— Давайте не спорить, — сказал он спокойно. — Когда станете резидентом, будете действовать по-своему. А сейчас идите работать.
Я обмяк и даже согнулся от горя — подумать только: потерять перспективную Бетси! Как пережить такой удар? — это произвело на шефа должное впечатление, и он совсем подобрел.
— Пути разведчика усеяны шипами, а не розами (эту фразу он любил повторять на совещаниях). Ничего… на этой бабе свет клином не сошелся, хотя надо избегать таких чокнутых, в Англии от них не продохнуть, такая уж страна!
Я дошел до двери, спиной чувствуя его пронзительный взгляд, буравящий меня насквозь.
— Интересно, много у нее в квартире пепельниц? — спросил он глухо и быстро, словно выстрелил.
Я обернулся. За письменным столом сидел красивый и веселый человек, на лице у него было написано детское любопытство.
— Целая куча, — сказал я. — Весь дом завален пепельницами, почти под самый потолок.
— Ну и шлюха! Сколько наворовала! Я с самого начала знал, что она дрянь и, скорее всего, связана со службой безопасности Форин-офиса.
Я осторожно прикрыл за собой дверь.
Мы оба были счастливы.
Но какое отношение имеет эксцентричность к СПЛИНУ, приплетенному немецким профессором? Что есть, как писал Пушкин, «недуг, которому причину давно бы отыскать пора, подобный английскому сплину»?
Оливер Голдсмит: «Когда мужчины этой страны достигают тридцати лет, они каждый год уединяются, чтобы предаться сплину. Простолюдины, не располагающие мягкими подушками, пуховиками и покойными креслами, вынуждены лечить свою хандру пьянством, бездельем и злостью. Когда они в таком настроении, чужеземцу лучше не попадаться им навстречу, иначе его длинному подбородку, поношенному кафтану или плоской шляпе нечего ждать пощады… Открыв дверь, я увидел, что мой приятель в халате и байковом ночном колпаке с самым унылым видом усердно учится играть на флейте».
Хорошо, что играет, а не пьет горькую.
Наш соплеменник Карамзин завернул еще круче: «Англичане не любят никакой зелени, рост-биф, биф-стекс есть их обыкновенная пища. От этого густеет в них кровь; от этого делаются они флегматиками, меланхоликами, несносными для самих себя, и нередко самоубийцами. К сей физической причине их сплина можно прибавить еще две другие: вечный туман от моря и вечный дым от угольев, который облаками носится здесь над городами и деревнями». И вдобавок еще рассказал жуткую историю о лорде О., который повел в парк свою юную супругу, вскричал: «Мне должно умереть — прости», и «в самую сию минуту нещастный лорд прострелил себе голову и упал мертвый к ногам оцепеневшей жены своей».
Мрачные суждения Н. Карамзина разделял и Ф. Достоевский: «Угрюмость никогда не покинет англичан». Правда, в «Игроке» он создал весьма симпатичный и совсем не угрюмый образ мистера Астлея, который и доверие внушает мотовке — русской бабушке, и влюбиться может, и немного денег дать прогоревшему русскому игроку, и трезвый ум проявить.
Чем же объяснить это страшное клеймо на англичанах, которого ныне нет и в помине? Оно появилось давно, и в XVII–XVIII веках Англия держала мировой рекорд по САМОУБИЙСТВАМ.
Французский философ Шарль Монтескье: «Мы видим, что римляне никогда не убивали себя без причины; англичане же умерщвляют себя необъяснимо, нередко в разгар счастья».
Ныне «остров самоубийств» занимает лишь скромное двадцатое место в Европе (зато, говорят, мы вырвались на первое место).
Как меняется английский национальный характер! И потеряли угрюмость, и хохочут на мюзиклах, и на ТВ полно разных дурацких игр, на которых принято веселиться (я лично быстро совею и засыпаю), и мертвящий сплин эмигрировал из страны, исчез, как сон, как утренний туман. Да и голову в духовку сейчас не сунешь — ведь перестали топить коксовым газом, богатым ядовитым оксидом, а обычным газом себя можно только взорвать, изуродовать прекрасную физиономию, которая будет плохо выглядеть на похоронах, — и соседи будут шокированы, и родственники! Нет, это не для нынешнего англичанина!
Но прав ли я?
Писатель Г. Чхатришвили обнаружил на английском сервере Интернета следующее: «Десять главных преимуществ суицида перед сексом.
10. Вы можете предварительно упиться до чертиков, совершенно не заботясь о последствиях.
9. Все волнуются из-за «безопасного секса», а из-за «безопасного суицида» можно не волноваться.
8. Никто не растолкает вас среди ночи и не потребует еще.
7. Количество способов и позиций не ограничено.
6. Никаких обещаний и долговременных обязательств.
5. Вы не боитесь подцепить заразу.
4. Партнер не требуется — без него (нее) даже лучше!
3. И вообще это гораздо проще, чем найти сексуального партнера.
2. Никто не будет жаловаться, что вы «всё делали не так».
И самое главное:
1. МОЖНО ЗА СОБОЙ НЕ УБИРАТЬ![48]»
— Да не мог англичанин запустить такое на сервер! — захохотал Кот. — Это типичный русский, который с радостью убежал из Советского Союза, проработал несколько лет на Би-би-си и понял, что английская цивилизация не для него. Разве ты не чувствуешь его привязанности к поллитровке на грязной кухне? Конечно, гораздо легче пить и горланить песни бардов, чем, причесав хвост, прилежно работать в Сити. Но ты совершенно забыл о привидениях, которых мы, коты, частенько ловим на крышах…
Любимый, знакомый призрак!
С какой любовью описывал Шекспир Тень отца Гамлета! Какие детали он подсмотрел в знаменитом призраке! «Французская собака» Андре Моруа, считавшийся англофилом, не раз констатировал, что именно в Англии ему прожужжали уши о привидениях, Д.-Б. Пристли усматривал в этом подтверждение своей главной идеи о том, что «английский ум частично существует в сумерках и собирает тени подсознательного».
Лондонский Тауэр частенько посещает дух герцога Норфолкского, разгуливающего по крепости с собственной головой в руках, а на лужайке у Зеленой башни «в час ведьм» появляется тень королевы Анны Болейн, которой по приказу мужа отрубили голову. Не хуже обстоят дела с привидениями в Виндзорском замке: там бродит неприкаянный призрак герцога Букингема, которого придворный астролог вызвал через зеркало по просьбе его сына, но забыл вернуть обратно. В окрестностях Оксфорда, в замке Вудсток является призрак возлюбленной Генриха II красавицы Розамунды, отравленной женой короля. Однажды, когда замок посетили чиновники для получения долгов, этот дух встал на защиту короны и переворачивал кровати служивых, швырял в них камни и лошадиные кости и даже вылил на спящих бочку холодной воды. В окрестностях Солсбери в замке Линден-хаус внезапно появляется Белая Дама, и если следовать за ней, то она придет к горящему камину и в нем растворится, а в графстве Сомерсет в определенное время под звуки колоколов возникает вереница симпатичных костлявых фигур в белых саванах.
Я лично с привидением встречался лишь один раз в старой гостинице «Два монаха» на улице Точильщиков на окраине городка Бейзинстока, в ста километрах от Лондона — такого потрясения не забудешь! Там двести лет назад поселилась милая дама, которая любит пошалить: отвесить пощечину постояльцу, открывать двери, пошуметь портьерой. Когда в бильярдном зале я взял кий, чтобы поиграть в одиночку, шары, сгруппированные в середине стола, неожиданно разлетелись в разные стороны, словно от сильного удара, и я почувствовал рядом партнера. Пришлось выпить виски, но призрак меня не покидал: наоборот, преследовал на улице, толкал локтями в бок, открыл входную дверь в гостиницу и даже, хрустя костями, залез ко мне под одеяло. Об остальном умолчим, воздержимся от рекламы «Двух монахов».
«Джентльмен — не более,
ЧЕМ ТЕРПЕЛИВЫЙ ВОЛК»
Ничего подобного! — сверкнул зелеными глазами мой Чеширский приятель. — Джентльмен — не более чем хорошо воспитанный кот. Он умеет и убаюкивающе мурлыкать, создавая иллюзию покорности и доброжелательности, и зашипеть и вцепиться в руку зубами и всей четверкой растопыренных когтей. Джентльмен, как и любой Чеширский Кот, живет в своем измерении, его мир непознаваем и совсем не похож на мир простых смертных.
Я догадывался об этом и осторожно двигался к познанию души Джентльмена[49]. Дрожит рука и бьется сердце перед великим открытием, — наверное, точно так же чувствовал себя Джеймс Уатт, увидевший, как выбивается пар из-под крышки кипящей кастрюли…
Осмелюсь заявить, что основное, что накладывает отпечаток абсолютно на все черты английского национального характера, — это СДЕРЖАННОСТЬ и НЕДОГОВОРЕННОСТЬ (reserve, understatement), они делают округлыми все углы, они — словно некое вязкое вещество, склеивающее воедино отдельные элементы характера, куда ни ткнись — всюду немного резервации, всюду немного выдержки, как в хорошем вине.
