Другое из коренных слов-терминов – греческое «морфé» – можно считать лексическим прототипом латинского слова «форма»16:
ΜΟΡΦΗ
– вид, образ, очертания (например, μορφῆς μέτρα – вид и рост);
– внешность, видимость;
– красивая внешность, красота (у Еврипида ἔρις μορφᾶς – спор [между тремя богинями] о красоте);
– форма в философском смысле; например, γίγνεται πᾶν ἔκ τε τοῦ ὑποκειμένου καὶ τῆς μορφῆς – «всё возникает из субстрата и формы»17.
Родственные термины:
Μορφάζω
– делать разные телодвижения;
μορφάω
– изображать, представлять;
μορφήεις
– изготовленный, сделанный;
– красивый, прекрасный;
μορφόω
– придавать форму, создавать;
– изображать, ваять;
μόρφωμα
– образ, вид;
μόρφωσις
– образец.
Аналогичные понятия:
εἶδος
– вид, внешность, облик, образ;
– красота (у Гомера εἶδος καὶ φρένες – красота и ум);
– эйдос, идея (философское значение; у Платона τὸ ἐπ᾽ εἴδει καλόν – «эйдическая красота», то есть абсолютная, идеальная).
(От εἴδω – видеть, созерцать; познавать; εἰδωλοποιός – создатель изображений, художник.)
εἰκών
– изображение, подобие (отсюда «икона» – «образ»);
– образ, отражение; – представление, мысленный образ;
ἰδέα
– внешний вид;
– вид, род, тип;
– способ, образ, форма;
– идея, начало, принцип (филос.);
– первообраз, идеальное начало.
В древнеславянских языках нет корня «форма» (как и других вышеназванных). Слово «форма» проникло в русский язык, по-видимому, в XVII веке (по А. И. Соболевскому)18. Латинский корень был передан непосредственно через польский язык (также forma). Как ячейка для литья «форма» первоначально называлась «фурма медная»19. Однако некоторые односмысловые понятия существуют, местами даже удержались в специальной музыкально-теоретической терминологии. Важность этой этимологии и номинологии заключается не в том, что она славянская (в большинстве языков терминология заимствована из латыни), а в генетически более позднем происхождении и функционировании в рамках христианского мировоззрения. Первоначальные термины «форма» и «морфе» пропитаны смыслами древнейшего языческого мироощущения, с его натуральной телесностью и погруженностью в космическую природную жизнь. Более поздние славянские термины отражают иную сакральность, согласно которой истинным является не этот чувственно воспринимаемый прекрасный космос, а другой мир, стоящий за завесой чувственного материального, неистинного и греховного.
К основным терминам, аналогичным «форме», в славянских языках относятся «облик», «лик», «образ» и родственные им. Причем центр тяжести смещается с «формы» на «образ».
Например, «но я не распознал вида его, – только облик был передо мною» (Иов, 1:16) – «καὶ οὐκ ἐπέγνων εἶδον, καὶ οὐκ ἦν μορφὴ πρὸ ὀφθαλμῶν μου».
Или: «столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих!» (Ис., 52:14) – «sic inglorius erit inter viros aspectus eius et forma eius inter filios hominum».
Или: «выделывает от него образ человека (Ис., 44:13) – «ἐποίησεν αὐτὸ ὡς μορφὴν ἀνδρὸς».
Или: «И сотворил Бог человека по образу Своему» (Быт., 1:27) – «καὶ ἐποίησεν ὁ θεὸς τὸν ἄνθρωπον, κατ' εἰκόνα θεοῦ ἐποίησεν αὐτόν».
Или: «Ибо проходит образ мира сего» (I Кор., 7:31) – «παράγει γὰρ τὸ σχῆμα τοῦ κόσμου τούτου».
Или: «образец вéдения и истины» (Рим., 2:20) – «formam scientiae et veritatis» = «τὴν μόρφωσιν τῆς γνώσεως καὶ τῆς ἀληθείας».
Или: «подобное сему образу крещение» (I Пет., 3:21) – «similis formae salvos facit baptisma».
Наконец: «доколе не изобразится в вас Христос!» (Гал., 4:19) – «donec formetur Christus in vobis» = «οὗ μορφωθῇ Χριστὸς ἐν ὑμῖν»20.
Хотя «образ» также важнейший термин в учении о форме, но особую значимость имеет для нас этимология и философия термина «облик», его предформ и родственных.
Не современный, а древний русский язык знает такие слова, как «обличь», «обличие», «обличение» – в смысле «принятие облика»21:
ОБЛИЧЬ – вид; например, по списку XIV века: «Оузриши жену добру обличью» (Втз., 21:11; Срезневский поясняет: «καλὴν τῷ εἴδει»).
ОБЛИЧИЄ – вид, εἶδος, aspectus; например, по списку XIV века: «Обличие плоти лица его» (Исх., 34:29).
ОБЛИЧЕНИЄ – вид, образ; например: «и на светъ высе и на чинъ и на обличение прïходитъ» (εἶδος) (Григорий Назианзин; по списку XI века). (Ср.: «Вера есть обличение вещей невидимых» – «Ἔστιν δὲ πίστις <…> πραγμάτων ἔλεγχος οὐ βλεπομένων»; Евр., 11:1)22 Также «обличити» (= дать форму, вид, образ), «обличитися» (= открыться), «обличьность» (= лице, личность).
ЛИКЪ
– число, количество, собрание; например: «Народъ и ликъ или съборъ»; «Вћнчавы небо ликомъ звћздьныимъ»;
– собрание поющих, хор;
– хор, пение (греч. χορός), церковный хор;
– лице (лицо, лат. vultus);
– пение, пляски, праздник; от готского laiks – «танец, пляска»23, родственно древненемецкому leih, laich24;
– счет, число; украинск. «личба» – число; белорусск. «личиць» – считать (также польск. liczba – число); болгарск. «личба» – красота, миловидность; чешск. «ličiti» – красить – «лык» (укр.) – изображение, икона25.
И. Т. Коренев (XVII век) – Царь Давид «сочини лики [= песнопения] и пояху в лицех [в хорах]». «Ликов» – шесть. В «мусикийстем согласии» лики именуются: «римски партес, гречески хоры, по киевски клиросы, по руски станицы, славенски такожде лики, разногластвующе согласно»26.
ЛИКОВАТИ – торжествовать, предаваться духовному веселию (лат. saltare, cantare; от «ликъ» – пляска).
Конечно, в этих терминах нет той разработанности значений, как в источных «форма», «морфе», «эйдос», но не следует трактовать новую этимологию с позиций античной науки. Несомненно, позднейшее развитие связано с определенной девальвацией древних терминов в пользу пусть не очень оформленной новой соотносительности. Позднейшая этимология устремлена в сторону оппозиции мира и духа, мирского-материального и духовного как высшей формы. Характерно отвлечение от языческой телесно-материальной всеобщности в пользу проблематики духовности, смещение из природного онтологизма в моральный план.
Одну из теорий, разъясняющих смысл терминов «лик» (и «лицо»), мы находим у о. П. А. Флоренского27. «Лик» («лицо») он рассматривает в оппозиции «уси́я» (οὐσία, то есть «есия», от εἰμί – бытийственность) и «ипостась» (ὑπόστασις). «Уси́я» – полнота бытийственных потенций, стихийное начало, дионисийское, титаническое. Оно безлико, оно алогическое слепое становление, «неусыпно бунтующее» против всякого номоса (закона). «Безликое – это чистая мощь, – в которой начало вещей; это – рождающая бездна <…> начало родовое, и само может быть названо родом, <…> оно есть рождающая мощь рода». «Лицо» (лик) есть испостасийный «смысл», разум, ум. Оно полагает меру безликой мощи человеческого естества, устанавливает ограничения, пределы, определения. Оно начало аполлонийское. Ипостась – разумная, личная идея человека, его духовный облик. В Боге – гармония усии=Сущности и ипостаси=Лица. Лик человека выступает явно у святых («святость» и «свет» – однокоренные слова). Художественно он изображен на иконе. Соотношение «усия – лик» очевидная аналогия пары «материя – форма»28.
Термин «облик» (а через него и его смысловое ядро «лик») уцелел в качестве обозначения понятия «[музыкальная] форма» в одном из славянских языков – сербскохорватском. В нем вообще нет слова форма в общеевропейском смысле – на его месте фигурирует термин «облик»29. Морфология в грамматике называется: «наука об облицима»; формовать – «óбликовать». Тот же термин применяется и для обозначения музыкальной формы30.
Так как в остальных славянских странах термин «облик» не принят, а основное место занимает «форма», он сам по себе большого значения не имеет. Но важен процесс развития смыслового содержания, придающего различные оттенки понятию «форма» в описанных контекстах. Особенно примечательна эволюция того позитивно-ценностного смысла «формы», который к изначальным значениям материальной, телесной «красоты», «миловидности» прибавляет что-то от рядом идущего развития духовной жизни человечества со времен Платона и Аристотеля (когда «духовное» – не просто художественное или – деятельность сознания, но культ святыни в душе; когда святое, священное – не почитание стихий, но трансцендентное миру, как иконы – не «картины», а чаша – не чашка, из которой пьют, соответственно и музыка вместе с «музыкальной формой» – не «художественные образы в звуках»; когда осуществляющая эту трансцендентность вера – видение здешнего мира не отсюда, а «оттуда», из вечности и одухотворенной мировой гармонии).
