Современные исследования поведения животных привели к тому, что список особенностей, которые в прошлом считались исключительно человеческими, сократился, и в настоящее время кажется, что большинство различий между нами и так называемыми животными заключается лишь в степени проявления признака, а не в его наличии. Например, в восьмой главе я описал рудиментарный язык, используемый зелеными мартышками. Возможно, летучие мыши-вампиры никогда не казались существами, соперничающими с человеком в благородстве, но в действительности они регулярно проявляют взаимный альтруизм (естественно, в отношении других летучих мышей-вампиров).
Если говорить о мрачных сторонах человеческого поведения, то случаи убийства сородичей зафиксированы у огромного числа видов животных, геноцид — у волков и шимпанзе, изнасилования — у уток и орангутангов, а организованные военные действия и набеги с захватом рабов — у муравьев.
Если рассматривать абсолютные различия между нами и животными, то, учитывая эти открытия, мы обнаружим совсем немного особенностей, помимо искусства, которые отсутствовали бы у людей в течение 6 960 000 из семи миллионов лет, прошедших с момента, когда мы отделились от шимпанзе. Возможно, наиболее ранними формами искусства были резьба по дереву и роспись человеческого тела, но точно мы этого не знаем, потому что сами произведения не сохранились. Первые из сохранившихся объектов, хотя бы напоминающих произведения искусства — пусть и нет полной уверенности в том, что они таковыми являются, — представляют собой следы цветов вокруг скелетов неандертальцев и линии, выцарапанные на костях животных, обнаруженных на местах стоянок неандертальцев. Тем не менее нет уверенности в том, что раскладывание цветов или выцарапывание линий выполнялось намеренно. И только у кроманьонцев, в эпоху, начавшуюся примерно 40 000 лет назад, мы находим убедительные свидетельства существования искусства, в форме знаменитых рисунков в пещерах, статуй, ожерелий и музыкальных инструментов.
Если мы намерены утверждать, что истинное искусство характерно исключительно для людей, то в каких отношениях, по нашему мнению, оно отличается от внешне похожих на него произведений, создаваемых животными, например, от пения птиц? Часто выдвигаются три предполагаемых отличия, а именно, что человеческое искусство неутилитарно, что оно создается только для эстетического удовольствия и что оно передается научением, а не генетически. Давайте более внимательно рассмотрим все эти утверждения.
Во-первых, как сказал Оскар Уайльд, «всякое искусство совершенно бесполезно». Биолог в этом афоризме видит подтекст, состоящий в том, что искусство лишено утилитарности в том узком смысле, в котором это применимо в области поведения животных и эволюционной биологии. Иными словами, человеческое искусство не помогает выживать или передавать потомству свои гены, а именно эти две функции легко можно выявить почти во всех формах поведения животных. Конечно же, большая часть человеческого искусства утилитарна в более широком смысле, то есть в том, что создатель произведения с его помощью передает другим людям некое сообщение, но передача мыслей следующим поколениям — это не совсем то же самое, что передача генов. Пение же птиц, напротив, выполняет очевидные функции: ухаживание за партнершей, защита территории, — и вследствие этого обеспечивает передачу генов.
Что касается второго утверждения, о том, что мотивацией человеческого искусства является эстетическое удовольствие, то словарь Уэбстера определяет искусство как «создание произведений, обладающих формой или красотой». Мы не можем спросить у пересмешников и соловьев, получают ли они удовольствие от формы или красоты своих песен, но можем в этом усомниться, поскольку поют они в основном в течение брачного сезона. Следовательно, они, скорее всего, поют не ради эстетического наслаждения. Что касается третьей из заявленных особенностей человеческого искусства, то у каждой группы людей имеется особый, характерный только для нее стиль в искусстве, и умение создавать произведения именно такого стиля и наслаждаться ими приобретается научением, а не наследуется. К примеру, мы легко отличаем популярные песни, которые поют в наши дни в Токио и в Париже. Но эти стилистические различия не наследуются генетически, в отличие, например, от разреза глаз, разного у японцев и парижан. Парижане и японцы имеют возможность путешествовать друг к другу и разучивать песни другого народа. Многие же виды птиц (так называемые неворобьинообразные), напротив, наследуют знания о том, как исполнять песню, свойственную именно их виду, и как на нее реагировать. Любая из этих птиц исполнила бы свою песню правильно, даже если никогда бы ее не слышала, и даже если бы слышала вокруг только щебет других птах. Это примерно то же, как если бы ребенок- француз, в младенчестве усыновленный японскими родителями, увезенный в Токио и получивший там же образование, спонтанно начал бы петь «Марсельезу».
В этот момент мы можем решить, что на много световых лет обогнали искусство слонов. С эволюционной точки зрения слоны даже не являются нашими близкими родственниками. Для нашего рассмотрения намного большее значение имеют произведения искусства, созданные двумя содержавшимися в неволе шимпанзе, которых звали Конго и Бетси, гориллой Софи, орангутангом Александром и обезьяной по кличке Пабло. Эти приматы освоили разные техники: живопись кистью или пальцами, рисунок карандашом, мелом или мелками. Однажды Конго за день создал тридцать три картины, причем явно для собственного удовольствия, поскольку другим шимпанзе он свои рисунки не показывал, и устроил истерику, когда у него отобрали карандаш. Важнейшим подтверждением успеха для художника-человека является персональная выставка, но в 1957 году в Лондонском институте современного искусства состоялась выставка работ двух шимпанзе — Конго и Бетси. На следующий год в Королевском фестивальном зале в Лондоне Конго удостоили персональной выставки. Более того, почти все созданные шимпанзе произведения с этих выставок были проданы (людям); многие художники- люди не могут похвастаться таким достижением. А еще надо отметить, что когда некоторые картины, созданные приматами, участвовали в выставках наравне с человеческими произведениями, то искусствоведы, не подозревавшие о том, кто авторы работ, восторженно описывали динамичность, ритм и чувство равновесия этих произведений.
Точно так же не заподозрили ничего необычного детские психологи, которым дали полотна, созданные шимпанзе из Балтиморского зоопарка, и попросили провести диагностику проблем юного художника. В авторе полотна, созданного трехлетним самцом обезьяны, психологи увидели агрессивного мальчика лет семи-восьми, имеющего параноидальные тенденции. Две картины одной и той же годовалой самки шимпанзе определили как произведения разных десятилетних девочек, одна из которых агрессивна и имеет шизоидные проявления, а у другой присутствовали параноидальные черты и сильная идентификация с отцом. Психологи в каждом случае верно определили пол художника, но ошиблись в отношении биологического вида, к которому он принадлежит.
Эти полотна, созданные нашими ближайшими родственниками, действительно начинают размывать границу между человеческим искусством и деятельностью животных. Живопись приматов, подобно человеческой, не несет узкой утилитарной функции, связанной с передачей генов, и создается исключительно ради удовольствия. Можно возразить, что художники-приматы, как и слониха Сири, создавали свои картины лишь для собственного удовольствия, тогда как большинство художников-людей стремится передать некое послание другим людям. Приматы даже не сохраняли своих картин для собственного удовольствия, а просто их выбрасывали. Но все же это возражение не убеждает меня, поскольку наиболее простые формы человеческого искусства (каракули, которые мы чертим, погрузившись в размышления) регулярно оказываются выброшенными, а одним из лучших произведений искусства, которые у меня есть, является деревянная статуэтка, вырезанная сельским жителем Новой Гвинеи, который выбросил эту фигурку под свой дом. Даже некоторые произведения человеческого искусства, позднее ставшие знаменитыми, создавались авторами для собственного удовольствия: композитор Чарльз Ивз обнародовал лишь малую часть написанной им музыки, а Франц Кафка не только не опубликовал три своих великих романа, но и запретил своему душеприказчику это делать. (К счастью, душеприказчик нарушил это требование, тем самым заставив романы Кафки после смерти автора выполнять и коммуникативную функцию.)
Тем не менее есть и более серьезное возражение против параллелей между искусством приматов и людей. Живопись приматов является лишь неестественным занятием животных, оказавшихся в неволе. Кто-то будет утверждать, что, поскольку это поведение не свойственно животным в природе, оно не может доказывать животные истоки искусства. Давайте же обратимся к поведению, естественность которого никто не станет отрицать, и это поможет нам во многом разобраться: мы рассмотрим возведение шалашниками своих домиков, наиболее искусно построенных и украшенных сооружений из всего, что создают какие-либо виды животных за исключением человека.
