Глава «Братья по разуму» эмоционально убеждает в существовании на нашей планете различных уровней одного и того же разума. Для молодежи особенно необходимо формировать бережное отношение ко всему живому на нашей планете и понимание родства с ним.
БИБЛИОГРАФИЯ 1. Ждано в Д. У истоков мышления.— М., 1969. 2. Йовчев Н., Старчев К. Удивительное поведение животных.— М., 1974. 3. Крушински й Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности.— М., 1977.
4. К р я ж е в В. Я. Высшая нервная деятельность животных в условиях общения.— М., 1955. 5. Кэрриге р С. Дикое наследство природы.— М., 1969. 6. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 7. Павлов И.П. Павловские среды.— М., 1949. 8. Панов Е. Н. Знаки, символы, языки.— М,1983. 9. Рябинин В. С. О любви к живому.— М., 1966. 10. Счастны й А. И.Сложные формы поведения антропоидов.— Л., 1972. 11. Ф и ш е л ь В. Думают ли животные?— М., 1973. 12. Хайн д Р. Поведение животных.— М., 1975. 13. Ш о в е н Р. Поведение животных.— М, 1972. 14. Экологические и эволюционные аспекты поведения животных.— М., 1974. 15. Johnso n R. N. Agression in Man and Animals.— Philadelphia, 1972. 16. Ра с ka r d V. Animal.— N. Y., 1950. 17. P r e m а с k A. Why Chimps Can Read.— N. Y., 1971. 18. Sebco k T. A. Perspectives inZoosemantics.— P., 1972. 19. Smit h I. The Behaviour of Communicating.— Harvard,1977. 20. Tof f ler O. Future Shock.— L. 1971. 21. Вечерняя Москва.— M. 22. Вокруг света.— М. 23. За рубежом.—М. 24. Знание — сила.— М. 25. Известия.— М. 26. Комсомольская правда.— М. 27. Литературная газета.— М. 28. Московский комсомолец.— М. 29. Наука и жизнь.— М. 30. Неделя.—М. 31. Правда.— М. 32. Природа,— М. 33. Социалистическая индустрия.— М. 34. Current Antropology.— Chicago. 35. National Geographical Magazine.— Wash.
«Научная гипотеза,— писал В. И. Вернадский,— всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения». Если слова эти приложимы к любой гипотезе, то тем в большей степени к той, о которой вы прочтете ниже. Делая эту оговорку, я имею в виду не столько сами приводимые факты и наблюдения, сколько выводы, которые, будучи сделаны на их основании, неизбежно выходят за пределы исходных фактов. Как известно, в строительстве термитника участвуют многие тысячи насекомых. В итоге вырастает сложнейшее сооружение со строгой системой ходов и вентиляционных каналов, со складами для продовольствия, отдельными помещениями для королевы, для личинок и т. д. Был поставлен опыт: строившийся термитник перегородили так, чтобы насекомые, находившиеся в одних его частях, были изолированы от находящихся в других. Несмотря на это, строительство продолжалось по той же, чрезвычайно сложной схеме, а каждый ход, вентиляционныи канал или помещение, которые оказались разделенными перегородкой, приходились точно на стыке одно против другого. Ясно, что ни один отдельно взятый термит не способен вместить всю полноту информации о сооружении в целом. Можно ли предположить, что носителем такой информации является не отдельный термит, а как бы вся совокупность, вся популяция? Вот наблюдение французского исследователя Луи Тома, много лет занимавшегося термитами: «Возьмите двух или трех — ничего не изменится, но если вы увеличите их число до некой «критической массы», произойдет чудо. Будто получив важный приказ, термиты начнут создавать рабочие бригады. Они примутся складывать один на другой маленькие кусочки всего, что им попадается, и возведут колонны, которые затем соединят сводами, пока не получится помещение, напоминающее собор». Иными словами, «знание» о сооружении в целом возникает только тогда, когда налицо некое сообщество особей. Подобное явление не единично. Стая саранчи следует обычно строго определенным маршрутом — через пустыни, через пески — к зеленым долинам, туда, где есть корм. Если из общего потока изъять отдельную особь, она тут же теряет направление и будет беспорядочно бросаться то в одну, то в другую сторону. Отдельная особь не знает ни направления движения, ни цели. Стая — знает. О птицах, совершающих свои ежегодные перелеты стаями, долгое время полагали, что их движением руководят старые и более опытные. Японский орнитолог профессор Ямамото Хироуке установил, что у перелетных стай фактически нет ведущего. Случается, во время перелета во главе стаи оказывается чуть ли не птенец. По данным Ямамото Хироуке, из 10 случаев в 6 во главе стаи бывает молодая птица, появившаяся из яйца только этим летом. Ясно, что она не может «знать» традиционные пути перелета, а тем более вести за собой остальных Несмотря на то что молодые птицы летят впервые, они безошибочно находят путь, простирающийся иногда на тысячи километров. Однако, как и у других, знание это существует, только пока птицы находятся вместе, пока они образуют некую совокупность. Отбившись от стаи, оказавшись одна, птица обычно не может уже найти нужного направления. «Вне области перелета,— пишет советский исследователь А. Я. Тугаринов,— мигранты попадают только случайно. Подобные залеты кончаются для птиц печально. Оказавшись в одиночку среди чужого населения, нередко в непривычных биотипах птица блуждает и… в конце концов погибает». Итак «птица блуждает», теряет направление, едва оказывается одна. Но стоит множеству таких же, не имеющих направления особей собраться в стаю, как возникает знание, которого до этого не было. Подобная же закономерность, возможно, существует и у рыб. Были поставлены опыты, в ходе которых рыбам в поисках выхода приходилось плыть по лабиринту. Оказалось, что группы рыб выбирают верное направление быстрее, чем плывущие поодиночке. Помимо знания, стае (или популяции) присуще еще одно свойство — некий повелительный импульс, как бы «единая воля», подчиняющая себе отдельных особей. Особенно проявляется это во время миграций. «Стаи саранчи,— пишет исследователь,— огромные тучи красноватого цвета, опускаются и взлетают словно по команде ». Чьей команде, откуда исходит она? Некий мощный, неодолимый импульс движет всей этой плотной, многотонной массой. И в этом импульсе, подчиняющем себе все, растворяется, исчезает без следа воля и выбор действий каждой отдельной особи. Когда движется эта живая стена, невозможно ни остановить, ни изменить движение какой-то отдельной особи— пока она находится в общей массе. Тщетны любые попытки «преградить путь словно загипнотизированных насекомых,— пишет Реми Шовен.— Они обходили препятствия, переползали через стены, проходили и сквозь кустарники, даже бросались в воду и огонь и неудержимо продолжали двигаться в том же направлении». Мыши-полевки во время внезапных своих миграций, встретив на пути ров, не огибают его, не ищут другого пути. Живая волна захлестывает его, заполняя до краев копошащимися телами, по которым сотни тысяч других безостановочно продолжают свое движение. Затоптанные, задавленные, задохнувшиеся в глубоком рву, перед тем как погибнуть, не делают ни малейших усилий вырваться. Они — живой мост, чтобы могли пройти остальные. Сильнейший инстинкт, инстинкт выживания, оказывается подавленным и заглушённым полностью. Так же подавлено может быть и чувство голода. Бабочки не едят во время перелета, хотя расходуют при этом огромное количество энергии. Не едят во время миграций стрекозы, образующие при этом стаи длиной в несколько километров. Так же ведут себя и некоторые виды рыб. И другой, не менее важный инстинкт оказывается подавленным, когда перед нами не отдельные особи, а стая, гигантская живая масса. Это инстинкт нападения и инстинкт страха перед хищником. Исследователи наблюдали, как во время миграции южноафриканских газелей лев оказывался захлестнутым их потоком и был бессилен выбраться из него. Не испытывая ни малейшего страха, газели двигались прямо на льва, обтекая его, как некий неодушевленный предмет. Точно так же во время перелета нередко случается видеть, как стая хищных птиц, следуя рядом со стаей своих традиционных жертв, не делает никаких попыток напасть на них. И стая их жертв тоже летит совершенно спокойно, не испытывая ни малейшего страха от столь опасного соседства. Сильный хищнический инстинкт одних и не менее сильный инстинкт самосохранения других оказываются совершенно заторможенными. Но это случается, только когда встреча происходит не на уровне отдельных особей, а на уровне двух стай, двух «сверхорганизмов». При одиночной встрече и те и другие ведут себя совершенно иначе. «Воля популяции» проявляется и в другом. Обычно едва количество особей начинает превышать некое критическое число, животные, словно подчиняясь неизвестно откуда исходящему приказу, перестают воспроизводить потомство. Наступает блокировка или, говоря словами французского исследователя Реми Шовена, «групповая стерилизация». Доктор Р. Лоус из Кембриджского университета, в течение многих лет изучая жизнь слонов, пришел к подобному же выводу. Когда поголовье слонов слишком возрастает, стадо как бы само начинает регулировать свою численность. Либо самки становятся гораздо реже способны к воспроизводству, либо период зрелости у самцов наступает значительно позднее. Были поставлены эксперименты с кроликами и крысами. Едва среди них создавалась повышенная плотность, как вопреки обилию кормов и прочим благоприятным условиям начиналось самое непонятное — фаза повышенной смертности. Приказ, исходящий из некоего незримого источника, неумолимо обрекал животных на смерть. Без всяких причин наступали ослабление организма, снижение сопротивляемости, болезни. Продолжается это только до тех пор, пока популяция не сократится до оптимальных размеров.
