Скудные ресурсы и деградация природной среды
Продолжительное накопление капитала ограничивается не только внутренними экономическими затруднениями капитализма и проблемами в воспроизводстве его социальных и политических систем поддержки, но также разрушением его «естественной» среды. Капитализм зависит от сырья, продовольственного обеспечения населения и желания людей, организованных в разные общества, терпеть экстернализацию издержек, связанных с деградацией окружающей среды, перекладываемых с корпоративных счетов на общественные — будь то в форме государственных платежей или же через социально распределенные страдания людей.
Решение экологических и климатических проблем было осложнено тем, как именно понималась природа. Ее давно стали считать, но не только на Западе, противоположностью человеческого общества, а нередко и препятствием, которое необходимо преодолеть, однако такое понимание затемняло то, что мы тоже являемся природными существами и можем жить лишь в качестве части природы. С подъемом и расцветом капитализма больше соотносится выстраивание природы в виде «ресурсов». С точки зрения капитализма природа существовала, чтобы ее использовали, эксплуатировали. Примеры хорошо знакомы — леса, вода и т. д. Если брать пример воды, глобальное потребление пресной воды выросло в 3 раза во второй половине XX века (тогда как население лишь удвоилось). Технологическое развитие позволило фермерам и другим потребителям воды выкачивать подземные воды с большей глубины, порой осушая водоносные слои и понижая уровень грунтовых вод. Строительство большего числа более крупных плотин позволило производить электроэнергию, а в некоторых случаях осуществлять контролируемое затопление, но при этом стало причиной миграции людей, затопления ферм и уничтожения рыбы. Реки буквально пересыхают, а озера исчезают. Попытки управлять этими процессами за счет ценовых расчетов почти всегда приводят к радикальной недооценке тех издержек, которые современное потребление перекладывает на будущие поколения.
Поскольку природа-как-ресурсы всегда представляется ограниченной, а капитализм организован как система постоянного расширения, капитализм стимулирует попытки преодолеть природные ограничения. Сочетание современной науки с бизнесом и государственным финансированием доказало свою удивительную производительность в сфере новых технологий. К ним относятся искусственно разработанные ресурсы, восполняющие природные, в том числе новации в сельском хозяйстве, новые материалы и новые способы получения энергии. Иными словами, капитализм стал основой для увеличения возможностей поддержания человеческой жизни, дополняя «естественный» потенциал интенсивным сельским хозяйством, основанным на удобрениях, механизации, осушении и орошении, а также на новых культурах, производимых на базе научных исследований. Помимо этого, он создал научную медицину с ее собственным багажом новых технологий, начиная с фармацевтики и заканчивая больницами, оборудованными отделениями интенсивной терапии. Все это позволило расширить «естественную» человеческую жизнь, а также дало возможность большему числу людей жить до глубокой старости. К новым технологиям также относятся производственные процессы и оборудование, которые значительно изменяют и существенно снижают роль живого труда в создании новых товаров. К ним можно отнести транспортные и коммуникационные технологии, которые позволяют преодолеть препятствия, обусловленные расстоянием и географией, и другие инфраструктурные технологии, обеспечивающие развитие городской жизни в беспрецедентном масштабе. Вместе с огромными инфраструктурными инвестициями они обусловили впечатляющий прирост населения, массовую урбанизацию и гигантское увеличение географической мобильности.
Однако новая организация социальной жизни также многократно увеличила спрос на энергию, который удовлетворяется в первую очередь углеродными источниками вроде угля и нефти, а также ядерными и другими формами энергии. Новые технологии усилили спрос на ряд минеральных ресурсов. Значительное увеличение продолжительности человеческой жизни и численности населения в целом не только зависит от дефицитных ресурсов, но и сопровождается издержками, вытекающими из масштабного ущерба окружающей среде, к которому относится и возможное катастрофическое изменение климата. Та самая интенсификация сельского хозяйства, которая многократно увеличивает производство продуктов питания, обычно ведет к эрозии почвы и другому ущербу. Новые искусственные материалы часто меньше поддаются биологическому разрушению. Углеродные источники энергии приводят к загрязнению. А многие виды деятельности, распространяющиеся вместе с капиталистическим ростом, вносят вклад в глобальное потепление. И это одна из многих причин, по которым в Рио, Киото и Дохе оказалось так сложно прийти к международному консенсусу, который бы поддержал серьезные меры в связи с климатическими изменениями.
Говоря в целом, в эпоху финансиализации попытки разобраться с деградацией окружающей среды сами стали предметом торговли. Наглядный пример — предложения управлять загрязнением, создаваемым выбросами углекислого газа, посредством продажи квот на выбросы. Подобные схемы в стиле «ввести квоты и торговать ими» означают то, что на выбросы вводятся ограничения, однако тем, чьи выбросы менее установленного предела, позволяется продавать эти виртуальные «сбережения» странам-загрязнителям, чтобы они могли загрязнять еще больше. Распространение подобных схем больше связано с тем, что права на загрязнение можно выгодно связывать в ценные бумаги, которыми готовы торговать инвестиционные банкиры, а не с их реальной эффективностью в снижении выбросов.
Масштаб использования природы или необратимого ущерба, нанесенного ей, — это проблема для будущего капитализма (и жизни в целом). И это проблема, которая не может быть решена в категориях одного лишь экономического анализа. Отчасти это объясняется тем, что природные ресурсы крайне сложно правильно оценить (особенно если уделять внимание долгосрочной устойчивости). Но также и тем, что представление природы в качестве всего лишь ресурсов существенно ограничивает наше понимание истинного характера участия человека в природе и его зависимости от остальной природы.
Природа, понимаемая, по существу, как ограниченные ресурсы, является также объектом конкуренции по ее присвоению, которым заняты капиталистические организации и государства, от которых они зависят. Наиболее наглядным примером стали политика и экономика нефти в последние сто лет и особенно после 1970-х годов. Однако ближайшее будущее будет определяться и множеством других форм конкуренции за дефицитные ресурсы, которые станут проблемой как для фирм, так и для государств с обществами. Основу составляет энергия. Минеральные ресурсы необходимы для современных технологий. Поставки воды являются недостаточными и непредсказуемыми, причем часто она поступает в загрязненном виде. Даже сельскохозяйственные угодья стали объектом конкуренции, поскольку пустынная Аравия и перенаселенный Китай борются теперь за приобретение прав на плодородные земли Африки.
Борьба за ресурсы также относится к числу важных факторов, способных спровоцировать геополитический конфликт. Она уже стала причиной ряда вооруженных конфликтов, в основном мелких, которые находятся где-то посередине между гражданскими войнами, межгосударственными войнами и преступной деятельностью. В то же время обеспечение природными ресурсами (нефтью и рядом минералов) имеет центральное значение для Китая, если он и дальше будет расти. Причем вопрос обеспечения этими ресурсами заставляет Китай вступать в сложные отношения со многими странами, включая такие неустойчивые, но значимые государства, как недавно разделенный на две части Судан, который большую часть своей нефти продает Китаю. Продажа природных ресурсов имеет ключевое значение для России и некоторых других частей бывшего Советского Союза. Европа — главный импортер России, и она уже участвовала в конфликтах из-за поставок, от которых зависит. Иран — непредсказуемая держава Ближнего Востока, оказывающая обширное влияние на мусульманское население. Страны Персидского залива — крупнейшие международные инвесторы, а также важнейшие гаранты безопасности региона. Если они начнут терять устойчивость, последствия могут стать весьма ощутимыми. Нигерия, долгое время остававшаяся главным примером «ресурсного проклятия», по-видимому, начала делать некоторые успехи на все еще непростом пути развития. Несколько стран Латинской Америки являются важными экспортерами нефти, тогда как некоторые из них (например, Бразилия) относятся к числу новых индустриальных стран. США снизили свою зависимость от международных энергоресурсов, в том числе за счет инвестиций времен финансового кризиса — например, в новые технологии гидравлического разрыва. Новые способы извлечения нефти и газа из сланца — это, пожалуй, наиболее очевидный пример возможной технологической заплаты, защищающей от одной из важнейших угроз будущему накоплению капитала (и это более важная защита, чем «зеленые» технологии, которые, как выяснилось, сложнее нарастить пропорционально спросу на энергию). Однако технологическая заплата создает новые экологические проблемы. В то же время капитализм по-прежнему завязан на мировую энергетическую и ресурсную политику. Список сильных стран, участвующих в ней, можно расширить. Энергия соединяется с идеологическими претензиями на суверенность — в спорах по поводу островов в Восточной Азии, в политике Центральной Азии и даже в британских постколониальных распрях с Аргентиной.
