Вернувшись во Францию, Бегон стал интендантом флота в Марселе. Должность ему не нравилась. Марсель был центром галерного флота. На галеры гребцами брали каторжников, потому что ни один нормальный человек не пошел бы на такую дикую работу. Бегону пришлось стать как бы начальником большого каторжного лагеря.
Привезенный из Америки тропический цветок неплохо прижился во Франции. Город, где он особенно любим, – порт Рошфор в Бискайском заливе. Причина этого проста. Рошфор – город, которому Мишель Бегон посвятил последние годы своей жизни.
В 1688 году Бегон был назначен интендантом в Рошфор. Вся власть в городе принадлежала ему, и он распоряжался ею с пользой для города: Рошфор рос и процветал. Улица Мишеля Бегона в нынешнем Рошфоре и центральная клумба города, усаженная бегонией, – вполне заслуженный памятник этому человеку от благодарных потомков.
Красивый цветок георгин в других языках называют далия (dahlia); название дано по имени шведского ботаника XVIII века Андерса Даля (Anders Dahl), который, вполне возможно, был предком В. И. Даля, автора знаменитого словаря «Живого великорусского языка». А название георгин увековечивает память другого ученого, немца, принесшего немалую пользу российской науке, петербургского академика Иоганна Готлиба Георги (Johann Gottlieb Georgi; 1729–1802).
В России Иоганн Георги прожил вторую половину своей жизни. Раньше он закончил университет в Упсале (Швеция), где учился у знаменитого натуралиста Карла Линнея и 20 лет проработал фармацевтом. Приехав в 1770 году в Россию, Георги начал работу в Академии наук. Он охотно присоединился к экспедиции под руководством академика П. С. Палласа (1741–1811).
«Физическая экспедиция» (как она называлась) была затеяна по инициативе императрицы Екатерины II. Воцарившись в 1762 году на российском престоле, она вдруг обнаружила, что правит загадочной страной. Не так уж далеко от Петербурга и Москвы течет река Волга. Императрица о ней хорошо знала в связи с восстанием Пугачева, которое было подавлено. А еще ей было известно об Урале. Но ведь страна продолжалась и за Волгой, и за Уралом. Екатерина II узнала, что кроме русских мужиков и яицких казаков в ее державе живут также и татары с башкирами, охотно участвовавшие в бунтах. Где-то в районе Оренбурга скакали по степям киргиз-кайсаки. А что дальше – непонятно.
Экспедиция по исследованию собственной страны была, безусловно, необходима. Перед П. С. Палласом и его коллегами поставили грандиозную задачу: «Исследовать свойства вод, почв, способы обработки земли, состояние земледелия, распространенные болезни людей и животных и изыскать средства к их лечению и предупреждению, исследовать пчеловодство, шелководство, скотоводство, особенно овцеводство. Затем обратить внимание на минеральные богатства и минеральные воды, на искусства, ремесла, промыслы каждой провинции, на растения, животных, на форму и внутренность гор и, наконец, на все отрасли естественной истории… Заняться географическими и метеорологическими наблюдениями, астрономически определять положение главных местностей и собрать все, касающееся нравов, обычаев, верований, преданий, памятников и разных древностей».
Когда Паллас отправился в экспедицию, ему было 27 лет. Георги был на 12 лет старше, но тяжести походной жизни переносил стойко, и многие достижения экспедиции – результат работы Ивана Готлибовича, как называли его по-русски.
Георги составил карту озера Байкал и подробно описал флору и фауну Прибайкалья. Он привез в Петербург и обширную коллекцию минералов. Но главным трудом Георги было этнографическое исследование, явившееся в те годы наиболее полным, снабженным иллюстрациями, описанием народов тогдашней России. Оно и сейчас представляет немалый, хотя уже чисто исторический интерес. Работа вызвала одобрение императрицы, и автор был удостоен золотой табакерки (такой могла быть тогда государственная премия). Георги стал академиком.
A еще в его честь немецкий ботаник, директор Берлинского ботанического сада Карл Людвиг Вильденов (Carl Ludwig Willdenow; 1765–1812), назвал красивый цветок (георгин), привезенный путешественником А. Гумбольдтом из Южной Америки.
Эту травку с красивыми и приятно пахнущими цветочками завезли в Европу моряки Колумба. Они же рассказали, что высушенные листья растения индейцы подбрасывают в костер и, вдыхая душистый дым, приходят в состояние, до которого европейцы привыкли доводить себя горячительными напитками. Многие европейские религиозные авторитеты объявили вдыхание дыма занятием дьявольским. И о самом растении, которое поначалу привозили с острова Табаго, отчего и называли табак, пошел слух: если все растения создал Бог, то табак на земле насадил дьявол.
Однако процесс одурманивания европейцев уже нельзя было остановить: из Америки сушеные листья табака стали экспортировать в Европу больше и больше. Курительная трубка очень скоро стала привычной для голландцев и англичан. А английский аристократ Уолтер Рейли в 1584 году основал табачные плантации в Вирджинии. Кстати, с них началось рабовладение в Северной Америке. Первых черных рабов из Африки доставили в Вирджинию именно для работы на табачных плантациях.
Не везде табак курили, в некоторых странах (в тех же американских колониях) его жевали, а во Франции, где склонны к красоте, табак стали изящно нюхать.
Моду на нюхательный табак ввел Жан Нико (Jean Nicot; 1530–1600). Сам он впервые увидел это растение в 1569 году в Португалии, куда был послан с деликатной миссией – обсудить вопросы замужества 16-летней Маргариты Валуа (дочь Екатерины Медичи, позже она станет известна как королева Марго) с 5-летним (это не опечатка!) королем Португалии Себастьяном. В Португалии декоративным душистым растением из Америки засаживали клумбы. Нико привез семена табака на родину и стал его выращивать в своем поместье.
Однажды Нико преподнес королеве Екатерине Медичи в подарок душистый порошок, сделанный из сушеных листьев табака. Королеву мучили мигрени, и Нико полагал, что приятный запах табака излечит ее. Тогдашние врачи утверждали, что этот чудесный порошок помогает и при насморке, и при многих других болезнях, а, кроме того, здоровый чих бодрит и прочищает мозги.
Сейчас это назвали бы гениальным рекламным ходом. Хотя вряд ли Жана Нико заботил коммерческий успех его табачных посадок. Между тем королеве нюхать табак понравилось. С ее легкой руки это занятие стало модным. Мода распространилась среди придворных. А поскольку некоторое время Нико был монополистом в производстве табачного порошка, эта мода, надо думать, способствовала его обогащению.
У распространения при французском дворе моды на нюхательный табак есть и еще одно объяснение – менее изящное и оттого, возможно, верное. Тогда мылись не так часто и легко, как теперь. Запах тела придворные старались перебить концентрированными духами. Но были еще блохи! Проклятые насекомые гнездились в прическах дам и кавалеров. Довольно скоро выяснилось, что табачный порошок не только приятно пахнет, но и изгоняет блох. Может быть, и это открытие также принадлежит Жану Нико. В любом случае, нюхательный табак стал таким популярным, что некоторое время многие всерьез считали Францию родиной табака; а растение в честь Нико все называли никотианой. Позже, в XIX веке, из табака выделили вещество, которое назвали никотином, и выяснили, что оно является сильным ядом-алкалоидом. Ставшая поговоркой фраза: «Капля никотина убивает лошадь» – верна. Но только при чем тут Жан Нико?
В 1902 году английская фирма Philip Morris обосновалась в Нью-Йорке и начала завоевывать американский рынок сигаретами с «благородным» названием Marlboro. Сигареты были намного дешевле сигар и, в отличие от трубок, не требовали никакой предварительной подготовки для курения. За 10 лет идея себя оправдала, и другие компании включились в массированный выпуск сигарет. Одновременно велась борьба за рынок сбыта – не только за его передел, но и за расширение.
Первая мировая война не способствовала смягчению нравов. Женщины перестали чувствовать себя нежными загадочными созданиями. Табачные компании сотворили образ роковой красотки с неизменной сигаретой в изящно изогнутой руке. Для женщин начали выпускать специальные «легкие» сигареты и манерные длинные мундштуки. Делались попытки приобщить к курению детишек. Конечно, «понарошку», будто бы в виде забавной игры во взрослых.
Кому война, а кому мать родна. С началом Второй мировой войны прибыли табачных компаний только возросли. Сигареты были включены в солдатский рацион. Те, кто возвращался с войны, оказывались уже готовыми постоянными потребителями сигарет.
В конце 1940-х – начале 1950-х годов повсеместная реклама, в том числе с киноэкранов, сделала свое дело. Курить стало модно, курить стали все. Прибыли табачных компаний зашкаливало. Но и расходы на рекламу были астрономическими. Думается, они намного превышали совокупные расходы на пропаганду всех европейских, азиатских и африканских тоталитарных режимов.
