Видеть суть социализма в справедливой дележке - это значит с самого начала отрицать общественную собственность. В том-то и дело, что дележка совместного богатства – средств производства, производительных сил - при социализме вообще отсутствует, т.е. все материальное богатство, за исключением предметов индивидуального потребления, принадлежит всем, всему обществу, и никому в частности. Не принадлежит, в частности, и государству, тем более бюрократическому. Да и несовместима общественная собственность с современным типом государства, будь оно хоть тысячу раз «правовым».
Однако, отношений общественной собственности, при всей их простоте и естественности, нынешний заурядный обыватель, как правило, не может себе представить, хотя они, в, так сказать, молекулярном виде, существуют во всякой более или менее гармоничной семье, вообще везде и всюду, где люди относятся друг к другу непосредственно как люди, и производят, и используют вещи не для обмена, а по их прямому назначению. Господствующие вещные отношения навязывают иной, прямо противоположный образ действий и мыслей, превращая индивида в частного собственника, не испытывающего даже и потребности быть действительно человеком среди людей. Его ущербное сознание никак не может представить себе социализма и коммунизма без «частной собственности в ее двоякой форме - в виде дележа и в виде наемного труда». (Маркс, Энгельс, т. 3, с.204). А мелкий собственник, т.е. притесняемый со всех сторон «честный труженик», особенно страстно жаждет социальной справедливости, которая и состоит для него не в чем другом, как в «отдайте мою честно заработанную долю!» И хотя материальное производство стало по преимуществу крупным, общественным, никем в частности не приводимым в движение; хотя ни один готовый продукт этот о производства никем в частности не создается (не только отдельным рабочим, но и отдельным предприятием и даже отраслью); хотя современная наука, техника, разделение труда да и сами люди в их соответствующем развитии и взаимосвязи составляют ВСЕОБЩУЮ производительную силу, созданную и всеми предшествующими поколениями, воспроизводящую всю совокупность условий нормальной человеческой жизни, только если она действует в органическом единстве, - честный труженик наперекор этому надеется присвоить из всего огромного и слитного материального богатства именно ту, и только ту «долю», которая якобы им самим произведена и, следовательно, «по справедливости» ему принадлежит. И никакой действительный социализм, основанный не на идее справедливости (и вообще не на какой бы то ни было идее), а на вышеуказанном общественном характере производства, просто-напросто не приходит ему в голову. И это при том, что материальная предпосылка социализма (единое крупное производство) не только имеется теперь в наличии, но самым драматическим образом разрушается и гибнет у всех на глазах. Разрушается, ставя под угрозу само человеческое выживание, делая невозможной, то и дело срывая, всякую связную производственную деятельность, обращая в ничто, попусту развеивая силы и время, затраченные тружеником на том или ином ее этапе, не исключая самых трудоемких.
Но наш честный труженик едва ли думает, как устранить исторически нажитые диспропорции, как на новой основе наладить хозяйственные связи, как прийти к действительному самоуправлению без заевшихся депутатов и чиновников, как поставить производство под общественный контроль. Не соображает, что общественному характеру производства более всего подходят отношения общественной собственности. (К тому же буржуазный дядя твердит ему, что это, дескать, общественная собственность как раз и довела страну до ручки, а Маркс и Ленин - обманщики и бяки). Он (труженик) хлопочет, а точнее сказать, бессильно мечтает об одном: как бы не утратить, как бы вырвать из этого разрушительного хаоса свою «честно заработанную долю» и тем или иным путем исхитриться ее «приватизировать». Как будто здесь можно спастись в одиночку или в рамках своего коллектива.
Еще полтора века назад Энгельс с издевкой писал об этой узколобой, добродетельно-филистерской справедливости, с позиции которой всякий теоретик мелких буржуа «стремится дать каждому то, что он заработал», не забывая, впрочем, о собственном «добавочном» потреблении в награду за «способности». А между тем, сама материальная основа такой справедливости «сводится на нет крупной промышленностью» (т.4, с.283). Распределение потому и принимает нынешний запутанный вид, потому и пронизано злостью, завистью, борьбой и антагонизмом, что делится НЕДЕЛИМОЕ. Дележка потому и оборачивается бесстыдным грабежом трудящейся массы, что рынок ничего и никому не может доставить по труду, осуществляя распределение по капиталу. Потому и кипят, потому и выплескиваются в самых диких и мучительных формах НЕРАЗРЕШИМЫЕ гражданские и межнациональные конфликты, что материальная предпосылка частного присвоения - мелкое производство, собственный труд с помощью собственных ограниченных средств - в нашем обществе скорее исключение, чем правило, и нет никакой возможности вернуться к этому мнимому золотому веку и начать развитие сначала. Как бы ни пропагандировали, как бы ни идеализировали это кажущееся всеобщее благоденствие сторонники раздробления крупного производства, затрудняющиеся проглотить его в нынешних масштабах целиком и потому намеренные прибрать его к рукам по частям, пусть даже и ценой разрушения. А коль скоро при этом образуется несметное количество свободных рабочих рук - тем дешевле, тем выгоднее будут покупать они этот в избытке предлагаемый товар.
Антагонизм нынешнего распределения общественного богатства - и средств производства, и предметов потребления - действительно вопиет, но он не может быть разрешен на базе частной собственности и рынка. Да, несправедливо, что созданную рабочими прибавочную стоимость от имени общества присваивает капитал, кто бы в частности и в каких долях ни был его владельцем. Но точно также несправедливо, чтобы прибавочная стоимость и ее дальнейшая трансформация, прибыль, распределялась между самими рабочими в дополнение к их заработанной плате - стоимости рабочей силы. Несправедливо потому, что прибавочная стоимость в современном производстве создается не за счет возрастания количества рабочего времени, приходящегося на долю каждого (абсолютная прибавочная стоимость), хотя в отдельных случаях и в особенности в «собственном», частном, производстве это снова и снова имеет место, а в виде относительной прибавочной стоимости, т.е. за счет использовании я современных средств труда, его разделения и кооперации, сводящих к минимуму необходимое рабочее время и тем увеличивающих прибавочное. Иными словами, если современное производство ведется стабильно, то даже при абсолютном сокращении рабочего дня рабочий доставляет неизмеримо большую прибавочную стоимость, чем когда-то за 12-14 часов труда, но это лишь в минимальной степени является его личной заслугой или достижением - в целом же это продукт и следствие совокупного общественного производства. И потому справедливо, что результат этого производства, наиболее передового, определяющего всю современную общественную жизнь, должен принадлежать не рабочему как частному лицу или члену данного трудового коллектива и, конечно, не капиталу - доморощенному или иностранному, - а всему обществу и таким путем каждому человеку.
Материальная тенденция к социализму в том и состоит, что в производстве, основанном на достижениях науки и техники, непосредственный живой труд, выполняемый самим человеком, перестает быть определяющей основой производства и богатства, а вместе с тем и количество рабочего времени перестает быть его (богатства) мерой. Производство держится на ВСЕОБЩЕЙ, СОВОКУПНОЙ производительной силе и потому настоятельно требует коренных изменений не только и не столько в способе распределения, но прежде всего и главным образом в способе самого производства: устранения особого класса наемных рабочих, а вместе с тем и классов вообще, всеобщей естественной и повседневной перемены труда, сокращения необходимого рабочего времени всех и высвобождения свободного времени для индивидуальной творческой деятельности, досуга и развития также для всех. «Кража чужого рабочего времени, на которой зиждется современное общество, представляется жалкой основой в сравнении с этой недавно развившейся основой, созданной самой крупной промышленностью. Как только труд в его непосредственной форме перестал быть великим источником богатства, рабочее время перестает и должно перестать быть мерой богатства, и потому меновая стоимость перестает быть мерой потребительной стоимости... Тем самым рушится производство, основанное на меновой стоимости, и с самого непосредственного процесса материального производства совлекается форма скудости и антагонистичности» (Маркс, т. 46, ч,1, с. 214). Капитал, продолжает Маркс, вызывает к жизни все силы науки и природы, все силы общественной комбинации и социального общения и тем делает создание богатства относительно независимым от затраченного рабочего времени, Но он же продолжает измерять эти колоссальные общественные силы рабочим временем и хочет «втиснуть их в пределы, необходимые для того, чтобы уже созданную стоимость сохранить в качестве стоимости».
