Ознакомительная версия.
Гомеопатия под следствием
Многих гомеопатов ничуть не смущало отсутствие конкретных научных данных в поддержку их лекарств, поскольку они могли привести массу примеров, якобы демонстрирующих действенность их метода. Например, в книге “Руководство по гомеопатии для полных идиотов” (The complete idiot’s guide to homeopathy) Дэвид Солларс приводит рассказ одной женщины, которая лечила своего сына Кэйлина. Мальчик обжег руку на барбекю, однако, по счастливой случайности, присутствовавшие при этом гости как раз недавно приобрели гомеопатическую аптечку.
Я попросила их поскорее принести ее, а сама приложила к его руке свой бокал, наполненный льдом, чтобы немного облегчить боль. Через пару минут аптечку принесли, я выбрала Cantharis и дала Кэйлину дозу. Минуты через две-три боль прекратилась, а в следующие пятнадцать минут мы все наблюдали, как постепенно проходит покраснение. Я давала лекарство еще несколько раз, как только Кэйлин жаловался, что боль возвращается. Назавтра от ожога остался лишь едва заметный след, а еще через два дня и тот прошел. Все мы удивлялись, что не было даже пузырей.
Казалось бы, пример очень красноречивый, однако Джей Шелтон, автор книги “Гомеопатия: как она на самом деле работает” (Homeopathy: how it really works), подверг его подробному критическому разбору. Он ставит четыре вопроса, заставляющие усомниться в значимости этого случая и ему подобных. Во-первых, похоже, что речь идет о классическом ожоге первой степени, самой легкой, при котором поражается лишь поверхностный слой кожи, поэтому стоит ли удивляться, что не было пузырей? Во-вторых, в чем тут заслуга гомеопатии? Судя по всему, ожог прошел благодаря естественным восстановительным процессам организма. В-третьих, не может ли быть такого, что главную роль в исцелении сыграл стакан со льдом? И наконец, если гомеопатия и правда помогла ребенку, не сводится ли ее действие к эффекту плацебо? В предыдущей главе мы видели, каким он бывает мощным: благодаря ему даже бесполезное лечение может казаться весьма эффективным, достаточно лишь, чтобы пациент в него верил.
Как правило, подобные случаи ученые списывают на человеческий фактор и полагают, что все отчасти или полностью объясняется эффектом плацебо. Однако гомеопаты тогда приводят случаи излечения животных, поскольку считают, что на них эффект плацебо не действует. И правда, многие фермеры и владельцы домашних животных уверены, что гомеопатические средства помогают их питомцам. Правда и то, что сами несчастные существа понятия не имеют, как должна действовать таблетка. Тем не менее все подобные случаи не выдерживают сколько-нибудь строгой критики.
Конечно, животное не знает, какое получает лечение и как должно на него реагировать, зато тот, кто за ним наблюдает, без сомнения, прекрасно обо всем осведомлен. Другими словами, животное-то “слепо” по отношению к происходящему, а вот тот, кто описывает события, – нет, и потому его свидетельства недостоверны. Скажем, встревоженный владелец кота или собаки, верящий в гомеопатию, будет высматривать любые признаки улучшения, поскольку полон надежд и ожиданий, но зато не обратит внимания на ухудшение других симптомов. Даже если состояние животного и в самом деле улучшилось, причем не из-за эффекта плацебо, это может объясняться самыми разными факторами помимо воздействия гомеопатии, например тем, что обеспокоенный хозяин заботливее ухаживает за больным питомцем, уделяя тому больше внимания.
Таким образом, общепринятая медицина не считает рассказы об исцелении ни людей, ни животных надежным свидетельством в пользу гомеопатии или любого другого метода лечения. Описания случаев, сколько бы их ни было, не заменят научных данных: как говорят ученые, “множественное число слова ‘случай’ – не ‘данные’”.
Ученые-медики делают особый упор на данные, поскольку лучший способ оценить влияние того или иного метода лечения – проанализировать результаты строгих научных исследований, в особенности клинических испытаний. Вспомним: в первой главе мы познакомились с поразительной способностью рандомизированных клинических испытаний определять, какие методы лечения эффективны, а какие нет, а затем во второй главе, опираясь на эту прочную основу, продемонстрировали, как можно применить подобный подход для проверки заявлений иглотерапевтов. Что же будет, если подвергнуть гомеопатию такой строгой научной оценке?
В принципе, организовать испытания гомеопатии гораздо проще, чем акупунктуры, поскольку очевидно, как учитывать эффект плацебо. Нужно разделить больных случайным образом на две группы – терапевтическую, которую будут лечить гомеопатией, и контрольную, которой будут давать плацебо. Сообщать пациентам, кто в какую группу попал, безусловно, не следует. Больные из обеих групп побывают на приеме у гомеопата, где он отнесется к ним со всем сочувствием и вниманием, однако также будет “слеп”, не представляя, кто к какой группе относится. Затем исследователи изготовят две партии гомеопатических пилюль, на вид совершенно одинаковых, однако на одну партию накапают гомеопатический раствор, а другая останется необработанной. Терапевтическая группа будет получать гомеопатическое лекарство, а контрольная – просто сахарные шарики. Благодаря эффекту плацебо, скорее всего, некоторое улучшение будет наблюдаться у больных из обеих групп. Но вот в чем вопрос: будет ли оно значительнее в терапевтической группе, чем в контрольной? Если ответ окажется утвердительным, значит, гомеопатия и вправду лечит, если отрицательным (то есть если в обеих группах реакция на прием пилюль будет приблизительно одинаковой) – ее ждет разоблачение, ведь это будет означать, что ее воздействие на состояние здоровья сводится лишь к эффекту плацебо.
Прежде чем обсуждать испытания гомеопатии применительно к людям, интересно отметить, что проводилось некоторое количество рандомизированных плацебо-контролируемых исследований, посвященных воздействию гомеопатии на животных. Общий вывод состоит в том, что им этот метод не помогает. Например, в 2003 году Шведский национальный ветеринарный институт провел двойное слепое испытание гомеопатического средства Podophyllum в качестве лекарства от диареи у телят и не выявил никаких данных в пользу его действенности. А совсем недавно исследовательская группа из Кембриджского университета провела двойное слепое испытание, чтобы сравнить действие гомеопатических препаратов и плацебо при лечении мастита у двухсот пятидесяти коров. Степень воспаления молочной железы у этого животного легко оценить объективно: для этого нужно просто подсчитать количество белых кровяных телец в молоке. Вывод также гласил, что гомеопатические средства не эффективнее плацебо.
Когда ученые стали искать свидетельства целительного воздействия гомеопатии на людей, картина оказалась более сложной. Хорошая новость заключалась в том, что к середине 1990-х годов накопилось свыше ста опубликованных статей, рассказывающих о результатах исследований, в которых определяли терапевтическую ценность гомеопатии. Плохо было другое: почти все эти испытания проводились некорректно, зачастую с неадекватной рандомизацией, без подобающей контрольной группы или с недостаточным количеством больных. Ни одно из них не могло дать окончательный ответ, помогает ли гомеопатия пациентам помимо того, что запускает эффект плацебо.
Поскольку кроме некачественных исследований и маловразумительных историй опираться было не на что, диспут об эффективности гомеопатии зашел в тупик. Затем, в 1997 году, одна международная исследовательская группа сделала важнейший шаг к разрешению спора. Ею руководил Клаус Линде, сотрудник Центра исследований комплементарной медицины в Мюнхене. Ученый и его коллеги решили проанализировать множество когда-либо проведенных исследований по гомеопатии целиком и выработать всестороннее заключение, которое учитывало бы каждое из них. Это называют метаанализом, то есть анализом нескольких анализов. Иначе говоря, любое отдельное исследование по гомеопатии заканчивалось анализом только собственных данных, а Линде предлагал включить каждый такой анализ в общую базу и на ее основе сделать новый общий вывод – более надежный. Метаанализ можно считать особой разновидностью систематического обзора, который мы обсуждали в предыдущей главе. И то, и другое – попытка сформулировать общий вывод, используя данные нескольких отдельных исследований, однако метаанализ предполагает более математический подход.
Сам термин “метаанализ”, вероятно, многим читателям незнаком, однако это понятие неожиданно возникает в целом ряде привычных ситуаций, когда важно осмыслить большое количество данных. Например, в преддверии всеобщих выборов несколько газет публикуют опросы избирателей – и результаты оказываются противоречивыми. В такой ситуации разумно свести воедино данные всех опросов, что позволит сделать более надежное заключение, чем любой отдельный опрос, поскольку такой метаопрос полнее отражает мнения гораздо большего числа избирателей.
Ознакомительная версия.
