать с доски, но мы редко к этому прибегали, так как Сергей Георгиевич читал громко, дикция у него была отличная, а если требовалось изобразить схему, изображал ее аккуратно, красиво, точно.
В течение академического часа профессор Петрович целиком исписывал доску с верхнего левого угла до нижнего правого. В тот момент, когда он ставил точку, обычно раздавался звонок на перерыв. В течение второго часа Петрович исписывал вторую доску. И так за три часа — три доски, не сбиваясь с ритма»*.
Столь же тепло Грабин отзывался и о других преподавателях — Петре Августовиче Гельвихе, Владимире Иосифовиче Рдултовском — создателе большинства отечественных взрывателей, о начальнике кафедры теории лафетов Франце Францевиче Лендере, профессоре Роберте Августовиче Дурляхове. Имя Ф.Ф. Лендера навсегда вошло в историю отечественной артиллерии как создателя первой 76-мм зенитной пушки, которую так и назвали — пушка Лендера. Р.А. Дурляхер с 80-х гг. XIX в. создал десятки типов орудийных лафетов, многие из которых были приняты на вооружение. В 1941—1944 гг. семь 254-мм пушек на лафете Дурляхера вели огонь из Кронштадта по немецким захватчикам, а еще около десятка таких пушек находились в армии Финляндии. Р.А. Дурляхер происходил из прибалтийского немецкого дворянского рода и в 1915 г. в связи с разгулом германофобии в русской армии попросил у Николая II высочайшего разрешения сменить фамилию Дурляхер на Дур-ляхов. Это дало повод острым на язык артиллеристам отпускать анекдоты «о том, как Дурляхер потерял свой хер». В октябре 1917 г. генерал Дурляхов решительно перешел на сторону советской власти.
На четвертом курсе академии Грабину дали тему дипломного проекта «Влияние вращения Земли на полет снаряда». В воспоминаниях Василий Гаврилович подробно рассказал о своих мытарствах с дипломным проектом: «Я подобрал нужные материалы, постепенно их изучал и уже был
*
Грабин В.Г. Оружие победы. С. 24—25.
готов приступить к работе, но после окончания теоретического курса руководство факультета вдруг предложило нечто совершенно иное: “Стрельба тяжелых железнодорожных батарей”.
Материалов на эту тему почти не оказалось. С великими трудностями я разрабатывал и теоретические, и практические вопросы. Дело подвигалось медленно, и я обрадовался, когда через месяц начальник факультета собрал всех слушателей-дипломников и объявил, что ранее утвержденные темы отменяются. При этом присутствовали все руководители дипломного проектирования: главный руководитель Николай Федорович Дроздов, руководитель по внутренней баллистике Иван Платонович Граве, по внешней баллистике — Валериан Валерианович Мечников, по теории лафетов — Константин Константинович Чернявский, по противооткатным устройствам — Константин Ипполитович Туроверов.
— Перед академией, — сказал начальник факультета, — поставлена новая большая задача, и поэтому вам будут поручены не учебные проекты, а проекты артиллерийских орудий, необходимых для вооружения армии в ближайшее же время.
После этого каждому из нас выдали тактико-технические требования на проектирование орудия. Мне досталась 152-миллиметровая мортира.
Решение задачи внешней баллистики для мортиры оказалось делом несложным, с ней я справился быстро. Зато, взявшись за внутрибаллистическую задачу, столкнулся с серьезными трудностями. Главная заключалась в том, что заряд для мортиры должен состоять из смеси порохов различных сортов, т. е. различной толщины. При решении баллистической задачи обычно применялся табличный метод Дроздова. Анализ показал, что этот метод для мортиры не пригоден. Я от него отказался и применил новый, рассчитанный именно на смешанный заряд из различных сортов пороха.
Николай Федорович Дроздов контролировал работу дипломников, обходя по очереди всех руководителей проектов, и, кроме того, устраивал совещания, на которых слушатели докладывали, как идут у них дела. На одном из таких совещаний он предложил мне сообщить о решении внутрибаллистической задачи. Тут мне пришлось сказать — я постарался выбрать наиболее деликатную форму, — что задачу внутренней баллистики для мортиры решить с помощью таблиц профессора Дроздова нельзя и объяснил почему.
Меня поддержал профессор Граве:
— Товарищ Грабин, я много раз говорил об этом Николаю Федоровичу, но он со мной не соглашается. Вот теперь и вы к такому же выводу пришли. Ваше решение по внутренней баллистике совершенно правильное.
Профессор Дроздов буквально вскочил с места и нервно заходил по комнате, доказывая ошибочность моих выводов. Одним из его аргументов был такой:
— С помощью своих таблиц я просчитал внутреннюю баллистику для всех орудий, находящихся на научно-исследовательском полигоне, и убедился, что мои таблицы гарантируют правильное решение как для пушек, так и для гаубиц и мортир!
— Товарищ профессор, — ответил я, — в том, что вы с помощью ваших таблиц получили правильное решение внутренней баллистики этих орудий, и сомнения быть не может. Вы взяли смешанные порохи, заранее подобранные и проверенные стрельбой. А у нас другая задача — нам нужно найти необходимую среднюю толщину, применяя различные комбинации порохов. Для этого таблицы непригодны.
Мы разошлись во мнениях с профессором Дроздовым. При очередном своем посещении Николай Федорович принес целую пачку исписанных листков — решения задач по внутренней баллистике разных орудий, сделанные с помощью его таблиц. Он пытался доказать, что я ошибся. Но не доказал.
Справившись с баллистикой, я сформулировал идею будущей мортиры и приступил к конструктивно-технологической компоновке и разработке агрегатов. Расчеты показали, что сила отдачи при выстреле будет очень велика, и потому я не могу уложиться в заданный вес мортиры в боевом положении, он получается у меня гораздо больше, чем предусмотрено тактико-техническими требованиями.
А время, отведенное на дипломный проект, было уже на исходе. Передо мной вопрос встал так: или диплом будет
оценен как неудовлетворительный, или надо найти и разработать иную идею проекта. Новая схема должна обеспечить значительное уменьшение силы отдачи при выстреле. Для этого надо было центр тяжести откатывающихся частей орудия разместить на оси канала ствола. В результате поиска была найдена новая оригинальная схема орудия: тормоз отката размещался под стволом, а накатник — над стволом. Такой схемы не было ни в арсенале отечественной артиллерии, ни на Западе. Теперь нужно было получить разрешение на разработку нового проекта.
Мне ответили, что разработанный мной первый вариант проекта одобрен и поэтому нет нужды разрабатывать второй вариант, хотя схема нова и заманчива.
