— По крайней мере, ты честно признаешь, что вся эта затея с женитьбой — ошибка? Однако продолжаешь настаивать, что лучший выбор для меня — остаться здесь и ублажать тебя, а не ехать в Даллас, чтобы ублажать кого-то другого?
— Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь только для того, чтобы ублажать меня, — медленно сказал Ленард. Его глаза были серьезны и задумчивы. — Но я не могу поручиться за другого — за того парня в Далласе. Кто он? Что из себя представляет? Не тот ли это молодой человек, которого ты привозила сюда на летние каникулы в прошлом году?
— Я не собираюсь обсуждать с тобой моих поклонников!
Ленард усмехнулся.
— Ну конечно. Зачем портить себе настроение такими разговорами? Полагаю, тебя не оставляет в покое лишь один вопрос: должна ли ты покинуть родной кров ради какого-то парня в Далласе?
— Да это просто смешно! — рассердилась Клеменси. — Я не хочу больше тебя слушать! Мы не сможем стать мужем и женой, это было бы глупо и нелепо!
— А я считаю, что наш брак стал бы разумной сделкой для нас обоих.
— Разумной сделкой?! — Клеменси была вне себя от ярости. — Как ты можешь приравнивать брак к сделке?
— Ну, а если бы я приравнял его к чему-то другому? Скажем, к любви? Разве тебя заинтересовал бы брак, основанный на чувствах? — с ноткой сарказма спросил он.
— Меня не интересует никакой брак с тобой! — отрезала она.
— Значит, ты решила бежать в Даллас?
— Не бежать, а начать там все с нуля.
— С нуля можно начать и здесь, — невозмутимо заметил Ленард. — Я знаю, как много значит для тебя твоя усадьба. Через год ты снова сможешь распоряжаться домом и виноградником, как тебе заблагорассудится. Через год ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, у тебя прояснится сознание, уйдут тревоги… А главное, ты опять станешь хозяйкой собственного дома.
Хотя слова Ленарда вызвали у Клеменси серьезные сомнения в принятом ею решении о продаже усадьбы, она тем не менее возразила:
— Сдается мне, что от брака с тобой я только проиграю. Потеряю свободу, перестану здраво мыслить…
Ленард изумленно вскинул брови и довольно сухо сказал:
— Не думаю, что жизнь со мной окажется для тебя адом. Скорее, наоборот.
— Это ты так считаешь. — Она пронзила его негодующим взглядом.
— Что ж, если ты придерживаешься иной точки зрения, можем найти третейского судью.
— Например Беатрис Винчелли, — ехидно подсказала Клеменси. — Интересно, что думает она о нашем браке?
— Я уже сказал тебе, эта женщина вычеркнута из моей жизни. Она хотела получить от меня больше, чем я мог дать.
— Но ведь это она порвала с тобой, а не ты с ней? — продемонстрировала свою осведомленность Клеменси.
— Так ли это важно, кто с кем порвал? — Ленард взглянул на часы. — Послушай, я ведь пришел не для того, чтобы обсуждать мои романы. Я хотел предложить тебе пообедать вместе в один из ближайших дней. Мне кажется, будет неплохо, если мы спокойно, без нервотрепки обсудим все наши дела.
— Признаться, у меня даже в голове не укладывается, о чем мы можем с тобой говорить, — возразила Клеменси. — Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
— До недавнего времени мы с тобой отлично ладили.
— Ладили, пока я не выяснила, что ты представляешь на самом деле.
— А я всегда был и остался очень высокого мнения о тебе. Мне нравится даже твоя вспыльчивость… — Выразительно скользнув взглядом по ее фигуре, он добавил: — Это помимо всего прочего.
— Не пытайся купить меня лестью! Я говорю серьезно. Мне не нравится твоя идея о браке по расчету. Я по натуре романтик, и замуж буду выходить по любви, а не из меркантильных соображений…
Ленард хмыкнул.
— Если ты романтик, я пришлю тебе розы.
— Розами меня не купишь! Ты, наверное, уже забыл, как обошелся с моим отцом?
Ленард поморщился.
— Давай не будем снова ворошить прошлое. Проблемы твоего отца были созданы им самим…
— Уверена, тебе ничего так не хочется, как похоронить прошлое! — с жаром воскликнула Клеменси. — Но этого не произойдет! Я никогда не забуду и никогда не прощу тот удар, который ты нанес моему отцу! Нанес подло, в спину! Он умирал разорившимся и разочаровавшимся во всем человеком, и ты приложил к этому руку… Я ненавижу тебя за это!
— Ради бога, Клеменси, образумься. Твой отец был глупцом. Он сам себя погубил… Хочешь, я расскажу, почему его финансовые дела оказались в таком плачевном состоянии? Хочешь узнать всю правду?
Клеменси нахмурилась и неуверенно спросила:
— Что ты имеешь в виду? Ведь мне известно о нем и о его делах все.
Ленард пришел в замешательство, однако не отступился от своего намерения открыть Клеменси глаза.
— Твой отец был безвольным человеком. Чем раньше ты узнаешь об этом, тем лучше.
— Он тоже был о тебе не самого лучшего мнения, — сухо заметила она. — По его словам, ты был жесток и безжалостен. И, судя по твоему предложению относительно нашего брака, я полагаю, что отец был прав.
Ленард развел руками.
— Если ты считаешь, что списать через год твои долги и привести в порядок виноградник — свидетельство жестокости и безжалостности, тогда нам не о чем больше говорить.
— Твои слова ничуть меня не пугают!
— Я знаю тебя, Клеменси Эгфорс, с тринадцатилетнего возраста. Знаю, что ты сейчас страдаешь… Пожалуйста, постарайся усвоить одну простую истину: я стараюсь приложить максимум усилий, чтобы улучшить твое положение. Твои губы дрожат… Я хочу поцеловать их, хочу держать тебя в объятиях и без конца повторять, чтобы отныне ты ни о чем не волновалась, ни за что не переживала…
Клеменси вдруг поймала себя на том, что хочет того же. Препирательства с Ленардом показались ей смешными и никчемными по сравнению с охватившим ее желанием близости с ним.
— Извини, что я назвал твоего отца глупцом. — Ленард нежно провел большим пальцем по ее щеке. — Я не должен был так говорить. Он мне всегда нравился, Клеменси. А разорять его — этого у меня даже в мыслях никогда не было.
Клеменси промолчала. Ее сердце колотилось так сильно, что, казалось, Ленард вот-вот услышит его стук.
— Не будем ворошить прошлое, хорошо? — Он просительно улыбнулся. — Главное для нас теперь — будущее. Давай заглянем куда-нибудь пообедать и заодно спокойно обсудим наши дела.
А какое будущее меня ожидает? — задумалась Клеменси. Что мне надлежит предпринять? Забыть все и всех, кого я любила, в том числе Ленарда Рейнера, и уехать в чужой город? Но, если я останусь и выйду замуж за Ленарда, что будет, когда наш брачный контракт закончится? Родительский дом снова станет моим, однако смогу ли я забыть о годе, прожитом с Ленардом, смогу ли забыть о том, что мы делили постель, смогу ли вести себя так, будто в моей жизни ничего не произошло?
Клеменси понимала, что, если примет предложение Ленарда, ей придется несладко, но все бросить и куда-то бежать — тоже не лучший выход из положения.
— Выходи за меня замуж, Клеменси, а я о тебе позабочусь.
— Я не нуждаюсь, чтобы обо мне заботились! — резко ответила она. — Я сама могу о себе позаботиться.
— Хорошо. Ты только дай согласие, а детали мы обсудим позже. — И Ленард поцеловал ее в губы.
Клеменси даже не попыталась отстраниться. Наоборот, прильнула к Ленарду, крепко обняла его и слилась с ним в сладостном забытьи. Когда Ленард отстранился, Клеменси почувствовала разочарование. Ей хотелось, чтобы он продолжал целовать ее, чтобы его сильные руки бережно обнимали ее…
Зазвонил телефон. Клеменси с трудом взяла себя в руки и подняла трубку.
— Клеменси, это Билл Сазерленд. Я управляющий Ленарда Рейнера. Извините за беспокойство, но он случайно не у вас?
— Да-да, секундочку. — Клеменси передала трубку Ленарду. — Это тебя.
Его пальцы на мгновение коснулись ее руки, и сердце Клеменси сделало лишний удар.
— Слушаю, — деловито сказал Ленард. — Хорошо… Нет, это не имеет значения. Я сейчас приеду и все улажу.
Он положил трубку и сказал, обращаясь к Клеменси:
— Извини, но я вынужден покинуть тебя — возникли кое-какие проблемы на винограднике. Договоримся об обеде в следующий раз.
— Ничего страшного. Я все равно не собиралась обедать с тобой.
Ленард как ни в чем не бывало улыбнулся и бодро заявил:
— Отлично! Вместо обеда мы можем поужинать. Я заеду за тобой завтра вечером, в семь тридцать. Я никогда не опаздываю, так что постарайся к назначенному времени быть готовой.
Он развернулся и решительным шагом направился к двери.
Сердце Клеменси колотилось, как после длительной пробежки. Она по-прежнему любила Ленарда Рейнера, и осознание этого факта вызывало в ней ненависть к самой себе.
Этот человек предал моего отца, рассуждала Клеменси, однако в то же время она осознавала, что рядом с виной перед памятью отца в ней жила глубокая, сильная страсть к Ленарду, от которой невозможно избавиться.
