Ознакомительная версия.
Главной внешнеполитической мишенью зимы 1940/41 годов была для Гитлера Британия. Он изобличал ее лицемерную политику «баланса сил», направленную на то, чтобы держать Европу разделенной, натравливая одно европейское государство на другое. Конец этой коварной британской дипломатической игре положило объединение Германии в 1870 году. После поражения 1918 года национал-социализм вызвал к жизни еще более мощную Германию. «Неужели Англия думает, что я смотрю на нее, испытывая комплекс неполноценности? Они обманули нас в 1918 году, но мы никогда не были побеждены британскими солдатами… Тогда им противостояла имперская Германия; ныне против них выступает национал-социалистическая Германия». Гитлер сообщил, что он всегда хотел полюбовного урегулирования отношений с Британией: «Мы ничего не требовали от них и мы ни на чем не настаивали. Я неустанно предлагал им свою руку, но напрасно… Даже после того как началась война, были возможности для урегулирования. Сразу же после польской кампании я снова предложил им свою руку. Я ничего не требовал от Франции и Бельгии. Но напрасно. Тотчас после крушения Запада я снова протянул руку Британии. Они буквально плюнули на меня… Мы ввергнуты в войну против своей воли. Никто не предлагал свою руку чаще, чем я. Но если они желают уничтожить германскую нацию, они получат то, что окажется самым большим сюрпризом их жизни». Так Гитлер индоктринировал свой народ, таким было простое и популярное среди немцев объяснение смысла ведущейся войны. С горечью следует признать, что большинство немцев не пришло к другому объяснению происходящего до мая 1945 года. Германия предпочла умереть, быть разрушенной с этим объяснением.
Гитлер, возможно, интуитивно понимал, что такая идеология годится лишь для экстремальной ситуации и на ограниченные годы. Время породит скептицизм, который убьет слепую веру. Поэтому он спешил: «Я убежден, что 1941 год будет критическим годом для великого Нового Порядка в Европе. Мир должен быть открыт для всех. Привилегии для отдельных индивидуумов, тирания отдельных наций и их финансовых руководителей будут сметены. И, наконец, этот год поможет заложить основания подлинного понимания между народами, а с ним обеспечить примирение наций». В определенном смысле Гитлер был прав. 1941 год, год начала его величайшей авантюры, положил начало долгому процессу сближения наций – но уже на обломках гитлеризма.
Массирование войск
Германия довольно быстро начала наращивать силы на границах с СССР. Напомним, срок нападения был назначен на май. Уже в середине февраля 1941 года в Румынии находилось около 700 тысяч немецких солдат (на 500-километровой границе). Но авантюра Муссолини превратила Балканы из надежного опорного пункта (горы, союзники) в поле битвы, и греки отогнали итальянцев к Албании. Нетрудно было предвидеть (что вскоре и оправдалось), что англичане постараются получить на Балканах плацдарм для наступления на германский блок с юга. Такой поворот событий был опасен. Из района Салоник британская авиация могла бомбить нефтяные месторождения вокруг Плоешти и остановить механизированные соединения вермахта. Греческий вопрос перестал быть вопросом помощи незадачливому итальянскому союзнику, обретя самоценность. Начинать «Барбароссу», не обезопасив свой фланг, было опасно. Помимо прочего, на Балканах располагалась нейтральная Югославия, которая при определенных обстоятельствах как буржуазная демократия могла пойти за Англией, а как преимущественно славянское государство – за Россией.
Операция «Марита» уже лежала в планшетах командующих армиями. Болгария, рассчитывавшая на греческую территорию, дающую выход к Эгейскому морю, готова была стать плацдармом для удара по Греции. В обстановке особой секретности (сведения о происходящем более всего раздражили бы Москву) 8 февраля 1941 года болгарский генеральный штаб подписал соглашение с фельдмаршалом Листом. Через двадцать дней, не дожидаясь весеннего таяния снегов, части германской армии со стороны Румынии пересекли Дунай, чтобы занять уже подготовленные позиции в Болгарии. На следующий же день София присоединилась к трехстороннему пакту. Можно представить себе, какой была реакция в Кремле, где еще несколько недель назад германского посла Шуленбурга убеждали в том, что СССР надеется видеть в Болгарии друга и союзника.
Германская дипломатия должна была, прежде чем предоставить инициативу фельдмаршалу Листу, попытаться решить югославскую проблему. Гитлер действовал в лучших традициях нацистского дипломатического насилия, испытанного на себе канцлером Шушнигом и президентом Гахой. Югославский регент принц Павел был срочно и секретно вызван к Гитлеру на виллу в Бергхоф; в ее огромные окна смотрели величественные альпийские вершины. Последовала уже знакомая череда угроз и соблазнов в виде предложения Салоник (которые болгарская сторона уже видела у себя в кармане). Борьба в высшем эшелоне югославской правительственной верхушки длилась три недели. Жива была еще память о Первой мировой войне, трагической для Югославии, сильны были те политические течения, для которых союз с Германией был невозможен принципиально. Но росли и прогерманские силы. Спорить с хозяином Европы было сложно. Премьер-министр Цветкович и министр иностранных дел Цинкар-Маркович 25 марта сделали выбор. Они ночью покинули волнующийся Белград и прибыли в Вену, где их ждали Гитлер и Риббентроп. К вящему удовольствию Гитлера, югославы подписались под «трехсторонним пактом». Теперь, как сказал Гитлер Чиано, ему будет легче совладать с Грецией. Чтобы облегчить югославским министрам процесс подписания, Риббентроп предоставил им два письма, в которых говорилось о «решимости Германии уважать суверенитет и территориальную целостность Югославии во все времена». Рейхсминистр твердо обещал, что Германия не будет требовать прав прохода своих войск через Югославию «в течение этой войны».
Союз с Гитлером возмутил Югославию. В ночь на 27 марта 1941 года под руководством армейских офицеров произошел переворот. Молодой наследник трона Петр, бежавший от дворцовой охраны, был объявлен королем, а правительство возглавил генерал Душан Симович. Понимая опасность переворота и видя непоколебимую решимость немцев, Симович попытался спасти положение, предложив Германии подписать пакт о ненападении. Впрочем, на чьей стороне были симпатии югославов, не следовало объяснять, по крайней мере, германскому послу в Белграде, чей лимузин был оплеван толпой.
Ярость, охватившая Гитлера, имела самые печальные последствия для Югославии. Но она, возможно, способствовала и его гибели, так как, полный решимости «наказать сербов», Гитлер предпринимал крупную фланговую операцию, отвлекавшую его от Москвы и Ленинграда.
В этот же день, не терпя промедления, Гитлер созвал своих генералов и дипломатов. Фюрер был откровенно обеспокоен тем, что белградские события ставят под вопрос осуществление «Барбароссы» в текущем году. Хватит дипломатии, прочь увертки. Последовал приказ: «Не ожидая возможной декларации о лояльности нового правительства, сокрушить военными средствами Югославию как нацию. Никаких дипломатических запросов не делать, ультиматумов не представлять… Сокрушить страну с безжалостной свирепостью». Отдельная задача Герингу: уничтожить Белград волновым бомбардированием, базируясь на венгерских аэродромах. Для разработки планов вторжения (директива № 25) Кейтелю и Йодлю давался один вечер. Риббентропу приказано оповестить Италию, Венгрию и Румынию, что они получат часть югославской территории, если выступят вместе с Германией. Разделу подлежала вся Югославия за исключением небольшого хорватского государства, предназначенного быть вассалом Германии.
Во время обсуждения деталей вторжения в Югославию Гитлер довольно неожиданно принял решение исключительной важности. «Начало операции «Барбаросса» будет отложено на четыре недели». Читатель помнит, что первоначальной датой было 15 мая 1941 года. Теперь вторжение в Россию откладывалось на середину июня. Пройдет время, и военные помощники Гитлера, такие как фельдмаршал фон Браухич и генерал Гальдер, будут с горечью вспоминать этот мартовский день и роковое решение фюрера. Пока же они неукоснительно следовали его указаниям, и никто не пытался ни слова вымолвить против. Скорее всего, никто из присутствовавших в тот вечер в рейхсканцелярии не осознавал значимости новой поправки Гитлера к «Барбароссе». Об этих четырех неделях они будут сожалеть в октябре.
Пока же Югославия овладела всеми умами. Рожденный в этот день документ – типичный продукт штабного планирования вермахта того времени, времени веры в свое всесилие: «Югославия, вопреки всем уверениям в лояльности, должна в настоящее время рассматриваться как противник. Ее следует сокрушить настолько быстро, насколько это возможно. Моим намерением является вторгнуться вооруженными силами в Югославию и уничтожить югославскую армию».
Ознакомительная версия.
