В ходе боев 1917 г. в Москве погибло около тысячи человек.[54] Вооруженная борьба способствовала разгулу мародерства. 2 ноября ВРК выпустил воззвание, в котором говорилось: «В то время как солдаты-революционеры ведут отчаянную борьбу за вашу свободу, в их тылу бессовестные люди громят лавки и магазины… Военно-революционный комитет объявляет, что он прибегнет к самым крайним мерам против зачинщиков погромов и их попустителей».[55]
4 ноября ВРК распустил Гордуму. 14 ноября был создан объединенный Московский Совет рабочих и солдатских депутатов. В объединенном исполкоме уже господствовали большевики: у них было 62 места, у левых эсеров – 13, у меньшевиков – 10, у левых социал-демократов объединенцев – 4. Эсеры в этот исполком не вошли. Московский ВРК передал власть Моссовету, который возглавил историк М. Покровский. Ногин для этого уже не подходил – он бросил вызов Ленину и выступил за соглашение с социалистами в ходе переговоров, инициированных Викжелем.
Еще на II съезде Советов рабочих и солдатских депутатов Всероссийский исполком железнодорожного профсоюза (Викжель) заявил о необходимости примирения враждующих сторон. Викжель был создан на I съезде железнодорожников 15 июля – 25 августа 1917 г. В его состав входили 40 членов, в том числе 14 эсеров (из них 9 левых эсеров), 8 меньшевиков, 3 большевика и 3 энеса, 10 беспартийных.[56]
26 октября Викжель разослал местным органам профсоюза телеграмму: «Ввиду отсутствия в настоящий момент в стране авторитетной власти Викжель считает необходимым сохранение демократического фронта и самого существования Российской республики и, руководствуясь соображениями спасения транспорта от полной разрухи, постановил:
1. Викжель относится отрицательно к захвату власти одной какой-нибудь партией;
2. власть должна быть революционная, социалистическая и ответственная перед органом всей демократии…» При этом Викжель принял на себя общее руководство ведомством путей сообщения.[57]
28 октября, собравшись в здании Министерства путей сообщения, Петроградское бюро Викжеля приняло резолюцию о том, что органы союза «должны принимать все доступные им меры против передвижения войск, идущих друг против друга в борьбе социалистических партий между собой». Союзу следует сотрудничать только с теми силами, «которые обязуются созвать и поддержать однородное социалистическое правительство, представляющее весь спектр социалистических партий от большевиков до народных социалистов включительно, ответственное перед правомочным органом всей революционной демократии. Это правительство должно действовать до Учредительного собрания… Реформы же необходимо провести в России еще до открытия Учредительного собрания».[58] Предлагаемые реформы в целом соответствовали программе II съезда Советов.
Эта позиция была поддержана большинством местных организаций профсоюза (хотя были и ячейки, поддержавшие КСРР), но с мест сообщали, что красногвардейцы применяют к железнодорожникам грубую силу, производят аресты «саботажников». Викжель было назначил забастовку протеста на 29 октября, но в связи с начавшимися политическими переговорами отложил ее.
Под угрозой всеобщей стачки Викжель заставил сесть за стол переговоров представителей большевиков, КСРР и социалистических партий. Стремясь прекратить гражданскую войну, Викжель препятствовал переброске войск по железной дороге.
Предложение переговоров было для большевиков возможностью передышки, которая устраивала представителей всех течений в большевизме. Лидеры СНК и ВРК, получившие полноту власти, не собирались от нее отказываться: «Ни Ленин, ни я не возражали вначале против переговоров о коалиции с меньшевиками и эсерами, при условии прочного большинства за большевиками и признания этими партиями власти Советов, декретов о земле и мире и т. д.»,[59] – вспоминал Троцкий. Социалистам предлагалось стать младшими партнерами большевиков, совершивших военный переворот. Эти условия были неприемлемы для них.
Эсеры не без оснований чувствовали за собой поддержку широких слоев интеллигенции, крестьян и части рабочих и поэтому требовали, чтобы новое социалистическое правительство было свободно от большевиков, совершивших переворот. А. Гоц и Н. Авксентьев недооценивали того, что за большевиками стоят широкие массы солдат и рабочих, которых тоже необходимо включить в новую систему власти. Но это понимали лидеры Викжеля, левые эсеры и левые социал-демократы. В таких условиях перед умеренными большевиками и левыми социалистами встала тяжелая задача – не просто выработать разумный компромисс, но и добиться согласия на него со стороны руководящих органов своих партий.
Идея создания вместо коалиции Керенского нового, однородного социалистического правительства была популярна среди эсеров. Их орган «Дело народа» 28 октября выступил за однородное социалистическое министерство без большевиков и цензовых элементов с программой: ликвидация большевистской авантюры, передача земли сельскохозяйственного назначения в ведение земельных комитетов, энергичная политика в пользу скорейшего заключения мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов, скорейшего созыва Учредительного собрания.[60] Прямо-таки платформа II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, только без власти Советов и большевиков.
* * *
Центр активности Ленина и Троцкого переместился из ЦК в Совнарком, и 29 октября ЦК без них решил участвовать в совещании при Викжеле с перспективой расширения состава правительства за счет представителей социалистических партий при условии продолжения политики II съезда Советов, признания уже принятых декретов. Будущее правительство должно быть ответственно перед ВЦИК, который будет пополнен представителями ушедших со съезда организаций, Викжеля и других профсоюзов. При этом пятью голосами против трех при одном воздержавшемся ЦК санкционировал право взаимного отвода кандидатур,[61] что практически исключало вхождение Ленина и Троцкого в будущее правительство. Позиция умеренных большевиков была тем опаснее для позиций Ленина и Троцкого, что она ставила принципы важнее личностей, а с этим было трудно спорить: «Центр тяжести лежит не в составе правительства или в личных группировках, а в признании основоположений, принятых Съездом Советов».[62] Если однородное социалистическое правительство признает решения съезда – большевики должны его поддержать.
Приглашение Викжеля было оглашено также ВЦИК, который направил на переговоры умеренного большевика Д. Рязанова.
Характерно, что Ленин, выступая 29 октября, тоже демонстрировал приверженность идее левой коалиции, но говорил о ней в прошедшем времени – как об уже упущенном шансе: «Не наша вина, что эсеры и меньшевики ушли. Им предлагали разделить власть… мы хотели советского коалиционного правительства».[63]
В 19 часов 29 октября в здании Викжеля начался первый раунд переговоров. Они шли под председательством левого эсера А. Малицкого – главы Викжеля. Участвовали представители восьми партий и девяти организаций, в том числе Л. Каменев и Г. Сокольников от большевиков, Ф. Дан, Ю. Мартов и другие от двух фракций меньшевиков, П. Гендельман и Якобин от эсеров, Б. Малкин от левых эсеров, А. Рыков от СНК, большевик Д. Рязанов от ВЦИК, энес С. Знаменский, С. Ванштейн от КСРР, представители Объединенной еврейской социалистической партии, Еврейской социал-демократической рабочей партии, Польской социалистической партии, объединенных интернационалистов, Петроградской гордумы, ЦИК I созыва, Всероссийского крестьянского Совета, Союза почтово-телеграфных служащих и других союзов служащих.[64]
Малицкий огласил предложения Викжеля, и Каменев поддержал их с условием, что новое правительство будет ответственно перед ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.[65] Но в частном разговоре с эсером С. Раппопортом (Ан-ским) Каменев признал, что «наши товарищи гораздо левее нас. Они отвергают всякие компромиссы. Нам приходится бороться на два фронта».[66]
Представители эсеров, меньшевиков и КСРР не пожали протянутую умеренными большевиками руку. Гендельман заявил: «Мы считаем немыслимым создание правительства, в которое входили бы большевики». Его поддержал Дан: раз большевики – виновники заговора, то они не должны входить в новое правительство, которое может быть создано только на платформе КСРР.
Малицкий убеждал собравшихся, что нужно «положить конец братоубийственной войне».[67] С ним был солидарен Мартов, который убеждал собравшихся, что выяснение межпартийных отношений с помощью оружия приведет к краху демократии, и был, конечно, прав, но правых коллег не убедил. Как и правые большевики, Мартов считал, что «если обе стороны согласны признать демократическую власть, то уже вопрос о личном и партийном составе этой власти остается второстепенным». Он справедливо видел угрозу демократии в гражданской войне, которая может открыть путь правой реакции, но не учитывал пока, что демократия может быть уничтожена марксистской и рабочей (по названию) партией.
