По мере роста благосостояния все большее значение приобретает вопрос личных стимулов к труду, к образованию, к культурному росту. Стимулирование материальных мотивов, как оно ни важно, не должно сопровождаться усилением потребительской психологии. Долговременные материальные и моральные стимулы с этой целью должны возобладать в сознании трудящегося над текущими, преходящими интересами.
Научно-техническая революция благодаря колоссальному увеличению власти человека над природой не только приближает воплощение в жизнь идеалов коммунизма, создавая соответствующие им материальные условия и экономические предпосылки, но одновременно наносит последний «удар милосердия» по утопическим, уравнительным представлениям о социальной справедливости, в основе которых лежит идея о равномерном распределении между всеми приятных и неприятных занятий, удовольствий и невзгод жизни.
В самом деле, создавая изобилие материальных благ, научно-техническая революция со временем позволит перейти к коммунистическому принципу распределения не путем введения каких-то форм рационирования потребления, а путем предоставления каждому человеку возможности наиболее полно и всесторонне удовлетворять все свои реальные потребности без ограничений. Научно-техническая революция приведет к устранению противоположности между физическим и умственным трудом не путем какого-то чередования в занятии тем и другим на протяжении дня или жизни каждого человека, а избавив людей вообще от необходимости тяжелого физического и монотонного умственного труда и оставив за ними лишь творческий, высокоинтеллектуальный труд. Различие между городом и деревней опять-таки будет преодолено не путем периодической отправки горожан на сельскохозяйственные работы, создания агрогородов и рассредоточения населения по средним «оптимальным» городам, а просто исчезновением деревни как социального явления. Научно-техническая революция вытеснит бумажные деньги из сферы обращения не потому, что они представляют собой «социальное зло», а просто потому, что многие их экономические функции возьмут на себя, притом с гораздо большей эффективностью, электронные вычислительные машины. Количество подобных примеров можно умножить.
Все это, однако, отнюдь не означает, что осуществление глубоких социальных преобразований в обществе отныне сводится лишь к технической стороне, является просто логическим следствием научно-технической революции и якобы не зависит от социального строя, как полагают современные реформисты вроде теоретиков социал-демократии или авторов знаменитого манифеста о «тройственной революции». Научно-техническая революция лишь делает потенциально возможными подобные преобразования в обществе, она ведет к ним в тенденции, они, в свою очередь, представляют собой объективное, настоятельное требование общественного прогресса в нашу эпоху. Однако в условиях антагонистического общественного строя подобные тенденции вовсе не сопровождаются автоматическим разрешением социальных противоречий и конфликтов, которые либо обостряются, либо принимают иную форму. Рост массового производства, с одной стороны, превращает потребление в жертву рекламы, насаждающей мнимые потребности, а с другой — ведет к образованию очагов хронической нищеты отсталая, обездоленная материально и культурно деревня исчезает только для того, чтобы возродиться в своеобразной форме в виде городских трущоб и гетто; тяжелый физический и монотонный умственный труд механизируется, но вместе с тем творческий интеллектуальный труд никак не становится достоянием всех, а превращается в монополию господствующей в обществе элиты. Деньги вытесняются из сферы обращения кредитными карточками, но социальные контрасты между бедностью и богатством отнюдь не сглаживаются. Вместо всестороннего развития личности происходит расчленение человека по различным социальным функциям, которые он призван выполнять в обществе, чтобы оно могло продолжать функционировать.
«В мире сейчас развертывается невиданная по своим масштабам и темпам научно-техническая революция, — отмечал товарищ Л. И. Брежнев в своей речи 28 декабря 1968 года. — Она производит настоящий переворот в одной отрасли промышленности за другой, открывает новые перспективы совершенствования управления производством и организации труда…
Можно без преувеличения сказать, что именно в этой области, в области научно-технического прогресса, пролегает сегодня один из главных фронтов исторического соревнования двух систем. Для нашей партии это делает дальнейшее интенсивное развитие науки и техники и широкое внедрение в производство последних научно-технических достижений не только центральной экономической, но важной политической задачей. На нынешнем этапе вопросы научно-технического прогресса приобретают, можно прямо сказать, решающее значение».[156]
Начавшаяся в недрах старого, антагонистического общества научно-техническая революция, как становится все более очевидным, уже не может уместиться в его прокрустовом ложе и неизбежно ведет к таким экономическим и социальным преобразованиям, которые в перспективе выходят за пределы капитализма.
Сегодня, как никогда более, справедливы слова В. И. Ленина: «Куда ни кинь — на каждом шагу встречаешь задачи, которые человечество вполне в состоянии разрешить немедленно. Мешает капитализм. Он накопил груды богатства — и сделал людей рабами этого богатства. Он разрешил сложнейшие вопросы техники — и застопорил проведение в жизнь технических улучшений из-за нищеты и темноты миллионов населения, из-за тупой скаредности горстки миллионеров».[157]
Научно-техническая революция — неотъемлемая составная часть всемирной освободительной социальной революции нашего столетия, которая завершится переходом всего трудящегося человечества к высшей общественно-экономической формации — к коммунизму. Попытки противопоставить современный научно-технический переворот социалистической революции, а тем более подменить технологической революцией резолюцию политическую и социальную, широко распространенные в нынешней буржуазной социологии и пропаганде, являются теоретически несостоятельными.
Приобретая огромную роль в поступательном развитии общества, наука и техника при всей их относительной самостоятельности отнюдь не представляют собой ни от чего не зависимые и всемогущие факторы социального прогресса. В высшей степени наивны расчеты апологетов государственно-монополистического капитализма, надеющихся с помощью научно-технического прогресса разрешить экономические противоречия и социальные конфликты антагонистического общества. Хотя империализм в условиях борьбы двух систем и стремится приспособиться к требованиям научно-технической революции, однако, даже приобретая некоторые новые черты, он тем не менее, как говорится в итоговом документе международного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве в 1969 году, не в состоянии обуздать стихийные силы капиталистического рынка, предотвратить экономические потрясения и общественные катаклизмы. «Научно-техническая революция открывает перед человечеством беспрецедентные возможности преобразования природы, создания огромных материальных богатств, умножения творческих способностей человека. В то время как эти возможности должны были бы служить благу всех, капитализм использует научно-техническую революцию для увеличения прибылей и усиления эксплуатации трудящихся».[158]
Научно-техническая революция не смягчает, а, напротив, обостряет и углубляет объективные противоречия капиталистического способа производства; она не только в еще больших масштабах воспроизводит традиционные социальные антагонизмы, но и добавляет к ним новые. В ходе научно-технической революции возрастает неустойчивость всей мировой капиталистической системы.
Идеологи буржуазии гораздо более встревожены социальными последствиями научно-технической революции и исходом соревнования двух систем, чем они хотели бы в том признаться не только другим, но и самим себе. Красноречивым подтверждением тому могут служить вырывающиеся у них пессимистические признания, вроде заявления Бжезинского: «…Мой взгляд на роль Америки в мире все еще оптимистичен. Я говорю „все еще“ потому, что сильно встревожен теми дилеммами, с которыми мы сталкиваемся как у себя, так и за рубежом, и особенно социальным и философским смыслом направления изменений в новые времена».[159]
Марксисты отвергают различные правооппортунистические, буржуазно-реформистские концепции, согласно которым научно-техническая революция якобы делает излишней социалистическую революцию, позволяя осуществить социальные идеалы посредством различных технологических нововведений и т. п. Столь же несостоятельными являются и левооппортунистические, утопические взгляды, согласно которым социальная справедливость может быть достигнута и без научно-технической революции, с помощью одного лишь радикального переустройства общества. Общество будущего, несомненно, будет не примитивнее, а гораздо более совершенным, чем современное. Оно предъявляет не меньшие, а большие требования к человеческому интеллекту и творческим способностям личности. «Мы, товарищи, — отмечал Л. И. Брежнев, — строим не царство бездельников, где реки молочные да берега кисельные, а самое организованное, самое трудолюбивое общество в истории человечества. И жить в этом обществе будут самые трудолюбивые и добросовестные, организованные и высокосознательные люди».[160]
