Запасы хлеба в городе, тем не менее, были в норме. А затем в июле на Петербург напали бешеные собаки. Обезумевшее население, перекусанное стаями бешеных собак, представляло собой неуправляемую массу. Только вот собаки эти, якобы массово нападающие на людей на Петроградской стороне, были не реальностью, а лишь слухами и фобиями готовых поверить уже во что угодно горожан. Уже летом смертность от отравлений далеко опередила смертность от других болезней, тогда это списывали на антисанитарию.
— Честно говоря, не знал ничего об этом. Но, повторюсь, заметно, что вы фантаст.
— Ну и прекрасно, ведь ваше издательство как раз и специализируется на фантастических романах? По крайней мере, так уверял меня ваш главный редактор.
— Фантастика фантастике рознь, я уже говорил о политике нашей редакции. У нас и без того всегда была довольно старорежимная редколлегия, они предпочитают относительно разумные произведения и опасливо относятся к альтернативной истории и конспирологии. К тому же мы собираемся печатать вас именно в исторической серии. Убедите меня в определенной рациональности вашего произведения, и вопрос об издании книги будет решен положительно.
— Моя история получилась вовсе не «альтернативна», как вам представляется, — грустно усмехнулся Алик. — Некоторые вещи, нарушающие привычные представления, плохо укладываются в голове, но тем не менее они совершенно реальны. К тому же, как я уже говорил, от фантастики в книге уже мало что осталось. Я принес вам часть рукописи, как мы и договаривались. Постараюсь ответить на те вопросы, которые у вас могут возникнуть.
— Спасибо, начну читать сегодня же вечером. А почему только часть?
— Вчера у меня пропала сумка в кафе, там лежала половина распечатанных глав, — развел руками Алик. — Я обычно предпочитаю перечитывать готовый текст на бумаге, а не на компьютере, вот и взял их с собой. А распечатать еще раз я забыл, рассеянность — моя беда с детства. Вы пока хотя бы эти главы прочитайте, а на днях я распечатаю остальное.
— Ладно, встретимся завтра в это же время. Кстати, не могли бы вы захватить этот загадочный антикварный лист, очень хочется на него взглянуть, вы меня сильно заинтриговали.
— Хорошо, вернусь домой, положу его в портфель и буду носить с собой, иначе забуду, — кивнул Алик. — До завтра.
Я вышел из кафе и пошел вдоль набережной. Зат-хловатый запах обмелевшего канала преследовал меня даже тогда, когда я свернул на боковую улицу. Телефонный звонок раздался сразу же, как только я сел в машину. Похоже, заказчики наблюдали за нашей встречей, это мне не понравилось.
— Джованни передает вам большой привет, — голос в трубке был мне незнаком. — Встретимся около Триумфальной арки через тридцать минут. Мне нужно вам кое-что передать.
Я развернулся и поехал на север. Проезжая мимо парка Семпионе, я вспомнил, что когда-то лужайки этого проекта английской ландшафтной архитектуры перепахивались под поля с кукурузой. Пожалуй, этот Алик явно перемудрил со своей спорыньей. Я тоже помнил, что пеллагра была бичом севера Италии и носила названия ломбардской проказы или миланской рожи. Люди гибли тысячами, и никто не понимал, что из-за кукурузы. Медики вплоть до 20-х годов прошлого века отправляли немало людей с внешними признаками психических заболеваний за высокие заборы психиатрических лечебниц, вместо того, чтобы лечить их с помощью смены питания. Хотя, тут бы Алик сказал, что смена кукурузы на хлеб вряд ли помогла бы, может, и наоборот.
Но мало ли было подобного? Если по одну сторону Альп люди сходили с ума и умирали в мучениях от дефицита витаминов в кукурузе, то по другую сторону гор население страдало от дефицита йода, в результате чего нарушалась деятельность щитовидной железы. Именно оттуда пришло к нам слово «кретин», отражающее состояния жителей этого альпийского региона. Иногда целые горные деревни состояли из жителей с разной степенью умственной отсталости. И игрушки у детей там были соответствующие — резные деревянные фигурки с огромными зобами. Так что и без спорыньи проблем хватало. Впрочем, я был почему-то уверен, что Алик и здесь найдет ее следы, поставив под сомнение общепризнанные диагнозы. Увлекающиеся люди эти фантасты.
Не доезжая площади, я оставил машину и пошел в сторону Арки Мира. Связной заказчика был уже на месте. Разговор с ним мне совершенно не понравился. Похоже, я серьезно влип, согласившись на эту работу.
Час спустя я вернулся в свой отель, уселся в старое кожаное кресло в холле и стал читать вытащенный наугад лист из распечатки Алика.
Черновик Алика Тайна жрецов Элевсина
Хорошо снаряжен тот, кто сходит во гроб, зная истину Элевсина. Ему ведом исход земной жизни и новое ее начало — дар богов.
Пиндар, Оды, V век до н. э..
6-ой день Пианепсиона, 4-ый год 292-ой Олимпиады (392 год).
Иерофант пустым взглядом смотрел в окно. Осеннее солнце неохотно шло к закату. На восточный склон элевсинского акрополя опускались сумерки. Рядом с главным храмом мистерий, Телестерием, суетились христианские монахи в черных капюшонах. Они поднялись на портик с восточной стороны храма и вошли внутрь. Иерофант уже не мог их видеть, но почувствовал, как защемило его сердце, когда монахи вошли в анакторон — священное место, куда никто и никогда не смел входить, кроме него, высшего жреца.
Иерофант понимал, что великим элевсинским мистериям пришел конец, но сердце отказывалось в это верить. Ведь эта древняя традиция просуществовала уже две тысячи лет. Каждую осень, девятнадцатого боэдромиона, на седьмой день с начала всенародного пышного праздника, по Священной дороге с юго-востока, из Афин, тянулись в Элевсин на главный праздник Деметры паломники. Мистагог, вождь посвящаемых, сопровождал несколько тысяч мистов, идущих в праздничном убранстве и распевающих священные гимны. Женщины несли плющ, ветви мирта и факелы, а мужчины — украшенные венками земледельческие орудия и колосья. Каждого новичка, принимаемого в число посвященных, одна из жриц обрызгивала водой, а другая трясла над ним решетом с зерном в знак возрождения и воскресения.
А двадцатого числа начиналось «причастие посвященных», которое связывало людей с божеством. И об этой части мистерий непосвященные не знали ничего. Рассказывать о ней посторонним было запрещено под страхом смерти. И хотя за две тысячи лет в элев-синские мистерии было посвящено множество людей, никто не выдал подробностей ритуала. Но не страх земной смерти заставлял участников держать язык за зубами. Они клялись в сохранении тайны самой Деметре, а лишь Деметра, порождающая хлеб, может дать воскрешение человеку. Только она, рождающая, может возродить. Обмануть Деметру значит умереть навсегда.
— Есть ли смысл запираться, жрец? — разорвал тишину резкий скрипучий голос афинского епископа Климатия. — Указом Феодосия Великого твои мистерии запрещены теперь навечно. Почему бы тебе не сохранить себе жизнь и не рассказать свой секрет? Тогда Бог простит тебя, ибо Бог наш есть любовь.
Иерофант презрительно посмотрел на христианского пастыря и ничего не ответил. Только сейчас он почувствовал, как нестерпимо болят руки, связанные за колонной, к которой он был прислонен спиной. Жрецу было ясно, что прошлое не вернуть, и что мистерии, которые последний раз закончились всего две недели назад, отныне станут лишь воспоминанием. Но пусть уж лучше они будут воспоминанием, чем таинством в руках христиан.
— Он не скажет, — проворчал Хризостом, посланник императора Феодосия. — Этот иерофант не просто главный элевсинский жрец, но одновременно еще и жрец Митры. К тому же он не простой жрец, а посвященный, прошедший все семь ступеней от Ворона до Отца, его бесполезно запугивать смертью. Да нам это и не нужно, сейчас монахи принесут его тайный ларец со святынями, и мы все увидим сами. А если не увидим, то, значит, Господь не пожелал познания нами этого языческого извращения. Наша главная задача уничтожить этот мерзкий культ, а не узнать его секреты.
— И все же, иерофант, — не обращая внимания на слова Хризостома, продолжил епископ, — я не знаю твое новое священное имя, которое по вашим правилам не положено произносить непосвященным, но знаю, что ты не истинный первосвященник. Никто не избирал тебя, ты даже не из рода Эвмолпидов. Прошлый иерофант, которого назначил Юлиан Отступник, был первосвященником законно, а ты — всего лишь самозванец из Феспии, что у горы Геликон. Скажи нам секрет напитка, и мы отпустим тебя, уедешь в свою родную Беотию и проживешь там долгую жизнь. Или умрешь мучительно прямо сейчас. Выбирай.
— Зачем таинство, несущее людям радость, нужно твоей религии смерти, епископ? — нарушил свое молчание иерофант. — Вы возводите безумие в добродетель, сжигаете книги для отречения от разума, почитаете мертвые кости вместо живых людей, восхваляете смерть во имя лучшей жизни в обителях вашего бога, ненавидите весь этот мир во имя любви, но радость и познание вам не нужны ни под каким предлогом. Зачем же тебе эта тайна, епископ?
