Между прочим, руководствуясь примерно, этими соображениями, Карл Саган в конце концов отказался от мысли увидеть в легендарных основателях шумерской цивилизации инопланетян. В книге «Космическая связь» (1973 год) он писал: «Как ни соблазнительна эта и подобные ей легенды, я пришел к выводу, что доказать контакт с внеземлянами на основании таких легенд невозможно. Существуют удовлетворительные альтернативные объяснения».
Можно добавить, что, согласно многим мифам, просветители не спускались с неба, а появлялись из воды, из-под земли, из деревьев, скал, пещер и т. д. Столь же разнообразны и места, из которых приходили легендарные предки людей или в которых обитали боги (а в мифологии один и тот же персонаж зачастую объединяет в себе черты божества-первопредка и культурного героя). Следовательно, опираясь на мифы, можно с равным успехом доказывать реальность и космической, и подводной, и подземной, и какой-нибудь совсем уж немыслимой цивилизации. Иначе говоря – ни для одного из подобных предположений мифология не является достоверным подкрепляющим материалом, поскольку древние люди представляли себе населенными все части видимого мира, и контакты человека с обитателями любой области, тем более относимые к незапамятной древности (когда «все было возможно»), казались делом вполне естественным.
Правда, в древней картине мира его небесная часть все же имела некую выделенность. Уже австралийские мифы, одни из самых архаичных, говорят о «всеобщем отце», живущем на небе. В ходе развития мифологии и становления религиозных взглядов отчетливо проявилась тенденция считать главным именно небесного бога, а то и помещать на небо весь пантеон. Во многих языках слова «небо» и «бог» – однокоренные. Почему так? Может быть, в отличие от водных, подземных и прочих выдуманных духов и божеств небесные (инопланетные) жители все-таки действительно являлись перед людьми и оставили по себе самую яркую, неизгладимую память?
Увы, и в данном случае находятся причины куда более глубокие и универсальные, коренящиеся в психологии человеческого мировосприятия. Издавна верх было принято наделять положительными, а низ – отрицательными свойствами. Даже сегодня, говоря о «вершине славы», «верховной власти», «совершенстве», «возвышенных» и «низменных» чувствах, мы по традиции – скорее неосознанно – связываем с верхом представления о чем-то главенствующем, наиболее развитом, идеальном. А в древней модели мира у этого положительно отмеченного верха было и конкретное воплощение – небо. От благосклонности небес, дарующих свет и дождь, зависело все живое на Земле. С неба «видно» все происходящее в земном мире. Небо – это и область, самая недоступная для простого смертного. Короче, есть много вполне очевидных резонов, по которым обителью всеведущих, всемогущих и совершенных существ люди считали именно (или в первую очередь) небо.
Стало быть, и критерий «небесного происхождения» не позволяет выделить истинных космических пришельцев на фоне вымышленных фигур мифологической истории. Остается еще один признак – «биологические отличия от людей». Но и тут ситуация не внушает оптимизма. Материалом для «лепки», фантастических образов служила вся окружающая действительность, поэтому персонажи мифов, легенд, сказаний имеют – в самых разных комбинациях – черты человека, животных, иногда растений, явлений природы (отсюда, кстати, у многих божеств огненные и громовые атрибуты, которые в «теории древних астронавтов» трактуются как память о реактивных кораблях пришельцев). Люди прошлого верили в богов крылатых и рыбохвостых, многоруких и трехглазых, в великанов и карликов… Как узнать среди этого сонма «биологически несхожих» с нами существ тех, кого мы ищем? Задача почти неразрешимая.
В целом суть проблемы очень точно уловил К. Саган, сказавший: чтобы какое-нибудь сообщение легендарно-мифологического оттенка могло считаться свидетельством палеовизита, «нам нужно от легенды нечто большее, чем просто рассказ о появлении странного существа, совершающего удивительные деяния и живущего на небе».
Здесь, пожалуй, требуется уточнение. Вполне вероятно, что память об инопланетных астронавтах действительно запечатлелась бы в образах неких сверхъестественных существ. Подтверждением этому служат контакты между земными культурами разного уровня развития. Можно было бы сослаться на соответствующие рассказы папуасов о Миклухо-Маклае, на известный исторический казус, когда ацтеки приняли Кортеса за своего вернувшегося бога Кецалькоатля, на знаменитый «культ карго», возникший в Меланезии под влиянием контактов островитян с белыми людьми…
Примеры такого рода есть и в истории нашей страны. Собиратели русского фольклора, ездившие в начале нынешнего столетия по глухим деревням, записывали некоторые народные песни на фонограф, а потом давали послушать запись исполнителям. Диковинная машинка, говорящая человеческим голосом, «передразнивавшая» певцов, вызывала у них суеверный страх: «черт», «дьявол»! «С фонографа, – свидетельствовали фольклористы братья Соколовы, – название черта переносят и на собирателя… Один крестьянин слушал, слушал фонограф, на нас посмотрел, не вытерпел и вслух высказал свое сомнение: „Уж вы сами-то люди ли?“
А когда осенью 1890 года над Олонецкой губернией пролетел запущенный в Петербурге большой воздушный шар с двумя аэронавтами, жители одной деревни решили, что наступил конец света, потому что «с неба спустился антихрист», в другой же деревушке воздухоплавателей приняли за «святых угодников» и засветили в их честь лампады… Сознание человека всегда стремится истолковать незнакомое в привычных понятиях; мышление человека верующего использует при этом стереотипы религиозно-мифологического восприятия мира. Так что образы инопланетян все-таки можно искать и среди богов, и среди культурных героев, но, чтобы отличить истинных пришельцев от мнимых, «нам нужно от легенды нечто большее» – какие-нибудь черточки, детальки, которые были бы уместны только в описании инопланетян и нехарактерны для «типовых» образов человеческой фантазии.
Итак, портрет пришельцев, составленный нами вначале, требуется сделать конкретнее. В отношении некоторых признаков мы и в самом деле можем себе позволить чуть более детальные прогнозы, прежде всего по поводу технического оснащения экспедиции гостей из космоса. На этом пути нас, однако, подстерегает новая ловушка.
Рассмотрим в качестве иллюстрации любопытнейший миф австралийских аборигенов, сообщенный Кэтрин Лангло-Паркер. Миф повествует о происхождении созвездия Южный Крест.
В самом начале времен небесный владыка сотворил двух мужчин и одну женщину, научив их питаться растениями. Когда наступила засуха, первые люди начали голодать. Один из мужчин убил сумчатую крысу. Он и женщина стали есть мясо животного, другой же мужчина, несмотря на все уговоры, не притронулся к непривычной пище, хотя и был смертельно голоден. Поссорившись с товарищами, он «ушел в сторону заката». Его спутники вскоре закончили трапезу и отправились вслед за ним.
Подойдя к краю долины, они увидели своего товарища на ее другой стороне, у реки. Они крикнули, чтобы он остановился, но он не обратил на них внимания и продолжал идти, пока не подошел к большому белому эвкалипту. Здесь он замертво упал на землю, а рядом с ним люди увидели черное существо с двумя огненными глазами. Оно подняло мертвеца на дерево и бросило в дупло.
Спеша через долину, люди услыхали такой оглушительный удар грома, что, пораженные, упали на землю. Поднявшись, они с удивлением увидели, что гигантский эвкалипт вырван из земли и несется по воздуху в южную сторону неба. Они заметили огненные глаза, сверкавшие с дерева…
Наконец дерево остановилось около Варрамбула, или Млечного Пути, который ведет туда, где живут небесные боги. Постепенно дерево скрылось из виду, и только четыре сверкающих огненных глаза видели люди. Два принадлежали духу смерти Йови, два других были глазами первого умершего человека. Лангло-Паркер добавляет: «Для племен этой части страны Южный Крест до сих пор известен как Яраанду – место белого эвкалипта…»
Вот такая история якобы приключилась с предками коренных, жителей Австралийского континента. Не кажется ли вам, что вторая часть этого мифа изображает некое совсем не мифическое событие, которое живо встает перед глазами современников космической эры? Вообразим себе: шли по безлюдной местности трое, и вдруг видят в отдалении что-то высокое, прямое, светлое. «Большой белый эвкалипт» – как еще могли описать австралийские аборигены ракету, стоящую на старте? Особенно ценно указание на цвет, поскольку корпус космических ракет действительно покрывают (для термоизоляции) белой краской. Один из австралийцев, подойдя близко к стартовой площадке, то ли от голода, то ли от страха теряет сознание, и член экипажа затаскивает его через люк («дупло») в свой корабль. Ракета стартует. И ужасный грохот, и вид летящего дерева (точность образного сравнения в данной– ситуации могла усиливаться от сходства языков пламени на конце ракеты с мощными корнями) – все это ввергло невольных зрителей в шоковое состояние.
