Ознакомительная версия.
Отметим, что ДС изначально формировались как сословные (для детей духовенства) учебные заведения. Это было обозначено и в упоминавшемся выше Духовном регламенте52. Впоследствии это подкреплено и законодательными ограничениями (не более 10 % от общего числа учащихся) на поступление иносословных лиц (не детей духовенства), в ДС. На практике в некоторых ДС в отдельные периоды обучались исключительно дети духовенства. Так в Воронежской ДС в 1871/72 уч. г., судя по экзаменационным ведомостям, учились исключительно дети духовенства53. В Тамбовской ДС из 82 выпускников 1896 г. было только 6 иносословных, то есть 7,3 %54. Все ограничения на поступление иносословных в ДС были отменены только 12 июля 1913 г.55, но эта мера не успела оказать существенного влияния на систему комплектования кадров духовенства в дореволюционный период.
Характерно, что ситуация в РПЦ начала XX в. характеризовалась в советской историографии как «кризис Церкви»56, но, точнее, это был не кризис Церкви, а кризис системы комплектования кадров духовенства. Проблемную ситуацию создавал именно сословный характер подбора кадров служителей РПЦ. Если бы принятие священного сана становилось добровольным, это, возможно, могло повысить нравственный уровень духовенства, а дети духовенства, уходя при желании на светскую службу, могли бы принести там больше пользы, как, например, обучавшиеся в своё время в ДС, но не принявшие священный сан художник В.М. Васнецов, изобретатель радио А. С. Попов, писатель Мамин-Сибиряк Д.Н., а также сподвижник Александра I М.М. Сперанский. Отметим, что после отмены в 1917 г. ограничения для поступающих в светские учебные заведения число поступающих в них семинаристов увеличилось.57
Следующим моментом в вопросе о протестном движении семинаристов, является представление советской историографии о том, что революционная деятельность семинаристов концентрировалось в основном вокруг социал-демократического движения58. Анализ архивных документов приводит к заключению, что политические симпатии семинаристов были в большей степени на стороне партии социалистовреволюционеров, о чем свидетельствует изъятая у семинаристов литература и дела учащихся ДС привлеченных к следствию по политическим мотивам59. Это во многом было обусловлено тем, что абсолютное большинство духовенства было сельским и, соответственно, большинство семинаристов были уроженцами села, что и определяло их политические симпатии. Митр. Евлогий (Георгиевский) писал: «Общение с народом привело меня с детских лет к сознанию, что интересы его и наши связаны»60.
В завершение следует сказать о том, что в советской историографии имеются значительные достижения в исследовании как жизнедеятельности РПЦ в целом, так и ДС семинарий в частности. Но некоторые её выводы требуют переосмысления и дальнейшего исследования. Это вопрос о революционном характере волнений в ДС, о причинах самих выступлений и о политических симпатиях семинаристов.
Итак, революционная деятельность семинаристов далеко не всегда носила политический характер и поэтому являлась лишь частью их протестного движения. Основным требованием учащихся ДС было снятие для них существующих ограничений на поступление в светские учебные заведения. Что касается политических предпочтений семинаристов, то они были в большей степени на стороне партии социалистов-революционеров.
Р.В. Болдырев
ЖИЗНЬ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА ЭПОХИ СМУТЫ СКВОЗЬ ПРИЗМУ НОВГОРОДСКОГО ОККУПАЦИОННОГО АРХИВА
В российской историографии присутствие в Великом Новгороде шведского экспедиционного корпуса под командованием Я. Делагарди, которое продолжалось с 1611 по 1617 г. долгое время рассматривалось как оккупация и подавалось обычно в контексте национально-освободительной борьбы русского народа за освобождение от иноземных захватчиков61. Однако у исследователей есть возможность расширить свои представления об этом моменте русской истории, обратившись к так называемому Новгородскому Оккупационному архиву (далее – НОА).
По условиям Столбовского мира 1617 г., положившего конец русско-шведской войне, Новгород был возвращен в состав России. Шведы покинули город, а среди трофеев, вывезенных Делагарди, оказались административные документы Новгородской Приказной избы за все время пребывания шведов в Новгороде. Возможно, шведы намеревались использовать их при определении линии русско-шведской границы и уточнении условий мирных соглашений, а, кроме того, у Делагарди могли быть соображения личного характера62. В любом случае архив, отправленный в Швецию, сохранился и не разделил печальной участи документов, доставленных в Москву и погибших при пожаре 1618 г. НОА долгое время находился в Прибалтике, а позже был доставлен в Швецию, где хранился в семье Делагарди, а потом был передан в Государственный архив в Стокгольме (Riksarkivet, далее – RA)63. Там он находится и в настоящее время64.
Долгое время он пребывал в безвестности, пока не был обнаружен профессором русского языка и литературы Гельсингфорсского университета С.В. Соловьевым, работавшим в RA 1837-1841 гг. и даже вывезший часть документов НОА в СанктПетербург65. В 1880-х гг. К.И. Якубов составил первый каталог НОА66, работа над которым была продолжена в 1900 г. М.А. Полиевктовым и шведским историком С. Классоном. С 1951 по 1964 г. составлением каталога НОА занимался советский дипломат С.В. Дмитриевский, благодаря которому появился трехтомный каталог на шведском языке, пробудивший интерес историков к данному документальному собранию. Во второй половине XX – начале XXI в. материалы архива уже использовали многие ученые Швеции и России67. Недавно группа шведских славистов, возглавляемых Э. Лёфстранд, при содействии российских ученых из Москвы, Санкт-Петербурга и Великого Новгорода, подготовили и опубликовали полную опись сохранившихся документов НОА в двух томах68, что сделало его более доступным и удобным в научной работе.
Большинство документов НОА, как уже было сказано, относится к 1611-1617 гг. и связано с пребыванием в Новгороде шведской администрации во главе с Якобом Делагарди. Они образуют два комплекса, отличающихся по происхождению и характеру. Первый комплекс включает в себя книги и отдельные печатные листы общим числом около 28945 страниц, которые составляют 141 «пункт» (единицу хранения), представляющих собой несколько приказных тетрадей в кожаных переплетах объемом от 50 до 600 листов. Они содержат материалы повседневного новгородского делопроизводства и хранят свидетельства о разных сторонах жизни города, в том числе и таких, которые не отражены в других документах того времени. Хочется остановиться подробнее на содержании именно этой серии, т.к. составляющие ее документы в наибольшей мере позволяют воссоздать картину жизни новгородцев в период шведского владычества.
Особое место среди материалов первой серии занимают Таможенные книги Великого Новгорода69, которые являются незаменимым источником для изучения русской торговли. В них содержится наиболее полная информация о количестве и ассортименте товаров, продававшихся тогда в Новгороде, ценах, видах и размерах пошлин, метрологии, географии торговых связей новгородцев. В них также содержится богатый материал и о структуре новгородской торговли. Прежде всего, они фиксируют значительную группу сельскохозяйственных товаров, основу которой составляют продукты питания и сельских промыслов. По ним можно восстановить хозяйственный быт новгородцев, что, безусловно, поможет более конкретно представить жизнь русского человека XVII в. При сопоставлении Таможенных книг с другими источниками в определенных случаях позволяют дополнить или уточнить картину политических событий. И, конечно, нельзя обойти стороной богатый лексический материал, содержащийся в книгах, который может быть использован для работы над словарем русского языка XI-XVII вв.70 Состояние книг хорошее за исключением записей за 1613/14 и 1615/16 (в первом случае книга пострадала в результате воздействия влаги, во втором большинство страниц пусты). Написаны они красивым скорописным текстом, а значит, легко читаемы.
Не менее важная информация содержится в кабацких книгах71. Известно, что питейные заведения существовали в Новгороде еще до взятия его шведами в июле 1611 г. – одно на Софийской стороне, другое на Торговой. Позже был открыт еще один кабак, просуществовавший до 1617 г. По материалам НОА известно, что кабаки находились в ведении оккупационных властей, и все с ними связанное тщательно документировалось. Кабацкие книги имеют порядковую нумерацию и содержат сметные записи новгородских питейных заведений, учитывающие количество поставленного в них и выпитого вина, а также описание приготовления пива и сколько ведер затем было реализовано. Доходы и расходы учитывались ежемесячно, а полученная прибыль поступала шведским властям. Важным представляется и то, что по данным материалам можно получить информацию о мерах счета и веса, принятых в Новгороде начала XVII в. Сведения кабацких книг расширяют познания о строениях на кабацком дворе, названиях питейными заведениями и их местоположении72. Изучение этих материалов способствует более полному воссозданию картины жизни в занятом шведами городе. Сведения о местоположении кабаков – ценное дополнение к тому, что уже известно о Новгородском городском плане из письменных источников, старейших карт и археологических находок73. Значительное место в первой серии архива занимают Дозорные книги (3327 листов)74 1610-1615 гг., содержащие подробную информацию о положении дел в новгородских землях периода оккупации – о количестве жителей в том или ином уезде, их земельных владениях, крестьянской зависимости, болезнях, смертности и пр. Так, «по дозору в Кречневском погосте софийские вотчины сел и деревень в жиле и в пустее и крестьянам николского вежитского монастыря вотчины сел и деревень со крестьяны жиле и что в пустее дворов и деревень и скольке пашни распашные и на чем хто живет и переложные земли и сенных покосов и всяких угодиев рыбных ловель и тому книги»75. Таким образом, Дозорные книги дают богатейший материал о жизни тысяч неизвестных людей, оставляя в памяти их имена и прозвища. Большая часть книг в прекрасном состоянии, без потертостей и повреждений, что делает сведения, хранившиеся в них, более доступными.
Ознакомительная версия.
