Ознакомительная версия.
При таком положении дел то, что мы называем завоеванием Индии англичанами, можно объяснить, не прибегая к предположению, что туземцы Индии были ниже других рас или что англичане превосходят другие расы. Мы считаем долгом каждого человека сражаться с иноземцем за свое отечество. Но что такое отечество? Если мы разберем это понятие, то найдем, что оно может сложиться только тогда, когда человек вырастает среди общества, которое можно рассматривать как обширную семью, что он, естественно, считает свою родину матерью. Если же общество вовсе не имеет характера семьи, а слагается из двух-трех ненавидящих друг друга рас, если отнюдь не вся страна, а только деревня рассматривается как родина, то не вина туземцев, что у них нет иного патриотизма, кроме патриотизма деревни. Менять одно иноземное иго на другое совсем не то, что подпасть под иноземное иго впервые.
Обратив достаточное внимание на этот важный факт, заметим, что выражение «завоевание», когда мы его применяем к факту приобретения Ост-Индской компанией верховенства над Индией, не только слишком вольно, но и ведет к ошибке: оно побуждает нас ставить это событие в разряд событий, на которые оно вовсе не похоже. Как я уже говорил, выражение это каждый раз, когда его употребляют, требует самого точного определения, ибо оно может иметь различный смысл. Во всяком случае, оно может относиться только к деянию, совершенному одним государством относительно другого государства. Два государства ведут между собою войну; армия одного вторгается в другое, ниспровергает его правительство или, по крайней мере, предписывает ему такие унизительные условия, которые практически лишают его независимости, – вот завоевание в точном смысле слова. Следовательно, когда мы говорим, что Англия завоевала Индию, то мы должны предполагать, что нечто подобное произошло между Англией и Индией. Когда Александр Великий завоевал персидскую империю, была война между македонским государством и персидским, во время которой последнее государство было завоевано. Когда Цезарь завоевал Галлию, он действовал от имени Римской республики, занимал должность, на которую был назначен сенатом, командовал армией римского государства. Ничего подобного не было в Индии. Король Англии не объявлял войны ни Великому Моголу, ни набобам или раджам Индии. Английское государство могло бы и вовсе не принять участия в завоевании Индии, если бы ему не пришлось за это время пять раз вступать в войну с Францией. Эта последняя к тому времени уже создала в Индии значительные поселения, почему англо-французские войны переносились и в Индию, где связывались отчасти с войнами, которые вела Ост-Индская компания против туземных государств. Если мы хотим ясно понять природу явления, то должны игнорировать это обстоятельство, как совершенно случайное, и тогда увидим, что ничего подобного завоеванию в точном смысле слова в Индии не происходило. Купцы, жившие в некоторых портовых городах Индии, были почти вынуждены среди анархии, вызванной падением империи Могола, приобрести военный облик и употребить в дело войска; с помощью этих войск они стали приобретать территорию за территорией и приобрели наконец почти всю Индию; эти купцы были англичане, и часть их армии, хотя и незначительная, состояла из англичан.
Итак, мы видим, что занятие Индии – не завоевание извне, а скорее внутренний переворот. В силу общего закона в каждой стране, где правительство ниспровергнуто и царит анархия, должна начаться борьба между уцелевшими организованными силами, причем наиболее могущественная из них учреждает правительство. Во Франции, например, после падения дома Бурбонов в 1792 году, новое правительство было создано главным образом влиянием парижского муниципалитета; когда несколько лет спустя правительство это возбудило неудовольствие, его заменили военным правлением Наполеона. Индия около 1750 года находилась в состоянии анархии, которая была следствием разложения империи Могола, начавшегося по смерти Аурунгзеба в 1707 году. По всей громадной территории власть империи постепенно утрачивается, и упомянутый закон входит в силу. Меньшие организованные силы начинают повсюду объявлять себя верховными. То были чаще всего, согласно обычаю Индии, наемные банды солдат, предводительствуемые или каким-нибудь провинциальным губернатором упадающей империи, или авантюристом, которому удалось стать во главе их, или, наконец, каким-нибудь уцелевшим местным государством, существовавшим еще до установления владычества Могола и никогда ему вполне не подчинявшимся. Так, гайдерабадское правительство было основано сатрапом Великого Могола – Низамом, майсарское – мусульманским авантюристом Гайдер-Али,[114] выдвинувшимся благодаря своим военным способностям, а мараттская конфедерация правителей, во главе которой стояли Пейшвы, была браминской, а не мусульманской державой и представляла собою старую Индию до времен Могола. Но все эти державы равно отстаивали себя помощью наемных войск и жили в таком состоянии хронической войны и взаимного грабежа, какой вряд ли переживала Европа когда-нибудь со времени разложения Каролингской империи.
Такое положение дел было особенно благоприятно для возникновения новых государств. При других обстоятельствах завоевание требует наличности того, что можно назвать основным капиталом. Никто не может его осуществить, если не располагает признанной властью и армией. Здесь же дело обстояло иначе. У Гайдер-Али были только голова и правая рука, и он сделался султаном майсарским. Наемные армии можно было найти везде; они были к услугам всякого, кто мог платить или импонировать им, а тот, кто командовал наемной армией, был равен самым могущественным властителям Индии, потому что при падении власти единственной силой остается военная сила.
К категории таких местных сил Индии, которые при этих исключительных обстоятельствах могли с надеждой на успех домогаться власти, принадлежали также купцы, имевшие фактории в портовых городах. Правда, они были иноземцы, но в Индии это не делало никакой разницы, так как там большинство ее правительств были иноземными; иноземцем был и сам Великий Могол. Много риторических похвал расточалось перед чудесной судьбой Ост-Индской компании. Правда, в известном смысле она была удивительна; подобной судьбы история не знала, и поэтому никто из современников не мог предсказать ее. Но она не была непостижима в том смысле, что ее трудно объяснить или что нельзя отыскать определенной ее причины. Ост-Индская компания имела хороший капитал для начала: она обладала мощью денег, у нее были две или три крепости, она господствовала на море и пользовалась тем преимуществом, что являла собою корпорацию лиц и, следовательно, не подвергалась опасности быть убитой в сражении или умереть от лихорадки. Мы не особенно удивляемся, когда какое-нибудь одно лицо делается повелителем обширной территории только потому, что это случалось часто, а между тем по существу это гораздо удивительнее. Младший сын бедного дворянина Корсики, властвующий над большей частью Европы, должен гораздо больше удивлять нас, чем завоевание Индии Ост-Индской компанией. Бонапарт не имел ничего: ни друзей, ни денег – и успел в двадцать лет не только достичь высшей власти, но и утратить ее. Точно так же возвышение Гайдер-Али или Сциндиаха[115] и других авантюристов было удивительнее и требовало более благосклонности фортуны, чем возвышение Ост-Индской компании. На основании этих сопоставлений вы замечаете, что я желаю отнести это событие к иной категории, чем та, к которой его обыкновенно относят. Оно не было завоеванием одного государства другим. Оно не было событием, в котором были замешаны непосредственно два государства; оно стояло вне ведения министерства иностранных дел. То был внутренний переворот в индийском обществе, – переворот, который можно сравнить с одной из тех внезапных узурпаций или coups d’etat, которыми завершается обыкновенно период смут. Представим на минуту, что достигшие власти купцы были не иностранцы, и это нисколько не изменит природы событий. Мы можем предположить, что известное число парсийских[116] купцов в Бомбее, желая прекратить анархию, стеснявшую их торговлю, устраивают на свои средства крепости и собирают армию и что затем им удается заручиться способными полководцами. В таком случае они могли бы одержать победы при Пласси и Буксаре, исторгнуть у Великого Могола диван[117] или финансовое управление провинции и таким образом положить начало империи, которая с течением времени распространилась бы по всей Индии. Здесь перед нами было бы то же самое событие, но в его истинном свете. Мы признали бы его внутренним переворотом, следствием естественной борьбы, в которую вступает всякое общество с целью положить конец раздирающей его анархии.
Ознакомительная версия.