Ознакомительная версия.
Космонавт выбрал другую площадку для спуска, но и она оказалась неподходящей из-за камней. Он повел модуль дальше и выбрал следующую. Но и та площадка была непригодной. Наконец он заметил подходящее место. Топлива у него оставалось всего на девяносто секунд (двадцать из которых были необходимы для того, чтобы вернуться назад на Землю). Армстронг повел космический модуль к месту посадки на высоте всего тридцати метров. Но как только Eagle начал посадку, моторы космического модуля подняли с поверхности Луны пыль, полностью перекрыв космонавту видимость.
Однако отсутствие видимости не остановило Армстронга, который продолжал сажать модуль, полагаясь на вестибулярный аппарат и проприоцептивную сенсорную систему. Он тщательно оценивал собственные действия, как это обычно делают спортсмены во время больших соревнований. По Чайкину, Армстронг «остался недоволен собой, поскольку недостаточно мягко посадил модуль». Когда Армстронг выключил двигатель, горючего оставалось на двадцать секунд, то есть ровно столько, сколько было необходимо, чтобы вернуться на Землю.
Я хочу привести слова Лешака, в которых он обобщает свой двадцатилетний опыт опасной работы лесным пожарным:
Я священник в миру. В духовный сан меня посвятили обстоятельства моей жизни: обучение, опыт и самое главное — желание брать на себя ответственность. Последнее возникло из понимания, что ошибиться просто и ошибка может убить меня самого или, что гораздо хуже, других… Несмотря на риск, с которым я живу, общество не считает, что обязано мне большим денежным вознаграждением. Взамен за мои труды я получаю другое: у меня есть определенная степень благородства не в смысле социального статуса или аристократического происхождения, а в смысле приобретения достоинства в поступках и поведении.
Журнал Harper’s Bazaar в 1988 году напечатал мой материал о летчиках учебной эскадрильи, которую сами пилоты в шутку называли «Летающий бобер». Тогда я еще вплотную не интересовался феноменом душевного равновесия и героизма моего отца, поэтому и сам не понимал, что, рассказывая о юморе и скромности, говорил об азах выживания. Однажды я спросил моего инструктора капитана Роджерса, как происходит набор боевых летчиков. Может быть, как Крез в разговоре с Солоном, я тайно надеялся, что капитан назовет меня идеальным кандидатом. Но Роджерс сказал: «Мы идем в кондитерскую, берем всех тех, кто сидит за стойкой, и говорим им: „Всё, парни, теперь вы летчики“. Потом отправляем их на аэродром, желательно подальше, и смотрим, как они умеют управлять самолетом».
Впрочем, на другой день капитан оказался в более разговорчивом настроении ирассказал, каким должен быть настоящий летчик: «Это тот, который начинает действовать, как только ты скажешь, что нужно. Он хороший спортсмен, в нем есть соревновательный дух. Он может выйти перед сотней людей и говорить о том, о чем не имеет никакого представления. Просто выйдет без колебаний и начнет говорить. У него есть свои привычки, к которым он относится как к ритуалу, и он перфекционист». Военных летчиков набирают на основе результатов академической успеваемости и мастерства управления самолетом. Пилотов ВВС выбирают из числа пяти процентов лучших летчиков, суммарные оценки которых считают с точностью до сотых после запятой. По сути, Роджерс описывал моего отца. Ну, и того, кто умеет выживать.
Образ военного летчика (и космонавта), созданный кинематографом и литературой времен молодости моего отца, в наши дни явно устарел. Во Вторую мировую войну была срочная необходимость пополнения рядов пилотов, поэтому процесс подбора выглядел совершенно иначе. Тогда в ВВС требовались летающие «ангелы ада». (Привожу описание медицинского осмотра со слов моего отца. Доктор спрашивает его: «Молнию видим, гром слышим?» — и после утвердительного ответа произносит: «Поздравляю, вы летчик!») В самый разгар холодной войны президент Кеннеди обещал, что до конца десятилетия человек полетит на Луну, поэтому и в этом случае присутствовала определенная спешка. Архетип героя, описанный Томом Вулфом в романе «Нужная вещь», соответствовал реальности 1970-х, но не сегодняшней. Во времена отца летчики могли всю ночь пить и потом — по крайней мере циркулировала такая легенда — закладывать под веки крошки табака, чтобы не заснуть во время боевого вылета. Существует одна история о летчике, который резинкой привязал штурвал управления к окну кабины и спал до достижения цели вылета. Не стану утверждать, будто это правда, но, если судить по тем типажам, которые мне довелось встретить в жизни, я бы не удивился. В наши дни у астронавта[79] нет проблем с алкоголем, но зато есть ученая степень.
Современные летчики не болтаются по барам и не ухлестывают за каждой юбкой. Среди сегодняшних военных летчиков много женщин. Наверное, по пятницам вечерами они могут себе позволить и выпить вволю, помахать кулаками около бильярдного стола, но это всего один день в неделю. А я говорю о современной тенденции подхода к профессии. Летчик, не пренебрегающий рюмкой-другой в будний день, быстро приземлится на стул за письменным столом. И конечно, ни один из нынешних летчиков не позволяет себе не соблюдать субординации.
Однажды я увидел, как два летчика на взлетной полосе поприветствовали друг друга, обменявшись ударами открытых ладоней (типа «дай пять»). «Тоже мне томы крузы из „Лучшего стрелка“», — подумал я тогда и, как оказалось, очень ошибался. Мы подходили к синему автобусу, и я услышал, как один из них буквально процитировал фразу из этой картины: «Я чувствую жажду», — а другой моментально откликнулся: «Жаж-жду скорости».
Капитан Роджерс объяснил мне, что ребята любят постебаться над этой туфтой: «Если какой-нибудь летчик повел бы себя как Том Круз, у него точно не было бы друзей. Он стал бы изгоем». Безрассудная смелость и наглое пренебрежение правилами безопасности за штурвалом самолета, на дикой природе или в другой среде с повышенным риском для жизни оборачиваются плачевно. Сегодняшнее повальное увлечение непуганых путешественников опасными видами спорта и отдыха на дикой природе приведет только к увеличению числа несчастных случаев. Этому во многом способствует агрессивная мифологизация экстремального образа жизни. На одной рекламе внедорожника Nissan изображено следующее: в открытом кузове этой замечательной машины сидит раненый велосипедист; на руках и ногах его надеты самодельные шины, рядом с ним лежит разбитый горный велосипед. Слоган: «Послеоперационная палата». Видимо, творцы этой рекламы имели в виду, что боль является неотъемлемой частью веселья. Но причинять боль и ее испытывать — разные вещи.
Мой знакомый дзенский монах обучался стрельбе из лука. Он описал мне, как прошел его первый урок. Мастер отвел его на скалу, поставил мишень и взял в руки лук. Потом натянул тетиву и прицелился в мишень. После этого он немного повернулся и выпустил стрелу просто в никуда.
«В первую очередь мы офицеры и уже потом — летчики», — объяснил капитан Роджерс. Ведь смысл не в полете, как, впрочем, и попадание в мишень не является целью дзенской стрельбы из лука. Это, так сказать, просто сопутствующие эффекты определенного стиля жизни. Но не они формируют цельность вашего характера. Как только пропадет стремление попадать в мишень, сам путь приведет к цели. Лук за вас попадет сам. А цельность начинается со смирения. Когда я оканчивал курс обучения, капитана Роджерса перевели на истребитель F-15 Eagle — об этом мечтает каждый летчик, и такое назначение очень престижно. Я спросил его: «Вы получили это назначение, потому вы самый лучший?» — «Да ты что, — отмахнулся он. — Просто я везунчик. Повезло, понимаешь?»
Я тогда подумал, что выбор слов говорит о многом. До того как самолет отца подбили, он получил награду за спасение своего экипажа. Через много лет я спросил, как ему это удалось, и он ответил: «Просто я везунчик. Очень мне тогда повезло». И рассмеялся.
Вектор выживания, по которому развивались жизни Джо Симпсона и Стива Каллахэна, начал формироваться еще в их детстве. Прежде чем выходить один на один с дикой природой, прежде чем бросать вызов ее силам, мы должны не только заслужить это право — прикоснуться к ее тайнам — но и стать достойными ее противниками. Подобные качества не обретешь ни на воскресных курсах выживания, ни в летнем бойскаутском лагере — даже если вы будете причислены к славному «орлиному» ордену «Бойскауты Америки», ни даже за несколько лет службы в армии. Питер Лешак писал:
При тушении пожара или в другой опасной ситуации вы не должны всего лишь сохранять спокойствие и невозмутимо переносить фактор неизвестности, вам следует иметь вкус к этому явлению — прочувствовать его дразнящий запах и насладиться этим моментом. Иначе вы долго не протянете. Гарантию максимальной готовности встретить любые трудности вам даст хорошая подготовка: и общая психологическая, и физическая, и профессиональная, — подкрепленная годами практики и тренировок. Вы живете, чтобы жить. Подготовка становится действием, а действие — подготовкой.
Ознакомительная версия.
