И тут эпохальный банкет, имевший быть в летнюю субботу 1961 года в имении близкого друга Уорда лорда Астора: жара, вечнозеленые газоны, современный бассейн, в котором уже плескались Кристин, Уорд и его гости — ведь Астор сдавал ему коттедж на своей территории. Из имения в это время вышли лорд Маунтбэттен, британский адмирал и герой войны, погибший затем от рук ирландских террористов, будущий пакистанский президент Аюб Хан, миллионер и меценат Нодар Гулбенкьян и военный министр Джон Профьюмо.
Тут и грянуло событие, которому суждено было стать главным звеном, потянувшим за собой отставку Профьюмо и уже позже — премьер-министра Макмиллана: Кристин сбросила купальник. Многочисленные летописцы расходятся по поводу причин этого демарша, одни утверждают, что в купальнике ей было слишком жарко, другие находят, что он оказался ей велик, однако все сходятся на том, что склонный к розыгрышам Уорд запрятал его в кусты, и Кристин, обмотавшись полотенцем, бросилась туда, как трепетная лань. Почтенные джентльмены приняли участие в игре и, несмотря на фраки и легкую одышку, попытались помешать Кристин восстановить статус-кво, ловя ее в свои объятия и удивляясь крохотности полотенца, не до конца прикрывавшего бедра.
Тут спустились по лестнице и дамы, снисходительно взиравшие на забавы мужей, лорд Астор представил Кристин всем гостям, в том числе и жене Джона Профьюмо. Затем военный министр предложил показать Кристин хоромы Астора (согласно ее мемуарам, экскурсия сопровождалась бешеными поцелуями), откуда она явилась в рыцарских доспехах предков лорда, вызвав очередной всплеск восторгов и оваций. К вечеру Кристин уехала в Лондон и в воскресенье вернулась вместе с Ивановым, приглашенным Уордом, тогда и состоялось знакомство капитана второго ранга с военным министром.
Мучила жара, в бассейне мужчины устроили состязание в плавании без помощи ног (Профьюмо обошел Иванова и Аюб Хана), затем забавы приняли более изощренные формы: гости разбились на две команды, леди сели на плечи джентльменов и пытались сбросить друг друга в воду. По странной случайности, Профьюмо оказался в одной команде с Кристин, хохочущие гости делали фотографии, — впоследствии некоторые снимки будут выкрадены из квартиры Уорда. Впрочем, капитан времени тоже не терял и по просьбе Уорда отвез Кристин в Лондон на квартиру доктора, где они и дожидались хозяина, обещавшего подъехать после проведения массажа лорду Астору. Эта история интерпретируется кое-кем как уловка Уорда с целью «спарить» Иванова и Кристин по заданию контрразведки, заинтересованной в компромате, якобы уже в понедельник Уорд связался с сотрудником МИ-5 (контрразведка) и рассказал ему о всех пикантных подробностях вечера в Кливленде. Вся эта будоражащая душу история не дает пока ясного ответа на то, как разворачивались страсти в квартире Уорда. Вначале Кристин отрицала даже намек на роман, хотя это и вносило экзотику в ее имидж, однако через восемнадцать месяцев, когда скандал разбушевался и обрел политические черты, уже шла речь о «ласковом русском медвежонке».
Тут обратимся к фигуре военного министра, оказавшегося не менее динамичным, чем его потенциальный противник: уже во вторник он позвонил Кристин и пригласил ее покататься на черном министерском лимузине. Этим дело и ограничилось: в Англии даже для гризеток порой создают уважительный декорум. Следующее свидание состоялось уже без шофера, прямо на квартире у Профьюмо — так пошли рандеву за рандеву, в том числе и в доме Уорда. Светский костоправ и художник отличался тщеславием и несдержанностью на язык, и он делился рассказами в своем салоне даже с малознакомыми людьми: вскоре слухи о недвусмысленном знакомстве Килер с Ивановым и Профьюмо достигли вездесущей Флит-стрит, однако газетчиков удерживали опасения разорительных штрафов по закону о клевете.
Первый слабый залп раздался в июле 1962 года, когда один английский журнал дерзнул написать, что «управляемый шофером «ЗИС» подъезжает к передней двери в то время, когда управляемый шофером «хамблер» отъезжает от задней». Намек упал на подготовленную почву, слухи пенились и лопались, как пузыри. Осенью 1962 года общительный Уорд познакомился за кружкой пива в пабе с неким Шепердом, членом парламента от консервативной партии, рассказал ему о своей поддержке советской политики в «кубинском кризисе» и пригласил к себе домой. Там потрясенный Шеперд застал веселящихся Иванова с девицами Килер и Мэнди Райс-Дэвис, причем капитан якобы выступал за немедленное начало войны с США из-за острова Свободы. Шеперд услышал, что Джон Профьюмо не вылезает из салона Уорда и дружит и с Ивановым, и с Килер. На следующий день он сигнализировал о риске для безопасности страны лидерам своей партии и правительства. В нашей свободной стране такие деяния квалифицируются как стукачество, а в матери демократии Англии это считается проявлением патриотизма.
Тут, пожалуй, пора показать еще один богатый пласт в жизни Кристин, которая отнюдь не довольствовалась лишь прокисшими сливками британского истеблишмента и бодрой советской номенклатурой: красотку подкупали безыскусная простота нравов, кинжальные схватки и мордобитие из-за ревности, стальные мускулы, не размягченные благородными напитками и университетами. Еще осенью 1961 года в сонм любовников Кристин попал овеянный дыханием Карибского моря Лаки Гордон, бывший заключенный, а в то время герой ночной эстрады, человек неукротимый и страстный. Тогда Кристин жила не у Уорда, а в роскошной квартире на Дофин-сквер, осаждаемой потоком клиентов, поэтому ревнивец Лаки Гордон неслыханно страдал: «Однажды Крис оставила меня посмотреть на одного, — это из показаний Гордона, — я смотрел через замочную скважину, как она его лупила щеткой… затем специально разбрасывала вещи по квартире, чтобы заставить его убирать». Герр Захер-Мазох порадовался бы этим упражнениям.
Счастливые дни Кристин: увлечение наркотиками, любовник-итальянец, заваливший ее шампанским и потрясающими деликатесами, запирающий ее на ключ при уходе из квартиры, дабы она не изменила, купания в ванной в черной шляпе и туфлях вместе с возлюбленным в костюме, и снова шампанское…[84]
— Ты так увлекся рассказом об этой шлюхе, что совершенно забыл обо мне! — прервал меня Кот. — Всегда надо помнить, что коты тоже любят поговорить и порассказать. Тем более, что я прекрасно знаю всю историю. Например, ты забыл, что в начале 1962 года появился новый пылкий любовник, ямайский негр Джонни Эджкомб, располосовавший Гордону физиономию до самого подбородка. Кристин третировала бедного Джонни, отказывала ему, разжигая огонь его страсти до безумия. 14 декабря 1962 года Эджкомб тщетно ломился в дом Кристин, стрелял в замок, а когда Килер появилась в окне и попросила его удалиться, два раза в нее выстрелил. Но мадам была тверда, как дуврские скалы, и Джонни попытался взять квартиру на абордаж, забравшись вверх по трубе. Тогда Кристин в панике позвонила Уорду и попросила вызвать полицию. На следующий день Джонни арестовали…
Действительно, суд над Эджкомбом стал отправной точкой скандала: появился шанс публично поговорить о «треугольнике», поскольку Кристин вызвали на суд в качестве свидетеля. Пресса потирала руки, лейбористы оттачивали мечи, разворачивалось «дело Профьюмо», хотя занавес еще не был поднят. Кристин «разматывали» многие журналисты, суля миллионы за сенсации. Тогда и выползла на свет история, что советский шпион Иванов якобы просил ее выведать у Профьюмо о намерениях США оснастить западногерманские ракеты ядерными боеголовками. Интересно, какова технология? Когда был задан вопрос — перед постелью или после? Или в разгар счастья, когда министр просто не мог не поделиться военными секретами? Но публика-дура схавает все.
Тут на арену паблисити вылетает лейбористский член парламента Джон Льюис, ранее вхожий к доктору и настойчиво сообщавший властям, что Уорд поставляет проституток для богатых клиентов. Кристин сообщает ему новые детали и шутит, что с ее ладони едят английский военный министр и русский атташе. Льюис, типичное исчадие британской демократии, делает попытку овладеть Кристин, однако честная девушка направляет ему в лоб пистолет, нажимает на курок — и только осечка спасает жизнь насильнику.
Беспечный, как птичка божия, Уорд не придавал большого значения слухам и продолжал афишировать свою дружбу с Ивановым: они прекрасно отметили Рождество в имении лорда Эднэма, где играли в бридж и катались на лошадях, обсуждая попутно последствия суда над Эджкомбом и показания Килер.
В воздухе, однако, пахло политической грозой, и 29 января 1963 года ГРУ сочло необходимым скоропалительно отозвать Иванова на родину. К этому времени относятся ссора Кристин с Уордом и ее попытка продвинуть в популярную газету «Санди пикториал» мемуары о жизни в салоне Уорда и отношениях с Профьюмо и Ивановым. Имена из опасения закона о клевете не назывались, но вскоре появилась публикация в малотиражном вестнике с упоминанием имен. О надвигающемся скандале доложили премьер-министру Макмиллану, за дело активно взялся лейбористский парламентарий, полковник в отставке Джордж Уигг, рассчитывавший использовать все материалы для сокрушения правительства.
