17
Мир тех времен, когда нас не было
За десять с небольшим лет наши представления о важнейшем периоде позднего этапа эволюции человека (200 000–50 000 лет назад) претерпели поистине фундаментальные изменения. Раскопки последнего времени и применение новых, передовых научных методов (прежде всего в отрасли древней геномики) показали, что мир в ту стародавнюю эпоху был куда сложнее, чем мы привыкли считать. В 2010 г. из результатов проекта «Геном неандертальца» мы впервые узнали, что в нашем роду происходило смешение с неандертальцами{347}. В том же году был секвенирован геном денисовцев. Нам известно, что в эту группу входили по меньшей мере две, а вероятнее всего, три популяции, широко разбросанные по востоку Азии и островам Юго-Восточной Азии и Меланезии. Как и наши предки, денисовцы, несомненно, были способны выжить в целом диапазоне климатических и природных условий, господствовавших на безлюдных просторах Евразии. Но нам предстоит еще очень многое узнать о том, как у них это получалось: какими технологиями они владели, какие каменные инструменты изготавливали и как протекала их повседневная жизнь. Пока что наилучшим источником информации о них является Денисова пещера. Денисовцы поселились там около 200 000 лет назад[89]. Судя по археологическим свидетельствам, они вели примерно такую же жизнь, как и представители других видов палеолитического человечества. Впрочем, есть данные, позволяющие предполагать, что на позднем этапе своей истории они умели делать украшения и другие предметы, которые, по мнению археологов, говорят в пользу наличия у них сложного поведения – свойства, которое много десятков лет считалось особенностью только нашего вида. Обнаружение других стоянок, где, возможно, обитали денисовцы, например карстовой пещеры Байшия, обещает новый прорыв в их археологическом изучении в ближайшие несколько лет. Немалым потенциалом в отношении сведений об их адаптации обладают и археологические стоянки в Китае, где могут содержаться не найденные доселе останки денисовцев. К настоящему моменту мы гораздо больше узнали о денисовцах из генетики, нежели из археологии. Как мы уже видели, на сегодняшний день существует лишь пять денисовских образцов из Денисовой пещеры и челюсть из Сяхэ – всего шесть, хотя, возможно, их уже раскопано гораздо больше, но пока у нас нет генетического подтверждения их принадлежности.
Наряду с нашими предками (Homo sapiens), денисовцами и неандертальцами, науке известно еще несколько человеческих родственников, обнаруженных не так давно: «хоббиты» с Флореса, Homo luzonensis с острова Лусон и Homo erectus, которые вполне могли существовать в островной Юго-Восточной Азии еще 50 000 лет назад. И в Африке определенно есть возможность отыскать другие разновидности людей, которые жили по соседству с ранними Homo sapiens. В главе 2 мы мельком упомянули Homo naledi и Homo heidelbergensis, обитавших в Африке с давних времен до рубежа менее чем 200 000 лет назад{348} – по геологическим меркам, это почти вчера. Перспективы обнаружения новых, неизвестных ныне родственников людей открываются и в найденных в Африке и Евразии генетических «популяциях-призраках».
Мы, люди, всегда считали себя чем-то уникальным, но выяснилось, что с точки зрения эволюции эта уникальность сложилась вчерашним вечером.
Научные данные говорят о том, что разные виды людей при встречах регулярно скрещивались между собой, и отсюда вытекает вопрос: как же все-таки мы должны определять себя таксономически? Далее возникают серьезные сомнения в нашей традиционной концепции «видов» и в том, что же это, собственно, такое – вид. При всем почтении к роду Homo, на него определенно следует взглянуть свежим взглядом, учитывая новые знания, полученные за последние годы. Считается, что виды следует разделять, если две популяции не способны производить плодовитое потомство. С тех пор как Линней положил начало научной таксономии, мы привыкли рассматривать виды как нечто обособленное, укладывающееся в четко очерченные, как коробки, категории. Но это представление ложно. Большинство видов разделены весьма зыбкими границами. Койоты и волки, медведи всех пород, мыши, лягушки, вьюрки, мармозетки и т. д. и т. п. – этот список можно продолжать чуть ли не до бесконечности. Животные разных видов регулярно скрещиваются между собой.
Павианы – любопытный пример приматов, в котором видна отрезвляющая параллель с родом Homo. Как и Homo, павианы около 2 млн лет назад начали распространяться по различным регионам Африки{349}. На сегодняшний день известно шесть групп павианов, ареалы обитания которых охватывают обширные участки центральной экваториальной зоны, юг Африки, восточные части Африки и т. д. У некоторых групп ареалы обитания приближаются к территориям других групп, а то и накладываются на них. Павианы из различных групп весьма заметно отличаются друг от друга, а вот внутри групповых владений обладают изрядным внешним сходством. Однако если приглядеться к их генетике, обнаружатся неожиданные сложности. Есть явные свидетельства генетического обмена между некоторыми группами, наиболее ярко выраженные в так называемых зонах гибридизации, которые расположены на границах ареалов различных групп. Существуют также доказательства генетического обмена с вымершими группами и с живущими ныне приматами других родов (например, с кипунджи, обезьяной из семейства мартышковых, обитающей на нагорьях Танзании){350}. Как и у нас, у павианов имеются признаки интрогрессии ДНК от так называемых популяций-призраков.
Для нас также интересно, что павианы из зон гибридизации, как и мы, обладают характерными морфологическими особенностями, приобретенными в процессе гибридизации. В частности, они могут вырастать особенно крупными. Это явление носит название «гибридная сила» (гетерозис) и часто наблюдается у животных в результате скрещивания с другими видами за пределами собственного ареала. Например, лигры, стерильные потомки львов и тигров, значительно массивнее, чем их родители по любой из линий. Гибриды часто выделяются более крупными лицами и телами, а также зубными аномалиями[90]{351}.
В свете этих данных небесполезно будет вернуться к главе 7 и зубу «Денисова 4», который по размеру удивительно близок к зубам более ранних и неродственных гоминин. Следует ли считать это явным признаком недавней гибридизации? Кажется странным, что зуб денисовца может так сильно отличаться по форме и размеру от зуба неандертальца, ведь 500 000 лет назад у них были общие предки{352}. Не может ли гибридизация также служить объяснением необыкновенной мозаики свойств, обнаруженной у человеческих останков с китайских археологических стоянок Сюйчан и Суйцзияо, о которых мы говорили в главе 7? Не указывает ли своеобразие этих особей на перенос генов в ходе недавней гибридизации?
Вероятно, гибридизация играет свою роль и в образовании новых видов. Вариативность – это двигатель отбора в эволюции, и ее проявление как следствие гибридизации может быть одной из причин быстрого хода эволюции. Нельзя не вспомнить необычайную морфологию Homo floresiensis, зубы которых оказались уникальными и с большим трудом поддавались сопоставлению с любыми другими зубами из летописи окаменелостей рода Homo{353}. В главе 12 мы рассказывали о спорах по поводу того, считать ли «хоббитов» карликовыми Homo erectus или не столь сильно уменьшившимися Homo habilis. Альтернативой могла бы стать какая-нибудь гибридизация, скажем, между Homo erectus и другим гоминином, возможно денисовцем{354}. (Также не исключена вероятность того, что «хоббиты» и Homo luzonensis на самом деле были карликовыми денисовцами.)
Я уже давно размышляю над тем, могла ли Денисова пещера или, если брать шире, Алтайский край быть зоной гибридизации. Если мы рассмотрим неандертальцев преимущественно как жителей Западной Евразии, а денисовцев – как обитателей востока, то Алтайский край окажется где-то посередине, что вполне удовлетворительно перекликается с расположением зон гибридизации, которое мы встречаем у различных групп павианов в Африке. Есть сведения, говорящие о том, что неандертальцы должны были не единожды являться на Алтай с запада Евразии; более того, похоже, что в период от 120 000 до 70 000 лет назад здесь было по меньшей мере две отдельных неандертальских группы{355}. Наши исследования с применением ZooMS и анализы древней ДНК из костей и отложений показывают, что неандертальцы и денисовцы несколько раз поочередно сменяли друг друга в пещере. Новые свидетельства подтверждают, что генетические интрогрессии между этими двумя популяциями происходили довольно регулярно{356}. «Денни» была необычна тем, что являлась гибридом первого поколения, но все до одного древние геномы из Денисовой пещеры отмечены тем или иным уровнем межпопуляционного смешения. То же самое наблюдается и в нашей родословной. Прежние модели эволюции человека, основанные на изоляции и расхождении видов, замещаются моделями, включающими в себя перенос генов, генетическую интрогрессию и смешение. На смену образу ветвистого дерева человеческой эволюции приходит образ широкой речной дельты, чьи рукава и протоки то и дело сливаются и расходятся.
