За столом я был озадачен мыслью, как помешать двоим стереть из моей памяти беседу. И мне пришло в голову использовать наш обычай. И я им сказал, что у нас принято такие важные встречи обмывать, то есть отмечать выпивкой. Они поддержали мое предложение и принесли стакан (или стаканы?) с напитком, на вид похожим на лимонад, но солоноватым на вкус. При этом, ставя стакан, я заметил, что стол почти круглой формы и края его чуть поднимаются вверх как часть сферы большого радиуса выпуклостью вниз. Это я заметил потому, что, поставив стакан, увидел, что он наклонен. Стакан представлял собой подобие крупной мензурки, был уже и выше нашего, но тоже прозрачный.
Я обратил их внимание на то, что в таких случаях мы пьем покрепче. Они заинтересовались, что мы пьем, попросили каким-нибудь способом объяснить вид этого питья. Я попросил у них карандаш и бумагу. Они ответили, чтобы я писал на стене. Немного удивившись, я стал водить пальцем по стене, и на ней отчетливо оставались следы, как на запотевшем стекле или как на черном бархате. Я нарисовал им обычную и структурную формулы спирта. Один из них ответил: «Сейчас мы это сделаем» и скрылся в сумраке. Появился со стаканом в руке и дал мне. Я им сказал: «Как же так, такая развитая цивилизация, а таким средством не пользуетесь». Один из них ответил: «Может быть, если бы мы этим пользовались, то не были бы такой развитой цивилизацией». Я почувствовал в этом шутку.
Я задал вопрос, почему они с таким уровнем науки и техники не помогут землянам в борьбе со злом. «С каким злом?» — спросили они. Я ответил: «С нищетой, с фашизмом, с богатымии т. д.» Они ответили, что если помогут бедным, то через некоторое время по той же причине они должны будут помогать богатым. И так трудно будет, в конечном итоге, разобраться, кому же помогать. Или придется уничтожить всех, или всех оставлять. Лучше пусть жизнь идет на земле своим чередом, и вмешиваться они не думают. Они просто за нами наблюдают.
В какой-то момент из мрака появилась невысокая женщина. Красивая, худощавая, почти плоская. Вытянутое лицо. На голове шапочка, как у пловцов, платье темное, вроде синее. (Кстати, никаких цветных вещей не было в помещении, все выглядело однотонным.) В верхней части ушных раковин прикреплены металлические украшения с кисточками, направленными вверх. У меня мелькнула мысль заиметь себе такую вещичку в качестве вещественного доказательства, что все было наяву, а не казалось приснившимся. Женщина села рядом со мной почти вплотную. Бюст у нее был не двойной, как у наших женщин, а тройной, одна грудь была еще посередине. Оказавшись вблизи нее, я посмотрел внимательнее и увидел за прорезью платья грудь необычного вида, и у меня мелькнула мысль, что они размножаются почкованием, отрезая кусочки от груди. Снаружи каждая грудь была покрыта конусообразной металлической формочкой. Пытаясь реализовать свое намерение заиметь вещественное доказательство, я спросил, что это такое на ее ушах. Женщина ответила, что это гравитационные серьги, они оттягивают уши вверх. Уши, действительно, казались вытянутыми вверх. Я протянул руку и тронул одну из серег, но женщина поднялась и, как будто обидевшись, скрылась в сумраке». Игривое, квазиэйфорическое настроение М. В., явно инициированное извне, помешало дальнейшему развитию контакта.
Полная или частичная блокада памяти
Продолжим историю, приключившуюся с М. В. При этом приводим его рассказ без каких-либо комментариев:
«Мне показалось, что беседа длилась часа три. Говорили много, но я рассказываю только то, что помню. Ведь в конце беседы один из них сказал: «Теперь сотрем все, о чем говорили» и подошел к пультам. Далее мне показалось, что он нажимал на кнопки, недовольно отдергивал руку, нажимал снова и опять отдергивал. На экране прыгали импульсы. Я спросил, в чем дело. Он ответил, что обычно после беседы наиболее сильные сигналы поступают из области мозга, которая была затронута содержанием беседы. Эти сильные сигналы они и стирают. Но сейчас сильные сигналы поступают из многих областей мозга, и он не знает, что стирать. И он сказал, что возможно, он стер то, что не нужно было, и не стер то, что следовало стереть. Поэтому просит, если я буду что-то помнить о сегодняшней встрече, то никому не рассказывать.
В следующее мгновение я оказался примерно в том же месте, где был до встречи с нлонавтами. На той же дорожке, там же, под тем же углом было солнце и, как мне показалось, были те же тучки. Такое впечатление, как будто прошло несколько секунд. И все казалось, как в глубоком сне.
Я пришел домой и рассказал об этом жене. Она испугалась и попросила об этом никому не рассказывать, иначе определят или в сумасшедший дом, или, учитывая мой служебный статус, даже в тюрьму. Но я, придя на службу, не мог никому не говорить об этом. И в курилке начал рассказывать. Мой рассказ обычно завершался хохотом слушателей и советом никому об этом не рассказывать, так как это слишком необычно для реальности и это, мол, мне как-то показалось».
Теперь приведу некоторые вопросы посредника (П), который помогал нам в расследовании случая, и ответы М. В.
П.: В чем вы были одеты и как одежда выглядела после встречи с незнакомцами? Может быть, вы упали от теплового удара и вам все показалось?
М. В.: На мне были простые брюки и рубашка. Но мне почему-то показалось, что брюки стали более свежими, чистыми, чем до встречи.
П: Вы напишите обо всем этом очень подробно, просто для себя, а потом можно подумать, что предпринять. Ведь вы начнете скоро забывать детали.
М. В.: А зачем это записывать и кому это нужно, ведь я не знаю, то ли это было, то ли показалось. Просто будут смеяться.
П.: Ну хорошо, а если я напишу об этом и покажу заинтересованному лицу, вы не будете иметь ничего против?
М. В.: Нет, пожалуйста, пишите.
П.: Но вы все же напишите, ведь я не участвовал в этих событиях, у меня могут быть искажения, будет передано не ваше ощущение, не те детали!
Кстати, они опасались, что сотрут то, что не следовало бы. Вы этого не ощущаете, не забыли ли что-нибудь?
М. В.: Ощущаю, и этим я был сам страшно удивлен. На стенде партийной информации я прочитал, что меня заслушивали на бюро отдела в мае месяце. Я пошел к секретарю и сказал, что этот пункт так и остался невыполненным. Он вытаращил глаза, удивляясь тому, что я это забыл. Но я совершенно этого не помнил. Если бы не протокол, который мне показали члены бюро, то ни за что им бы не поверил. И другое. В отчетном бланке выполнения соцобязательства я увидел, что два пункта выполнены мной. Этого я совершенно не помнил. Но там стоит моя подпись. Что еще стерто, я не знаю. (Естественно, то, что им забыто, он может установить только по видимым следам или при разговоре с другими. — Прим. посредника.)
П.: А как вы смотрите на то, что нарушаете просьбу гуманоидов не рассказывать об этом случае?
М. В.: Я не мог не говорить об этом. Но они мне уже отомстили.
В принципе, они гуманные, вежливые, и о них я не могу сказать что-либо плохое, и отомстили они своеобразно. К вечеру следующего дня, когда я уже рассказал кое-что товарищам, я услышал уже знакомый мне голос. Он возвестил, что за то, что я рассказываю, я буду наказан (прозвучало это в шутливой форме). Уходя домой, я не обнаружил форменную фуражку. Пришлось идти без фуражки. Она не найдена до сих пор.
Я чувствую, что не смогу об этом написать. Взял было бумагу, начал вспоминать дату, но все у меня ускользает из головы. У меня такое же ощущение, как в тот момент, когда я не находил фуражку. Я не смогу написать.
П.: Вы себе это внушили. Ведь они не могут вам мстить, нет к этому оснований, во всяком случае достаточных, ведь о них давно знают, они себя давно обнаружили, так что вы их не опасайтесь.
М. В.: Я их не боюсь, они добрые и ничего плохого не сделают, но когда я начинаю писать, то все у меня ускользает, и чувствую, что не смогу.
П.: А вы не сосредотачивайтесь, просто сядьте и начните с того, что «Я шел вдоль канала в солнечный день» и т. д.
М. В.: Я попытаюсь, но, наверное, ничего не выйдет.
П.: Вы не говорили им о том, что они нам известны и летают они к нам не одну тысячу лет, и мы об этом знаем?
М. В.: Что-то похожее я говорил в тот момент, когда коснулся вопроса о помощи бедным. Но они не выразили никакого удивления, приняли это как само собой разумеющееся.
П.: Вы не спрашивали о будущем нашей планеты, о нашей жизни на Земле в перспективе?
М. В.: Я этого не помню, но у меня осталось впечатление, что они умеют строить схему будущих событий с учетом всех деталей и таким образом предсказывать точно будущее. Таким же образом они могут возвратиться во времени обратно.
Разговор продолжился через полчаса.
