Порядок вещей
Нужно эксплуатировать эксплуататоров.
Бернард Шоу пишет, что «белый американец задвигает негра на роль чистильщика обуви, после чего заключает, что только для чистки обуви негр и годится». Немало людей полагают, что речь здесь идет о ситуации неполноценности. Позанимавшись в свое время вместе с Кристианом Дотремоном 7 этой работой в Брюсселе и прочитав, что каждый миллионер, если хочет, чтобы его оценили в Соединенных Штатах, должен сделать свой первый шаг как чистильщик обуви, я не способен усмотреть здесь связь с неполноценностью. С подобной работой можно за небольшое время обеспечить себя едой и куревом и совершенно свободно располагать остальным временем, делая то, что хочешь. И посему я, в качестве недурного решения, горячо рекомендую одухотворенным, испытывающим подлинное удовольствие от проживаемой жизни людям чистить обувь.
Чему служит представление о превосходстве и неполноценности? В былые времена все в моей семье упрекали меня, что я предпочитаю зарабатывать на жизнь, моя в Париже клозеты, а не работая школьным учителем. И если по случайности какой-то негр не смог потратить достаточно времени, чтобы стать миллионером, потому что у него были куда более важные дела, разве существует какое-то объективное — или даже человеческое правило, которое позволяет определить это как «ситуацию неполноценности»? Как установить «первый, второй, третий, четвертый и т. д.» ранг? Единственно через порядок чисел. Это чистая задача расчета, и, что делает ситуацию еще более несуразной, счет можно наудачу начинать где попало. Первым назвать кого угодно, да хоть чистильщика обуви (....; ..... например).
Если шкалы установленных ценностей принимают на основе социальных вычислений то тем самым их и поддерживают; а если поддерживают, то потому, что получают от этого выгоду. Если кто-то соглашается считаться вторым, то потому, что это сулит какие-то преимущества в сравнении с первым. Тот, кто эксплуатирует другого, кто социально осужден как эксплуататор, может придать себе ложную нравственность, верша-де своего рода справедливость. Классический прием. Что недопустимо во всей этой машинерии, так это идеализация иерархии путем одностороннего приложения идеи трансцендентности. Сейчас видно, как эту идеализацию используют власти в Советском Союзе, чтобы помешать художникам и интеллигенции зарабатывать себе на хлеб, чистя обувь или подметая улицы Москвы: когда у них есть дипломы, тех, кто не принимают своего «высокого положения», отправляют на несколько лет в тюрьму. Чем более ты способен успешно заниматься делами других, тем больше тебя ценят, это понятно; но, если в то же время ты больше не можешь позволить себе преследовать свои собственные интересы, тебя тем более стоит рассматривать как жертву или альтруиста. Это и есть «высокое положение»? Начинаешь в этом сомневаться.
Пройденный рай
Такой и другой
Я художник, другой. Я исключение, которое подтверждает правило.
Говорят, что субъект полагает себя, лишь противополагаясь: он намеревается утвердиться как нечто существенное и выстроить Другое несущественным, объектом. И добавляют: почему женщины не оспаривают мужское верховенство? Ни один субъект не полагает себя изначально и произвольно как нечто несущественное. Отнюдь не Другой, определяя себя как Другого, определяет Такого. Наоборот, он полагается в качестве Другого Тем, кто полагает себя Таким. Евреи оказываются «другими» для антисемита.
Это женское непротивление четко объясняет разницу с мужским подходом. Согласие, способное установиться между мужчинами, никогда бывает стихийным. Это всегда их рассудочное согласие, превозмогающее естественную враждебность между ними. Соглашаешься с тем, что твои друзья признают тебя несущественным, чтобы, со своей стороны, выстроить их несущественными, Другими. Соглашаешься быть Другим в глазах Других. Принимаешь исключительный характер отношений, сохраняя их дистанцию. Такой, потому что социально согласен быть Другим. Субъективно существен как индивид, поскольку согласен быть социально несущественным. Та же самая процедура может производиться и социальной группой, как, например, в случае евреев. Этот народ — систематически Другой и несуществен кроме как для самого себя. В этом он чрезвычайно похож на датчан. Во время оккупации Дании, когда евреев эвакуировали в Швецию, оказалось, что в Ольборге о существовании еврейской общины напоминают только синагога и кладбище, все остальные совершенно исчезли, растворились за восемьдесят пять лет 8 в местном населении. Во всем городе никто не знал ни одного еврея. Присутствие Другого в Дании допускается только как индивида, и в качестве человека каждый оказывается другим по отношению к Такому. Поэтому ищут не какое-то другое искусство, а другого художника. Из-за чего искусство само по себе часто не имеет другого измерения, так как по не совсем чистой случайности исключение подтверждает правило. Исключительное стремится подтвердиться в нормальном, в то время как обычное стремится подтвердиться в исключительном. Для женщины, которая всегда прежде всего озабочена тем, чтобы иметь значение, непостижимо, что мужчина, ради способности что-то означать, всячески избегает оказаться означенным и особенно быть высшим. Всеохватность Такого — это тирания, а слово «тирания» восходит к диктатуре этрусского матриархата 9 и позже употреблялось в Греции для обозначения мужского деспотизма. Только благодаря своей возможности стать исключением из правила мужчина становится креативен, и становится он таковым, преобразуя правила. Но можно и ни во что не ставить правила и не быть при этом креативным.
Разграничение между Таким и Другим не обязательно подразумевает, что Такой является первым, а Другой — вторым, за исключением лингвистического скандинавского случая, в котором имеется одно и то же слово для обеих позиций.
Magna mater и андрогинные аспекты поведения самок вши
Естественная история начинается с Рая. Ева в нем совсем одна. Она милостиво господствует над миром. Никаких следов Адама. Она сполна отправляет свою волю к власти. Синтез совершенен. Слишком многочисленные минералы эксплуатируются растениями, а слишком многочисленные растения эксплуатируются животными, которых, в свою очередь, эксплуатируют редкие хищники, издыхая, возвращающиеся в минеральное состояние. Круговорот гармоничен, он покоится на праве сильного. Ева, по правде говоря, никакая не женщина. Она — дева-мать, magna mater, апофеоз самодостаточности. Она оплодотворяет самое себя, побивая все рекорды плодородия. Она — синтез своего вида, монистическое всемогущество. Священная медуза.
Когда ученым наконец удалось открыть эту совершенно самодостаточную Еву, они начали задаваться вопросом, не был ли Адам даже на высших стадиях эволюционной лестницы, совершенно бесполезным для Евы паразитом, и в результате пришли к неоспоримому заключению, что Адам, даже на стадии человеческих существ, абсолютно не обязателен для размножения. Самозачатие вполне возможно для девственницы и время от времени происходит. Сколько бедных девушек было замучено, невинных, в отместку за плотские удовольствия, коих не было и в помине? Даже история Девы Марии в научном свете предстает достаточно вероятной, без чуда, освобожденной от всякой мистики.
История начинается с того, что всем владеет Ева. Она ничего не может выиграть, но может всё проиграть. И становится понятно, что ей даже во сне не могло прийти в голову родить в одиночку мальчика. Он может появиться на свет только стараниями Адама. Поэтому все дети матерей-девственниц с необходимостью оказываются девочками. Было много споров касательно эротического поведения Иисуса. В свете науки здесь возможно одно и только одно решение: это была замаскированная самка. И в современных храмах готовы воспринять эту потрясающую версию. Виднейшие протестанты Соединенных Штатов уже всерьез стремятся исправить ошибку, совершенную во времена Реформации, когда деву Марию выставили за дверь. Ее начинают возвращать на место.
