– Наш самый большой секрет, малышка, в том, что мы все можем сами. Больше того. Мы можем одновременно много дел сразу. Только мы об этом никому не скажем.
Этому Я уже учусь. Молчу про порок сердца уже почти неделю.
– Умная женщина не гонится за первенством. Она вдохновляет. Она, как шея, поворачивает голову в нужную ей сторону. И все приходит само. Мужчине удовольствие, что он смог, а тебе желаемый результат, да еще его мужественными руками.
Так вот где истоки рабовладения.
– Ты только не подумай, что я шовинистка какая.
А кто же ты, мамочка? Феминистка?
– У женщин есть свои слабости.
Интересно какие?
– Любим мы поговорить. Это как наркотик.
Вот тут Я согласно на все сто. Молчать – это как сидеть на действующем вулкане. Все в тебе бурлит и вот-вот взорвется.
– Не представляю, как ты, бедная, девять месяцев в полной тишине. Зайка моя.
Нелегко!
– Я придумала – давай разговаривать каждый день. Ты толкнись чуть-чуть, а я буду знать, что тебе надо выговориться.
Вот и договорились. Чудеса! Полчаса поболтали, и в моем мире солнечный рассвет. С дефектом сердца можно жить. В большинстве случаев. Внешним уродством он не проявляется, а значит, воспринимать меня будут без отвращения. Пока не узнают. Всей семьей мы обязательно что-нибудь придумаем. Может и излечим. Меня поддержат. Выслушают. Накормят. Правда, пока с пищевым взаимопониманием у нас с мамой все еще проблема. По мыслям вижу, что смотрит на часы каждые пять минут, а не ест. Оттягивает с надеждой не поправиться. Про женщин и мужчин все понимает, а осознать, что беременность требует дополнительно пятьсот калорий в сутки, не может. Наконец сдавшись требовательному бурлению желудочного сока, мама направляется на кухню. Уже протянув руку к холодильнику и представив себе полупрозрачный красно-коричневый кусок вяленой пармской ветчины, она разворачивается и спринтерским шагом направляется в ванную. Мы в пятый раз за день становимся на весы.
– Статистически средняя прибавка веса на этой неделе должна быть около пяти с половиной килограммов.
Многие женщины обгоняют средние показатели. Организм – не машина запрограммированная. Каждый индивидуален по-своему.
– Я прибавила шесть!
Ну и умница, меньше нормы, пошли кушать ветчинку.
– Но ведь неделя еще не закончилась.
И что теперь?
– Не буду есть еще час.
Закончишь голодным обмороком.
– Или нет. Съем фрукты. И ничего калорийного.
Ну давай же уже! И забудь, что фрукты, мамочка, содержат глюкозу и углеводы.
Времени на откладывание младенческого коричневого жира все меньше, а с моей диетической мамой мой скелет по-прежнему проступает сквозь кожу. Чтобы получать как можно больше из продуктов, приходящихся на мою долю, развиваю собственную пищевую систему. Пищеварительный тракт уже способен отделять от проглатываемой околоплодной жидкости воду и сахар. Правда, соляная кислота и ферменты присутствуют пока в малых количествах. Зато почки и кишечник работают. Я сыто. Я удобно лежу на спине и пытаюсь соединить равнозначные пальцы правой и левой рук между собой. Начинаю с мизинцев. Чувствую соприкосновение. Попадание с первой попытки. Эксперт. Мизинец правой с мизинцем левой. Затем следующая пара. И еще. Но пальцы на правой руке почему-то заканчиваются и большому пальцу левой руки недостает компаньона. Я начинаю заново, но теперь с больших пальцев. Теперь не хватает мизинца на левой.
Подглядеть бы, но веки не слушаются. Сколько бы Я ни тужилось – результата нет. Может, срослись? У родителей – ночь. Мамины мысли редки и разрозненны, плодные воды бездвижны. А вот со стороны папы наблюдается необычная для этого времени суток активность. Он вдруг осознал, что у него будет дочь, и весьма скоро. Через каких-то двадцать недель в этой комнате появится третий. Орущий, голодный, требующий внимания и заботы. Непрерывно зовущий мамку. Жена будет заботливой матерью. Это уже сейчас видно. Скорее всего, даже чересчур заботливой. Вон как от доктора малыша защищала. Коршуном. А что тот такого ужасного сделал? Ну, подтолкнул мелкую слегка. Не грубо же, не больно. Если ее не останавливать, то весь свет быстро замкнется на этом младенце. А он что будет делать? Кто о нем будет заботиться? Он работает с утра до вечера. Между прочим, для нас же с мамой старается. А что в ответ? Где забота?
Мысли папы переключаются на сложности с начальством. Он прикидывает, сколько нам денег надо будет на троих, и вырабатывает версии, как все это обеспечить. Я узнаю, что роды – это штука дорогая. Мелькают цифры, банки, сбережения, премии. Я теряюсь в непознанном и непривычном. Одно Я понимаю – папа волнуется. Он переживает, что Я заберу мамино внимание и ласку и ему ничего не останется; он пытается представить новое распределение ролей и взаимоотношения в семье из троих. Папа переживает, что не сможет достать нужную сумму этих самых денег, чтобы заплатить за роды и обеспечить нам, как он выражается, приличное существование. А сколько нам надо? И что такое приличное существование? Но больше всего его пугает, что роды пройдут с осложнениями для меня или мамы. Я удивлено. Неуверенность? Страхи?
А ведь и мама говорила, что не надо путать мужскую агрессивность и заинтересованность в физическом доминировании с нечувствительностью. Они на самом деле больше нуждаются в ласке. Рассказывала про эксперимент, когда шестилеткам дали послушать плач младенца, записанный на пленку. В два раза больше девочек, чем мальчиков, пытались ласково говорить и успокоить младенца. Мальчики же выключали звук. Их реакция могла быть принята за нехватку сочувствия, но мониторы пульса показывали учащенное сердцебиение, что позволило предположить, что мальчики не могли выдержать своего собственного беспокойства из-за стресса младенца. Получается, что при всех различиях, физических, эмоциональных и психических, мужчины такие же люди. Они просто лучше скрывают чувства. Или боятся их, потому что не могут управлять?
Мне девятнадцать недель. Мой вес триста граммов, рост восемнадцать сантиметров. Если мерить без ног. Я – девочка, без ног никак. Значит, все двадцать шесть. Моим развитием управляет Х-хромосома, поведением – окситоцин. Мама называет его гормон доверия и привязанности. Вырабатывается гипоталамусом и дирижирует всем процессом беременности, родов и грудного вскармливания. Виновник слепого материнского инстинкта. Моя женская сущность бесповоротно определит мою внешность, ограничит способность к ориентации, специфицирует и полофицирует моральные нормы и социальное поведение. Уже определила. Полпути за плечами. Полпути впереди. Что ждет меня впереди и как мне туда дойти? Увижу ли?
Начало двадцатой недели. Главное препятствие на пути к осуществлению мечты преодолено. Еще одно подтверждение, что внутреннее прогнозирование отдает интуитивное предпочтение событиям с высоким уровнем субъективной вероятности. Мечта мечтой, а базировалась она на реалистичных прогнозах. Вероятность отсутствия генетических нарушений была явно в мою пользу. Заложено поколениями. Молодцы предки, не подвели! А значит, никто мой путь насильственно не прервет. Никаких абортов. Наоборот, теперь родители делают все возможное, обеспечивая безопасность моего развития. Взаимопонимание и содействие. Пока при помощи пинкового понятийного аппарата. Для родителей пошел обратный отсчет времени. В их мире до моего появления на свет осталось девятнадцать недель. А им еще столько надо успеть!
Папа внимательно просматривает многочисленные приобретенные им руководства и справочники по рождению детей. Он составляет списки необходимых покупок. Ползунки, подгузники, коляски. Бутылочки, стерилизаторы, ванночки. Купим в Китае. Молочная смесь, витамины, антисептики. Привезем из Европы. Изучает критерии, необходимые для правильного выбора врача и роддома. Задумчиво обходит квартиру, продумывая системы безопасности и коммуникаций. Журнальный стол – обклеить пластиком во избежание столкновений новорожденной головы и острых углов. Фиолетовую софу задрапировать пледами во имя сохранения от загрязнения младенцем. А где он спать будет? Чем безболезненнее пожертвовать? Гостевой спальней или собственным кабинетом?
Письменный стол и кожаное кресло можно перенести в гостиную и организовать в углу у окна небольшое личное рабочее пространство. А технику? Три монитора, четыре ноутбука, два носителя данных. Разместить, подсоединить, настроить. А главное спрятать. Спасти от малолетнего разрушителя. Гостиная станет его основным игровым пространством. Небезопасно. Придется втиснуть кабинет в гостевую спальню. Не повернешься, зато закрыл дверь и будто тебя нет дома. Обе двери. В спальню-кабинет и в детскую. Двойная изоляция. Хорошо! А как же безопасность малыша? Вдруг у него что заболит, а мы не услышим? Добавляем в список приобретений радионяню. Суховато и не вдохновляюще мыслит папа, зато надежно и основательно. А вот как насчет неожиданностей? Даже Я уже знаю, что их запланировать нельзя. Я знаю, а папа верит в свои силы. Он за нас отвечает теперь. За обеих. Неожиданности и неприятности недопустимы. Будут предотвращены и развеяны. Мне не верится, но приятно.
