Ознакомительная версия.
Также по Табари42, у Иафета родились семеро сыновей: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, Фувал, Мешех и Фирас (имена библейские)43. От последнего произошли тюрки и хазары. Возможно, в этом случае присутствует связь с тюргешами, уцелевшими западными тюрками, которые были разбиты арабами в 119/737 г. (если год указан в виде дроби, первая цифра – год по хиджре. – Примеч. пер.)44, и в том же веке прекратили свое существование как правящая группа. Любопытно, что Табари называет среди потомков Магога Маджуджа и Яджуджа, добавляя, что они жили к востоку от тюрок и хазар. Эта информация делает неубедительной попытку Заки Валиди идентифицировать Гог и Магог у арабских авторов как норвежцев45. Имя Мешех рассматривается им как единственное число от классических массагетов46. А. Башмаков подчеркивает связь «мешех» с хазарами для создания теории о том, что хазары вовсе не тюрки из внутренней Азии, а яфетская или алародийская группа с юга Кавказа47. Очевидно, нет стереотипной формы легендарной родственной связи хазар с Иафетом. Тадж аль-Арус утверждает, что, согласно некоторым авторам, они являются потомками Мешеха – сына Иафета, а согласно другим – и хазары, и саклабы произошли от Тубала. Далее мы читаем о Баланджаре ибн-Иафете у ибн аль-Факиха48 и абу аль-Фиды49. Он был основателем города Беленджера (Баланджара). Употребление слова предполагает, что это эквивалентно приданию Баланджару отдельной расовой идентичности. В исторические времена Баланджар был хорошо известным хазарским центром, который Масуди даже называет их столицей50.
Вряд ли есть смысл продолжать перечислять истории о Иафете. Их еврейское происхождение абсолютно очевидно, и Полиак привлек внимание к одной версии раздела земли, в которой еврейские слова, обозначающие «север» и «юг», появляются в арабском тексте51. Иранский цикл легенд имеет схожую традицию, согласно которой герой Афридун разделил землю между тремя сыновьями, которых звали Тудж, Сельм и Ирадж. Здесь хазары вместе с тюрками и китайцами оказываются на части земли, выделенной Туджу, старшему сыну52.
Некоторые истории связывают хазар с Авраамом. Рассказ о встрече в Хорасане между сыновьями Хеттуры и хазарами, в котором упоминается хакан, Полиак цитирует из ибнСаида и аль-Табари53. Традиция присутствует также в мешедской рукописи ибн аль-Факиха, очевидно как часть рассказа о путешествии Тамим ибн Бахра к уйгурам, но восходит к Хишаму аль-Кальби (Калби)54. Заки Валиди склонен уделять ей особое внимание, считая ее доказательством присутствия хазар в этом регионе в ранний период55. Аль-Джахиз также ссылается на легенду о сыновьях Авраама и Хеттуры, но при этом не упоминает хазар56. Аль-Димашки утверждает, что, согласно одной традиции, тюрки были детьми Авраама от Хеттуры, отец которой принадлежал к арабскому роду (аль-Араб аль Ариба). Потомки другого сына Авраама, согдиане и киргизы, также, как утверждают, жили за Оксом. Сам Димашки не был склонен отдавать предпочтение этим генеалогиям57.
Типичная история об Александре, принадлежащая ко второй группе, – рассказ о том, как завоеватель, придя из Египта в Северную Африку (Кайруан) и встретив Кандаку – своего рода царицу Савскую для Соломона, – отправился на север в «Землю тьмы». Он вернулся, основал два города на границе с греками и предложил опять идти на восток. Его визири указали на трудность преодоления «Зеленого моря», воды которого зловонны. Но, несмотря на опасения визирей и препятствия, он пересек греческую территорию и прибыл в землю саклабов, которые ему покорились. Он пошел дальше, достиг хазар, которые тоже покорились, потом продолжил путь через страну тюрок и пустыню между тюрками и Китаем и т. д.58
Учитывая сказанное, когда сталкиваемся с заявлением, связывающим Александра с хазарами, которое не является явно абсурдным – как у Вахб ибн аль-Муннабиха о том, что завоеватель нашел хазар в Мерве и Герате59, мы не можем его не учитывать. Табари отмечает, что место встречи Александра и персидского правителя было в Хорасане, возле хазарской границы, где имело место великое сражение60. Если это предположение принять и даже если считать анахронизмом, все равно это важное свидетельство расширения деятельности хазар в какое-то время к востоку от Каспия. Но многие истории об Александре настолько далеки от фактических, что делать какие-либо однозначные выводы сложно. Это определенно относится к «Искандер-наме» Низами, где хазары, как правило, объединены с русскими в роли врагов завоевателя на севере61. Упоминание русских – явный анахронизм. Это идею, безусловно, подсказало поэту, писавшему в XII веке, то, что он знал об исторических набегах русских вниз по Волге и через Каспий62. Он был знаком с местными обстоятельствами в Кавказском регионе63. Понятно, что Низами придал собственный поворот истории об Александре, причем в другом направлении64. Сражения завоевателя с русскими до этого не упоминались ни одним автором. Так что вопрос об истинности традиции не ставится.
Пока из арабских и персидских источников мы узнали не слишком много о древности хазар. Остается выяснить, не прольют ли больше света на эту проблему и на хазар вообще источники третьей группы – отрывки из произведений мусульманских писателей, связывающие хазар с разными персидскими царями, в первую очередь Хосровом Ануширваном.
Мы располагаем повествованием о большой экспедиции против тюрок во времена Кея Хосрова под командованием четырех полководцев, один из которых, как сказано в тексте, наступал на врага по стране хазар. Но это время (Кей Хосров = Кир) было задолго до Александра, когда упоминание тюрок – явная неточность. Рассказ, найденный у Табари65, а также у ибн аль-Балхи66, определенно является более поздним творением.
Доселе неизвестная легенда о хазарском дворе присутствует в персидском тексте, хранящемся в библиотеке Лейденского университета67. Автор – некто Мухаммед ибн-Али аль-Катиб аль Самарканди – жил в XII веке и посвятил свой труд одному из Караханидов. Она была известна Хаджи Халифе68. Бартольд называет сей труд историческим69 – историческая работа, написанная в Трансоксиане при Караханидах, утверждает он, – но это, скорее, литература из серии «Зеркало для принцев». Соответствующий отрывок начинается в сложном высокопарном стиле, свойственном многим персидским авторам. «Хакан, царь хазар, был правителем, орел величия которого поймал симург счастья. Сокол его украшающей царство и питающей государство мудрости ловил павлинов, что было вершиной мирового господства»70. После описания привычек царей автор пишет, что «однажды хакан давал пир и сидел один со своими приятными спутниками». К нему зашел один из сыновей Даххака (то есть, очевидно, араб, ведь аль-Даххак – типичный бедуин-мародер из старых иранских легенд). Он вежливо поприветствовал хакана и был приглашен выпить с ним. Когда они стали пить, заиграли музыканты, и разговор пошел о музыке. Арабскому принцу было задано два вопроса подряд, на которые он ответил: «Что вы понимаете под слушанием музыки?» и «Почему слушатель иногда увлекается и забывает обо всем, когда слушает?». Получив ответы и, вероятно, довольный честностью и понятливостью гостя, хакан задал третий вопрос: «Почему удача (процветание) отвернулась от вас [то есть от арабов], когда цари земли набросили попону покорности на ваши плечи и небесные звезды осветили пыль на ваших порогах?» Сын Даххака ответил, что всему виной плохое управление. Завершает эпизод морализаторство автора. Очевидно, что это нравоучительная история в восточной манере, а вовсе не исторический труд. Даххак, как уже отмечалось, легендарный персонаж. Рассуждения его сына о слушании музыки отражают музыкальную теорию того времени. В целом рассказ был придуман или адаптирован автором XII века в назидание своему патрону71.
Для нас интерес представляет то, как Самарканди изображает хазар. В других источниках, и персидских, и арабских, как мы видели, доисламский хакан хазар – великий царь, положение которого – главы важнейшей части человечества – возводит его до ранга правителей Сасанидов и китайских императоров. Из всех более или менее апокрифических ссылок на древнее величие хакана хазар ни одна не представляет его так четко, как приведенный выше отрывок. Здесь он язычник, или, по крайней мере, немусульманин, отдающий должное вину и музыке. Он окружен свитой – в отличие от хаканов более поздних времен, которые, как нам известно, жили более или менее уединенно. К нему с почтением относится арабский принц. Кроме того, он хорошо информирован, вежлив и беседует о людских делах, проявляя простую мудрость. К сожалению, невозможно сказать, насколько все это соответствует действительности.
Ознакомительная версия.
