Ознакомительная версия.
В 1554 г. русские дипломаты Адашев и Висковатый заключили с послами промосковски настроенного бия Измаила договор о союзе. Вскоре после этого Измаил захватил верховную власть в Орде, это означало включение Ногайской Орды в сферу русского политического влияния. В 1557 г. между Иваном IV и бием Измаилом был заключен шертный договор, что большинством исследователей интерпретируется как начало вассальной зависимости Орды от России. Не все приняли такой поворот событий. Ногайская Орда распалась на Большие Ногаи, ориентированные на Московское государство, и Малые Ногаи, не признавшие подчинения Москве.
Что касается Сибирского ханства, то в середине XVI в. его обширная территория включала в себя бассейны Иртыша и Оби, то есть простиралась от восточных склонов Уральских гор до рек Надым и Пим.
В январе 1555 г. от правителя Сибирского ханства Едигера в Москву прибыло посольство к Ивану IV с поздравлениями в связи с покорением Казанского и Астраханского ханств. Как писал С. Соловьев, послы «били челом, чтоб государь князя их и всю землю Сибирскую взял в свое имя и от всех неприятелей заступил, дань свою на них положил и человека своего прислал, кому дань сбирать. Государь пожаловал, взял князя сибирского и всю землю в свою волю и под свою руку и дань на них положить велел» [25].
Дань привозили в 1556, 1557 и в последующие годы. Кроме установления сюзерено-вассальных отношений в это же время начинается промышленное освоение Зауралья, связанное с именем купцов Строгановых.
Забегая вперед, напомним, что ответом на приход к власти в Сибирском ханстве в 1563 г. нелояльного к Москве Кучума стал знаменитый поход Ермака Тимофеевича за Каменный пояс (Урал), закончившийся разгромом в 1582 г. Сибирского ханства и присоединением Западной Сибири к Москве.
Таким образом, за исключительно короткий с точки зрения истории срок все территории, ранее входившие в Улус Джучи, за исключением Крымского ханства, попали в зависимость от Московского государства. Некоторые из них потеряли свой суверенитет полностью, некоторые частично, но благодаря этой трансформации невиданно расширились и укрепились границы Русского государства. Как подсчитали историки, за время правления Грозного территория Руси увеличилась почти в два раза – с 2,8 млн квадратных километров до 5,4 млн – и к моменту смерти монарха стала больше всей остальной Европы.
Правда, оставался еще Крым – набеги с его территории стали главным бедствием страны. Но и здесь подвижки были налицо. В 1555–1556 гг. впервые в истории русские войска не остановились на обороне южной границы, а перешли к наступательным действиям против Крыма. И хотя походы войск под командованием Ивана Шереметьева (1555) и дьяка Ржевского (1556) не добились поставленных целей (пусть и закончились довольно удачно), начало было положено.
Главным сторонником идеи сосредоточить все силы на южном направлении был Алексей Адашев. Действительно, решение «крымского вопроса» значило многое: русские земли навсегда будут избавлены от татарских набегов, Россия перестанет терять тысячи ежегодно угоняемых в полон подданных и, самое главное, страдать от нехватки земель. При снятии татарской угрозы сразу начнется освоение самых плодородных земель великорусской равнины, тех самых черноземов Дикого поля, которые тогда были безлюдными из-за близости татар. Ненужными станут огромные расходы на оборону южных границ государства.
Некоторые русские военные экспедиции в Крым даже добивались значительных успехов. Так, в 1558 г. войско князя Дмитрия Вишневецкого разбило татар у Азова, а в 1559 г. боевые действия уже были перенесены на крымскую территорию – войско под командой Даниила Адашева (брата царского фаворита) разорило крупный порт Гезлев (сейчас – Евпатория) и освободило множество русских пленников.
Однако для решения проблемы Крыма нужны были не разовые военные акции, а целенаправленные усилия, но этого не произошло – при выборе между азиатской и европейской экспансией Грозный поставил на Европу. В результате началась знаменитая Ливонская война.
Начало Ливонской войны и разрыв с советниками
Выбор царя был обусловлен обычной логикой государственного деятеля. За Крымом стояла турецкая Блистательная Порта – одна из сильнейших империй планеты. В Европе же предполагалось подавить маленькую Ливонию, переживающую тяжелейший внутренний кризис.
В начале XIII в. Дерптское, Эзельское, Курляндское епископства, Рижское архиепископство и Ливонский орден образовали Ливонскую конфедерацию, являвшуюся вплоть до середины XVI в. западным соседом Новгородской и Псковской земель.
Основная причина войны была экономической. В середине XVI в. объемы торговли России с Европой сильно выросли, однако свободному выходу на европейские рынки препятствовали соседи, прежде всего Ливония. Благодаря географическому положению она почти полностью контролировала транзитную торговлю на западной границе Русского государства. Это давало возможность Ливонии не пропускать те товары, которые, как она считала, могут усилить мощь соседа.
Так, был категорически запрещен ввоз в Россию оружия, свинца, меди и других цветных металлов. Русские купцы в портах Ливонии имели право заключать договоры только с местными купцами, выполнявшими роль посредников. Западноевропейских купцов не пропускали через территорию Ливонии в Россию, а русских купцов не выпускали в Европу.
Согласно договору, заключенному еще Иваном III в 1503 г., между Москвой и Ливонией устанавливалось шестилетнее перемирие, позже оно неоднократно продлевалось. Накануне войны российская дипломатия начала искать способы давления на орденское государство – благо близился срок очередного продления перемирия. И предлог был найден – им стала так называемая «юрьевская дань». Никто уже и не помнил, за что город Дерпт (по-русски – Юрьев, ныне – Тарту) обязался платить дань Пскову, но этот пункт аккуратно повторялся во всех продляемых мирных договорах, хотя дань давно никто не платил. И Адашев с главой Посольского приказа дьяком Висковатым придумали нестандартный дипломатический ход – было объявлено, что дань уплачивалась ливонцами за разрешение поселиться на земле, принадлежавшей русским великим князьям.
На состоявшихся в 1554 г. переговорах о продлении перемирия вопрос о дани стал центральным. Ливонцы, понимая, к чему идет дело, пообещали собрать «по гривне немецкой» с каждого жителя Дерптского епископства и доставить дань. После нескольких лет проволочек и напрасного ожидания Иван IV перевел решение вопроса из плоскости дипломатической в политическую.
В январе 1558 г. русские войска перешли границу, началась Ливонская война.
Первое время кампания шла блистательно – в том же году Ливония потеряла Нарву, Нейгауз, Дерпт, всего русскими было занято более 20 городов. В итоге русские полностью овладели восточной частью Эстонии. Ливония де-факто была разгромлена, но возникло новое осложнение. Государства-соседи тоже рассчитывали получить куски сокрушенной Ливонии и включились в борьбу за ливонское наследство.
И вот здесь российская дипломатия допустила промах – в марте 1559 г. с Ливонией было заключено перемирие до ноября. По плану Адашева, руководившего в то время внешней политикой, Россия должна была вести активное наступление на двух направлениях, в Ливонии и в Крыму, и план этот успешно претворялся в жизнь – Ливония была сокрушена, а войска крымского хана заперты на полуострове.
Прекрасно понимая, что в одиночку одолеть Крым не удастся, Московское княжество предлагает военный союз Великому княжеству Литовскому, которое страдало от татарских набегов ничуть не меньше и не должно было упустить возможность сокрушить смертельного врага.
Но тут российскую дипломатию ждал удар: альянс действительно сложился, но совсем не тот, которого ждали московиты. Литва нормализует отношения с Крымом и берет Ливонию под свое крыло: во время перемирия Орден успел перейти под протекцию Великого князя Литовского. Для Ивана продолжение военных действий в Прибалтике означало войну уже не с умирающей Ливонией, а с вполне сопоставимым по силе государством, находящимся к тому же в союзе с Польшей.
И в этот момент Иван впервые пошел наперекор мнению советников. Адашев и Сильвестр настойчиво предлагали перевести все силы на крымское направление, удовлетворившись контролируемыми территориями Ливонии, тем более что основных целей Московское царство уже добилось – выход к Балтике обеспечен, а захваченная Нарва не только восстановила, но и постоянно наращивала объемы морской торговли, став главными торговыми воротами России. Главное достоинство этого плана было в том, что он позволял избежать войны с Литвой и не разбрасывать силы на два фронта.
Однако Иван, которому было уже почти тридцать лет, крайне болезненно воспринял традиционные «нотации» Сильвестра, угрожавшего царю Божьим гневом («…аще ли не так, то душе пагуба и царству разорение!» [7]), если тот не будет следовать его и адашевским советам. Адашеву же царь, очевидно, так и не простил дипломатического поражения.
Ознакомительная версия.
