Франческо Петрарка, Колюччо Салютати и другие гуманисты раннего Возрождения стремились оправдать человека как часть природы, отходя тем самым от средневековой позиции. Так, у Салютати связь тела и души, интеллекта, воли подтверждается медицинскими данными. Петрарка ссылается на собственный опыт. Сущность взаимосвязи тела и души по-новому рассматривается мыслителями раннего Возрождения при обращении к христианскому тезису о бессмертии души. Салютати, признавая, что душа бессмертна, мыслит невозможным ее совершенство, если она не соединяется с телом, хотя это единство находится в постоянном противоборстве31.
Петрарка считал себя добрым католиком и даже защитником католической веры. Поэтому в антиклерикальных «Письмах без адреса» он выступал, подобно представителям народно-религиозных движений, за очищение современной ему церкви и авиньонского папства от злейших пороков:
Источник скорби, бешенства обитель,
храм ереси, в недавнем прошлом — Рим, т
ы Вавилоном сделался вторым,
где обречен слезам несчастный житель32.
Он обвинял папскую курию в богоотступничестве и распутстве, отказе от раннехристианских принципов бедности. Разделяя антицерковные положения францисканцев и иоахитов, он был далек от современных ему еретиков33.
Религиозное сознание у Петрарки можно назвать гуманистическим, хотя и христианским, но далеко не догматическим, что в целом характерно для мыслителей раннего Возрождения. «Я, — писал Петрарка, — один из тех, кто склонен идти дорогой древних, но не всегда по их следам… туда, куда мне нравится, а иногда пойти дальше и испытать еще неизведанные пути»34.
Своей дорогой идет и другой выдающийся писатель раннего Возрождения — Джованни Боккаччо: герои его «Декамерона» не боятся воздаяния за грехи и почти равнодушны к вопросам веры35.
Гуманистические мыслители Возрождения обращаются к тем же моральным и богословским проблемам эпохи, что и христианские, но решают их иначе — толкуют их не по-средневековому, не схоластически, а с большой долей веротерпимости.
Возрождение, ядром которого стала гуманистическая культура, открыло эру борьбы с религиозной философией на принципах веротерпимости и свободомыслия. Такое направление мышления было продолжением народных традиций Предвозрождения.
На втором этапе Возрождения, который можно характеризовать как зрелый, более четко проявляются черты свободомыслия. Мыслители этого периода не ограничиваются традиционными проблемами и нередко посвящают свои сочинения вопросам устройства государства, его прославлению, а также идее и практике гражданственности. Наиболее характерным в этом плане можно считать Леонардо Бруни Аретино, гражданский гуманизм которого выражался в создании концепции республиканизма, согласно которой демократия и свобода являются естественной формой человеческой общности, а служение обществу, родине, государству — важнейшим долгом человека-гражданина. Бруни не противопоставляет открыто античную философию католической доктрине, признает сходство языческой этики с христианской, подчеркивая различия в понимании ими цели жизни: у христианских писателей это проблема потустороннего существования, а у языческих — счастье земного бытия37.
Гражданский гуманизм был одним из существенных течений итальянского Возрождения периода его зрелости. Социальные проблемы, выдвигавшиеся представителями этого течения, расширили характеристику человека и его достоинств, что способствовало усилению и более глубокой аргументации идей свободомыслия.
Одним из ярких мыслителей XV в. был Лоренцо Валла (1405 или 1407–1457 гг.), выдающийся борец против средневекового ортодоксального христианского мировоззрения. В основе его учения лежали идеи Эпикура и Лукреция Кара. В средние века Эпикур был под запретом, а эпикурейцев считали свободомыслящими. Только в эпоху Возрождения, начиная с Петрарки и Боккаччо, его идеи получают широкое развитие. Особенно они используются после открытия в начале XV в. сочинения Лукреция Кара «О природе вещей», которое являлось стихотворным изложением эпикурейской философии, лишенной средневековых искажений. Материалистическое учение Эпикура было отвергнуто церковью, как в корне противоречащее христианству.
Античная этика Эпикура была первоклассным материалом для гуманистических теорий. Эпикур видел счастье в отсутствии телесных и духовных страданий, в спокойствии и безмятежности духа. Валла, как и другой эпикуреец XV в. — Козимо Раймонди, расширяет понятие счастья и наслаждения, переходя на открыто натуралистические позиции: по отношению к наслаждению добродетель играет подчиненную роль. Смысл их идей — защита права человека на земное счастье. Об этом говорится в раннем трактате Валлы «О наслаждении», переработанном затем в сочинение «Об истинном и ложном благе». В диспуте сталкиваются стоик, эпикуреец и христианин. Фактически стоик отражает идеалы средневекового аскетизма. Христианин выступает за отказ от крайностей эпикурейца, порицая его за отрицание бессмертия души. Основываясь на учении Эпикура о достоверности чувственных восприятий, Валла рассматривает их как процесс воздействия внешней среды на органы чувств человека38. Валла отказывается от пассивного принципа Эпикура избегать страданий и призывает к активному стремлению к наслаждению, обосновывая тем самым положение о полном восприятии мира. Наслаждение, считает Валла, полезно человеку, и тот должен стремиться к максимальному наслаждению; главным жизненным стимулом является личный интерес, польза для себя. Теория полезности соответствовала периоду раннекапиталистических отношений в Италии и будет развита буржуазными философами последующих столетий — Локком, Гельвецием и др.
Валла выдвигает положение о благожелательном и любовном отношении людей друг к другу, исходя из принципов взаимополезности: взаимоотношения людей в мастерской, школе, семье, государстве должны строиться на основе полезности. Эта теория подрывала устои средневековой христианской ханжеской морали. В этическом учении Валлы нет места нравственным принципам официального христианства и церкви, проводящей их в жизнь: Валла отбрасывает феодально-христианский принцип общения с богом в качестве конечной цели человека, так как эта цель, согласно его учению, состоит в наслаждении. Несмотря на попытки примирить свое этическое учение с христианством, Валла фактически исключает бога из человеческой морали, сохраняя за ним лишь функцию создателя благ: бог должен быть любим не сам по себе, а как источник благ.
Такое ярко выраженное свободомыслие вело к критике церкви и религии. Особенно это прозвучало в трактате Валлы «Рассуждение о подложности так называемой дарственной грамоты Константина», много веков служившей официальным подтверждением прав папства на светскую власть в Италии и во всей Западной Европе. Разоблачение «Константинова дара» было сделано в интересах неаполитанского двора, но выросло в критику основ светской власти папства. Для доказательств Валла пользуется методами исторической и филологической критики, вскрывая грубые ошибки и нелепости, а также обороты речи, не свойственные временам Константина. Валла выступил с требованием отказа папы от светской власти. «Можем ли мы признать законной самую основу папской власти, если мы видим, что папская власть является причиной столь страшных преступлений, столь громадных и столь разнообразных бедствий?.. Деньги, гнусным образом похищенные у порядочных людей, он тратит еще более гнусным образом… Нигде нет ни веры, ни святости, ни страха божьего… Папа и его приближенные являют пример всяческих злодеяний…»39 За этот и другие антицерковные трактаты Валла был отдан под суд неаполитанской инквизиции, и лишь заступничество короля спасло его от наказания.
Однако свободомыслие в XV в. приобретало формы не только резкого и открытого протеста, но и спокойного, гармоничного обоснования нового мировоззрения, не менее опасного для ортодоксального средневекового христианства. Об этом свидетельствует творчество Леона Баттисты Альберти (1404–1472 гг.) — выдающегося деятеля науки и искусства. В отличие от многих гуманистов Альберти писал свои трактаты не на латыни, а на итальянском языке. Основываясь на античной философии, он выдвигает учение о человеке и его месте в мире. Отказываясь от понятий схоластики, Альберти разрабатывает проблему детерминированности человеческой воли и его действий, естественных закономерностей в природе. Природа, т. е. бог, считает он, создала человека и божественным и смертным, она дала ему ум и память — эти божественные свойства. Разумное начало, по его убеждению, составляет отличительную черту человека, гармонически сочетающего в себе земное и небесное.
