Ознакомительная версия.
Существовали и раньше великие империи, но управление ими обыкновенно находилось в руках нескольких сведущих лиц. Рим был принужден поручить свою империю одному неответственному лицу и даже для себя самого не мог сохранить прежней гражданской свободы. Соединенные Штаты, правда, представляют громадную область, успешно управляемую демократической системой, но надо помнить, что территория их, хотя и чрезвычайно обширная, составляет одно целое, а население, каким бы многочисленным оно ни сделалось со временем, всегда будет по существу однородным. Если бы Соединенные Штаты завладели странами, отделенными от них морем и населенными другой национальностью, то их мировое положение сразу существенно изменилось бы. Попытка управлять империей не властью отдельных опытных лиц, а путем системы, основанной на общественном мнении, и притом управлять населением отдаленным, совершенно чуждым и по самому духовному складу не похожим на население метрополии, – вот что ново в отношениях между Англией и Индией. Общественное мнение необходимо руководится немногими широкими, ясными, несложными понятиями. Когда интересы страны ясны, и главные принципы ее управления безошибочны, общественное мнение может безопасно судить даже о чрезвычайно важных вопросах. Но общественное мнение легко может заблуждаться каждый раз, когда от него требуют, чтобы оно вникало в тонкости вопроса, проводило точные разграничения, применяло один ряд принципов в одном случае, другой – в другом. Такое именно затруднение и представляет Индийская империя. Она так сильно отличается и от самой Англии, и от колониальной империи, что требует совершенно иных политических принципов.
Поэтому-то общественное мнение Англии не знает, как отнестись к Индии, и смотрит с негодованием и отчаянием на индийское правительство, которое кажется ему не английским по духу, бюрократическим, которое находится в руках господствующей расы, покоится главным образом на военной силе, собирает доход не по-европейски, путем монополий на соль и опиум, то есть во всем отступает от английских традиций.
И при этом неизвестно, к чему все это делается? Индия, как я уже говорил, не приносит Англии никаких прямых доходов. Посмотрим, не возникает ли из связи этих двух стран каких-либо косвенных выгод? Мы находим эти выгоды в том, что торговля между обеими странами постепенно приняла чрезвычайно обширные размеры. Прекращение торговли с Индией, которое могло бы последовать в случае возникновения в ней снова анархии или в случае ее подпадания под власть другого правительства, которое закрыло бы гавани английским купцам, обошлось бы Англии в 60 000 000 фунтов ежегодно. Однако эти выгоды с избытком уничтожаются той тяготой, какую Индия налагает на иностранную политику Англии. При настоящем положении мира страна, удерживаемая в подчинении военной силой, может легко оказаться камнем на шее своей повелительницы: она лишает ее армии, которая может всегда сделаться необходимой для других целей или даже для защиты метрополии. Всем нам понятно то удовольствие, с каким Бисмарк наблюдал, как Франция увлекается планами покорения Африки и Азии. Теперь, если бы Англии, которую нельзя считать военной державой, пришлось сдерживать при помощи английских войск население в 200 миллионов, она не выдержала бы этого бремени. Однако дело обстоит иначе: ввиду основной особенности Индийской империи, о которой впоследствии я поговорю подробнее, Англия завоевала и до сих пор управляет Индией посредством индийских войск, оплачиваемых индийскими деньгами, так что собственно английская армия в Индии состоит всего из 65 000 человек. Но этим не ограничивается тягость, какую Индия налагает на Англию; она, кроме того, больше чем удваивает трудность иностранной политики. Следует, без сомнения, считать высшим счастьем для всякой страны, если она может спокойно заниматься своими делами, не будучи вынуждена следить за тем, что делают другие нации. Вашингтон очень разумно советовал своим соотечественникам как можно дольше хранить такое счастье. Сейчас Англия не может вполне им насладиться, но, не будь у нее Индии, она могла бы, хотя отчасти, его вкусить. Ее колонии до сих пор имеют главным образом мирных, незначительных или нецивилизованных соседей, и тесное участие Англии в западноевропейской борьбе прекратилось. Зато восток продолжает чрезвычайно интересовать англичан. Они должны неусыпно следить за всяким движением в Турции, за всяким новым симптомом в Египте, за малейшим волнением в Персии, Трансоксиане, Бирме[103] или Афганистане, и все только потому, что они владеют Индией. Благодаря ей Англия занимает первенствующее положение в системе азиатских держав и очень заинтересована делами всех стран, лежащих на пути в Индию. Индия, и только Индия, вовлекает Англию в постоянное соперничество с Россией, которое для Англии в девятнадцатом столетии является тем же, чем было для нее соперничество с Францией из-за Нового Света в восемнадцатом.
Цель этой лекции – представить вам индийский вопрос в общих чертах. В начале ее я высказал несколько соображений, могущих склонить нас к тревожному и безнадежному взгляду на решение его. Сомнительно, удастся ли Англии всегда сводить счеты Индийской империи без убытка, и нет сомнения, что эта империя налагает на Англию громадную ответственность, что она смущает ум англичанина безнадежно трудными проблемами. Вот почему невольно напрашивается мнение, что тот день, когда смелый гений Клайва сделал из торговой компании политическую силу и положил начало столетию беспрерывных завоеваний, был злосчастный день для Англии. Не должны ли мы считать, как считали многие известные государственные люди, посвятившие свою жизнь индийским делам, что английская империя в Индии недолговечна, что недалеко то время, когда англичане будут принуждены удалиться из нее?
С другой стороны, и самые мудрые из людей легко могут ошибаться, рассуждая о подобном предмете. Исход Индийской империи Англии столь же не поддается прогнозу, как не поддавалось ее начало. В истории мы не находим аналогии ни тому, ни другому. Если нам кажется, что управление Индией с отдаленного острова не может продолжаться долго, то мы должны вспомнить, что было время, когда казалось, что оно вовсе невозможно. Во всяком случае, если империи суждено пасть, то мы уже теперь должны были бы видеть признаки угрожающего ей падения. Мы действительно можем указать на страшные затруднения, с которыми ей приходится бороться, но едва ли можно констатировать сейчас какие-либо симптомы ее упадка. К тому же, если бы мы даже признали, что Англия ничем не вознаграждена за все то беспокойство, какое причинило ей обладание Индией, все равно это признание само по себе не имело бы никакого практического значения. Между таким признанием и практическим его осуществлением, то есть отказом от Индии, лежит целая бездна.
Можно держаться того мнения, что для Англии было бы лучше вовсе не основывать такой империи, а оставаться в качестве торговой нации у преддверья Индии, подобно тому, как она теперь стоит у входа в Китай. Однако идея отказа от Индии даже теми, кто думает, что рано или поздно англичане будут вынуждены к нему, не рассматривается, как практическое предложение. Бывают дела, которые было бы лучше не делать, но, будучи раз сделаны, они уже не могут быть разрушены. Возможно, что настанет время, когда предоставление Индии самой себе будет осуществимо, но до тех пор Англия должна управлять Индией так, будто бы она будет управлять ею всегда. Необходимо это не только ради Англии. Говорят, что честь требует, чтобы государство поддерживало то, что приобретено кровью отцов и является великим военным трофеем нации. С моей точки зрения, во всех таких понятиях о чести есть что-то чудовищное: они принадлежат к тем примитивным и крайне устарелым идеям, которые покоятся на смешении понятия о собственности и об управлении. В вопросах, подобных интересующему теперь нас, следует руководиться только одним принципом – принципом благоденствия Индии и Англии, причем в данном случае Индия, как более заинтересованная, как превосходящая Англию населением и, наконец, как более бедная, должна быть поставлена на первом плане. Исходя из этих начал, то есть имея в виду преимущественно интересы Индии, мы должны признать, что в настоящее время отказ для Англии от той задачи, которую она поставила себе в Индии, – невозможен. Руководясь исключительно собственными интересами, Англия могла бы отказаться от Индии. Конечно, это было бы нелегко ввиду той обширной торговли, которая развилась в этой стране, и ввиду тех громадных английских капиталов, какие, особенно в последние годы, были в нее вложены, но все же это было бы возможно. С точки же зрения интересов Индии это представляется совершенно невозможным. Можно много и вполне справедливо порицать в той системе, какой англичане придерживаются в управлении Индией. Можно сомневаться, вполне ли она соответствует народу, не слишком ли дорого она ему обходится и т. п. Мы имеем полное основание беспокоиться относительно исхода этого единственного в своем роде опыта, но, мне кажется, мы зашли бы слишком далеко в своем отрицании, если бы усомнились в том, что управление англичан лучше всякого другого, применявшегося в Индии со времени первого мусульманского завоевания. Если бы это правление оказалось в конце концов даже более несостоятельным, чем можно было ожидать, то и в таком случае Англия не оставила бы страну и наполовину в том плачевном состоянии, в каком она ее приняла. Даже посредственное управление несравненно лучше, чем полное отсутствие управления. Внезапное падение даже самого агрессивного управления является опасным. Без сомнения, есть страны, которые вынесли бы такое испытание, не впадая в анархию. Малонаселенные страны или такие, жители которых долго пользовались большой свободой действий, вероятно, очень скоро создали бы для себя новое управление в том виде, в каком оно оказалось бы нужным. Но какой насмешкой являются подобные надежды по отношению к Индии! Когда начались английские приобретения в этой стране, она была уже в состоянии дикой анархии – анархии, какой Европа, быть может, никогда не знавала. Все формы управления, какие в ней тогда имелись, были почти неизменно деспотические, и власть обыкновенно находилась в руках военных авантюристов, зависимых от войска, составленного из разбойников, исключительным занятием которых был грабеж. Маратты господствовали в большей части Индии и угрожали одновременно и Дели, и Калькутте,[104] имея главную квартиру в Пуне (Poonah),[105] а между тем их владычество было не чем иным, как организованным грабежом. На севере шах Надир[106] своими опустошительными походами соперничал с Аттилой и Тамерланом. Можно возразить, что это была лишь временная анархия, явившаяся следствием распадения империи Великого Могола; но, во-первых, и это уже доказывает, что Индия – не такая страна, которая может вынести отсутствие управления. Кроме того, мы имеем преувеличенное понятие о величии империи Великого Могола: величие ее было очень кратковременно, а в Декане она, по-видимому, вовсе не утвердилась. Отсюда ясно, что анархия, которую Клайв и Гестингс нашли в Индии, не составляла исключительного явления; по всей вероятности, она в то время была сильнее, чем когда-либо прежде, но анархия, по-видимому, всегда господствовала в Индии со времени Махмуда[107] и была лишь на некоторое время подавлена в северной ее части Акбером и шахом Джеганом.[108]
Ознакомительная версия.
