Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Элеанор Янега

Вы можете задаться вопросом, как это люди в средневековой Европе могли читать Гиппократа и писать о нем, если он, будучи древним греком, само собой, читал и писал на древнегреческом языке. Ответ простой: они читали Гиппократа в переводе, как это делали поколения студентов на протяжении веков. Тексты Гиппократа составляли основу обучения медицине в эллинистическом мире. Их всё еще преподавали в Александрии, когда она стала центром просвещения римского мира. А древние римляне, как вы, вероятно, знаете, говорили на латыни и старались перевести на нее все сколько-нибудь значимые тексты, чтобы избавить себя от необходимости изучать древнегреческий язык. Таким образом, гиппократовские тексты поступали в библиотеки римлян уже в переводе на знакомый им язык.

Падение Западной Римской империи не повлекло за собой падение популярности трудов Гиппократа⁴. Остготы (их еще называли варварами, и это они обрушили умирающую Западную Римскую империю) переняли александрийско-гиппократовскую модель обучения врачей и распространили ее в своей новой столице Равенне. На самом деле остготам настолько понравились труды Гиппократа, что они стали переводить те его тексты, которые еще не успели перевести на латынь. В число таковых вошел трактат «Женские болезни», содержание которого во многом соответствует названию, а также «Афоризмы», сборник кратких, но содержательных наставлений врачам, открывавшийся следующими словами: «Жизнь коротка, путь искусства долог, удобный случай быстротечен, опыт обманчив, суждение трудно. Поэтому не только сам врач должен употреблять в дело все, что необходимо, но и больной, и окружающие, и все внешние обстоятельства должны способствовать врачу в его деятельности»⁵.

Гиппократовская школа и ее трактаты абсолютно важны для понимания античной и средневековой медицинской мысли, но, хотя эта система была основана на наблюдении, сегодня мы бы не назвали эту лечебную практику «медициной» или «наукой». Например, одним из краеугольных камней медицинских представлений Гиппократа была так называемая гуморальная теория, или гуморизм⁶. Суть этой теории заключалась в том, что в теле человека есть «гуморы», то есть четыре жидкости: кровь, флегма (слизь), желтая желчь и черная желчь. Каждый гумор ассоциировался с одной из четырех стихий соответственно: с воздухом, водой, огнем или землей. Кроме того, с гуморами связаны четыре типа темперамента: сангвиник, флегматик, холерик и меланхолик.

Притом что в теле всякого человека содержатся все четыре гумора, в телах мужчин и женщин, согласно теории гумо-ризма, они присутствуют в разных количествах. Мужчины рассматривались как существа горячие и сухие, иными словами, по своей природе были сангвиниками и общественно полезными людьми. Женщины, в отличие от мужчин, представлялись как холодные и влажные, в силу чего были более склонны к флегматичности или спокойствию. Вместе с тем тот факт, что каждый человек обладает всеми четырьмя гу-морами, означал, что гуморальный баланс в теле может складываться в любых соотношениях, что приводит к большей свободе в поведении людей. Историк Шерри Сайед Гадельраб называет эти различия «скользящей шкалой» между полами, имея в виду, что Гиппократ и его последователи признавали «возможность, что индивид мог быть более мужественным или более женственным, чем другие представители его пола»⁷.

Кроме того, гуморальный баланс изменяется на протяжении жизни, и этот процесс напоминает смену времен года. Молодые люди считались более сухими и горячими, пожилые — более холодными и влажными. Притом это были не только описания или наблюдения, а целая система, определявшая, как должны взаимодействовать между собой гуморы. Женщинам полагалось быть холодными и влажными и вести себя определенным образом, однако среди них можно было встретить тех, кто был более горячим и сухим, чем женщины в среднем. Мужчины могут быть женственными, женщины — м ужествен-ными. У представителей разных полов темперамент может меняться в результате действий определенного рода. Под такими действиями я, конечно же, подразумеваю секс.

В трактате «О воспроизводстве», например, Гиппократ сообщает, что женщинам «надлежит вступать в половые связи с мужчинами, [потому что] при этом их здоровье будет лучше, чем в том случае, когда они не будут этого делать… Половой акт, разогревая и разжижая кровь, облегчает прохождение менструаций; тогда как если месячные очищения не наступают, женский организм более подвержен болезням»⁸. Это наставление показательно в нескольких отношениях. Так, оно позволяет сделать вывод, что Гиппократу женские организмы представлялись (а) странными и (б) предрасположенными к сбоям, в частности потому, что у них есть матка. С точки зрения врача, который пытается объяснить коллегам, как работают человеческие тела, определенный смысл в таком представлении есть. Непонятность женщин состояла в том, что у них есть все то, чего нет у мужчин, и это находится внутри их тел, что сильно затрудняет обследование. В итоге все внимание врачей гиппократовской школы в первую очередь сосредоточивалось на этой неуправляемой и непостижимой матке и на том, что она замышляет, притаившись в глубинах женского тела.

В их представлении матка выступала неким самостоятельным образованием внутри женского тела. Следовательно, она могла блуждать и провоцировать недуги, которых не бывало у мужчин, например состояние, известное как истерия, которое вызывало удушье, тревожность, дрожь, а в крайних случаях — судороги и паралич.

Впрочем, было одно надежное средство ослабить истерию — беременность. Ведь в период беременности матка уже не могла блуждать, поскольку была прикована к одному месту, пока в ней вырастал плод.

Если женщина, достигшая поры полового созревания, не была сейчас беременна, но в идеале уже состояла в браке, ей надлежало регулярно заниматься сексом, чтобы поддерживать матку в хорошо увлажненном и теплом состоянии. Иначе матка в отсутствие секса могла не очищаться вовремя от крови или, того хуже, она могла отдрейфовать к другим более увлажненным органам — к мозгу, сердцу или печени, — чтобы впитать их влагу. А женщина, если матка пробралась к ней в мозг, могла поступать неразумно, усложняя жизнь всем окружающим. Именно поэтому недополучавшие секса женщины становились проблемой для общества.

В мире Гиппократа — а следовательно, и в средневековом мире тоже — п ечень была печенью, мозг был мозгом, и только у женщин был странный орган, делавший их несопоставимыми с мужчиной. Женщины представлялись более сложными в своем физическом устройстве, и эта сложность была особенно таинственной и