На девятый день, спустившись с последнего перевала через хр. Тологойту, мы вышли под вечер в широкую долину р. Толы и мимо храмов, домов и огороженных частоколом стойбищ города Урги прошли в русское консульство, расположенное уединенно среди степи к востоку от города.
Рис. 2. Монгольское обо на перекале
Рис. 3. Устройство монгольской юрты
В Урге кончился первый этап моего путешествия, во время которого я немного познакомился с монголами, составляющими большинство кочевого населения обширной, но пустынной Центральной Азии. Подобно туркменам, с которыми я уже встречался, изучая равнины Закаспийской области (теперь Туркменской ССР), монголы живут в юртах. Юрта, представляющая собой удобное передвижное жилье, состоит из двух частей.
Нижнюю часть образует решетка из тонких перекрещивающихся жердей или, скорее, палок, подвижно скрепленных друг с другом ремешками. В раздвинутом виде эта решетка представляет цилиндр высотой в метр или метр с четвертью, в одну сторону которого вставлена дверная рама. Снаружи к решетке привязывают войлок. Верхняя часть, представляющая крышу плоскоконической или куполообразной формы, состоит из центрального двойного круга и более длинных прямых или слегка согнутых палок, которые одним концом вставляются в этот круг, а другим привязываются к палкам решетки. Эту основу также покрывают войлоками — и жилище готово. Круг служит и окошком, и отверстием для выхода дыма; его задергивают войлоком на ночь, если в юрте не горит огонь. Дверная рама закрывается также войлоком. (Рис. 3 и 4).
Внутри юрты вдоль стенок ставится убогая домашняя обстановка монгола — кожаные и шерстяные сумы с одеждой, сундучки — и стелется войлок, на котором сидят и спят. В центральной части под кругом огонь в тагане — низком треножнике в виде решетчатого цилиндра.
В разобранном виде юрта представляет кучу войлоков, круг, дверную раму (не всегда даже имеющуюся), свернутую решетку и связку палок крыши; все это можно навьючить на верблюда или даже на быка для переезда на другое место, где установка юрты занимала полчаса и всегда производилась женщинами.
Единственная мебель монгола — низкий столик вроде скамейки, на который ставят еду и чайные чашки; она бывает не в каждой юрте.
Главное богатство монгола — его стадо овец, коз, верблюдов, коров, лошадей, количество которых, конечно, сильно колебалось от сотен и тысяч голов у князей и богачей до десятков у середняков и единиц у бедняков. Самые бедные совсем не имели своего скота и пасли стада богачей.
Главную пищу монгола составляет кирпичный чай, сваренный в котле с молоком и солью, иногда с добавкой масла и муки. Из молока он готовил также тарасун — слабую водку, айрик — напиток вроде кумыса, хурут — высушенный и поджаренный творог или сыр, урюм — пенки с молока. Дикий лук, клубни сараны, ягоды хармыка составляли растительную пищу, собираемую в степи.
Мясо большинство монголов ело редко. Мукой из поджаренного ячменя, называемой дзамба, подправляли чай. У богачей пища была более разнообразная, молочномясная, водилась также покупная пшеничная мука, из которой делались лепешки, и крупа для каши.
Для покупки чая, муки, посуды, обуви, одежды монголы продавали скот и продукты скотоводства — шерсть, кожи, войлок — или зарабатывали деньги перевозкой на своих верблюдах и лошадях чая и других грузов для китайских и русских купцов; бедняки нанимались в погонщики к владельцам этих животных в большие караваны.
Пастьба скота составляла главное занятие монголов мужчин, оставлявшее много свободного времени, особенно бедняку, маленькое стадо которого паслось возле юрты или по соседству под надзором подростка. Женщины были заняты больше, они доили скот, готовили пищу, сбивали войлок, мяли кожи, собирали на степи аргал для топлива, шили и чинили одежду, возились с детьми. Мужчины проводили много времени праздно, ездили в соседние юрты побеседовать; поездка за 20–30 км считалась маленькой прогулкой. Праздники в кумирнях привлекали всегда много приезжих за десятки километров.
Рис. 4. Монгольская юрта, загон для окота и столб для привязи лошадей
Так проходили месяцы, годы и вся жизнь монголов. Монотонное течение ее изредка нарушалось такими печальными событиями, как падеж скота или эпидемические болезни людей, вызывавшими экстренные расходы и следовавшее за ними обеднение семьи.
Одежда монгола простая: рубаха и штаны из синей хлопчатобумажной ткани, сверху такой же халат летом и баранья шуба зимой; на ногах войлочные сапоги на кожаной подошве с острым каблуком и загнутым вверх носком; на голове шапкаколпак с ушами и красной кисточкой, войлочная или меховая. Женская одежда отличалась от мужской только длинной рубахой. За поясом заткнуты нож, огниво и кисет с табаком, а трубка прячется в голенище. Монголы волосы заплетали по китайскому обычаю в одну косичку, женщины в несколько кос. Этот народ, живущий в сухих степях и берущий воду из колодцев, не отличался чистоплотностью. Монголы почти никогда не мылись, купанье и баня были им неизвестны. Белье не стирали, а носили до тех пор, пока оно не развалится; в сущности и белья у них не было, так как рубаха и штаны — вся их одежда. Халат летом, шубу зимой часто надевали прямо на голое тело.
Глава вторая. Восточная Монголия. От Урги до Калгана
Русское консульство. Монгольский город. Обилие нищих и собак. Кумирня Майдари. Колоссальный бурхан. Ямынь и деревянные воротники. Духовная академия. Субурганы. Ламы и их жизнь. Молитвенные мельницы. Часы с кукушкой. Гора Богдоула с непуганной дичью. Падь диких собак. Мой караван и экипаж. Пути через Монголию. Гоби не пустыня, а степь. Характер ее окраин и средней части. Находка костей и ее значение. Обрыв монгольского плато к Китаю. Великая стена. Спуск к Калгану.
Русское консульство в Урге возвышалось среди голой степи в большом промежутке между монгольским и китайским городами. Оно состояло из главного двухэтажного каменного дома в центре, двух одноэтажных флигелей по бокам, казармы для конвоя, сараев и служб позади. Меня поместили в одном из флигелей, который пустовал.
В Урге мне предстояло переснаряжение каравана при содействии доверенного одного кяхтинского торгового дома. Караваны с чаем из Китая начали уже прибывать, и так как обратно они большею частью шли без груза, то всего выгоднее было нанять несколько обратных верблюдов дли перевозки моего багажа, двух лошадей для себя и Цоктоева, затем насушить сухарей и закупить провизии. На все это понадобилось 8 дней, которые я и провел в кругу соотечественников, посетил город и сделал экскурсию в соседние горы.
Урга или Дахурэ (теперь Уланбатор) являлась религиозным и правительственным центром Монголии, а также торговым пунктом, в котором жили доверенные кяхтинских торговых фирм, переправлявшие чай в Кяхту и русские товары вглубь Монголии. Религиозным центром Урга была потому, что здесь было несколько буддийских монастырей и в одном из них жил главный монгольский гэгэн, т. е. «перевоплощение Будды», глава духовенства. Правительственным центром Урга была потому, что здесь жил китайский амбань, т. е. губернатор или даже два, управлявшие делами двух соседних обширных аймаков (областей) Монголии.
Монгольский город состоял из целого ряда отдельных подворий, обнесенных частоколом и населенных ламами, т. е. монахами одного из 28 общежитий; затем из нескольких кумирен, т. е. храмов с надворными постройками — кухнями, кладовыми и пр., из дворца гэгэна, из ямыней, т. е. китайских присутственных мест и жилищ амбаней, из домов и лавок русских и китайских купцов и китайских ремесленников. Одних лам в Урге насчитывалось около 14000.
Город очень разбросанный и на первый взгляд невзрачный; красивые храмы прячутся за частоколами дворов, как и жилища лам. Улицы немощеные, покрытые всякими отбросами, как и базарная площадь. Население все помои и отбросы выносило из дворов и жилищ на улицу, и только обилие бродячих собак, игравших роль санитаров, предохраняло улицы от окончательного загрязнения, так как все съедобное, включая и экскременты, поедалось. Но эти собаки, всегда голодные, были не безопасны для людей; одинокий и безоружный прохожий ночью на окраинах города легко мог сделаться жертвой стаи собак, привыкших к человеческому мясу, так как монголы оставляли своих покойников в степи на съедение хищным животным и птицам. Обилие нищих, в грязных лохмотьях, изможденных, выставлявших на показ всякие язвы и уродства, бродивших по улицам или сидевших у входа во дворы храмов и общежитий, составляло также неприятную особенность монгольского города.
Наиболее красивый храм Урги — кумирня Майдари — представлял собой двухэтажный деревянный дом, оштукатуренный и выбеленный, с красными резными наличниками окон и карнизами и куполом, крытым железом. Внутри в кумирне было тесно, несмотря на ее размеры, так как в самом центре стояла колоссальная статуя Майдари, на которую посетитель натыкался сразу при входе. Бурхан (т. е. статуя божества) изображен сидящим на престоле из лежачих львов и поднимается под купол кумирни; высота его около 16 м. Он отлит из бронзы и густо покрыт позолотой. Вес его, как говорят, 11000 китайских пудов,[2] хотя статуя пустотелая. Внутренность ее по обычаю заполнена листами бумаги, исписанными молитвами. Позади Майдари у задней стены находилось еще пять больших статуй бурханов, а по боковым стенам в шкафах были насажены мелкие статуэтки числом, будто бы, в десять тысяч.
