Ознакомительная версия.
Можно предположить, что при вечерних пиршествах аристократии присутствовали барды. В Согдиане найдены фрагменты истории о Рустаме, которые отличаются от истории о Рустаме в «Шахнаме» Фирдоуси. Возможно, Рустам, великий герой, если вообще не главный персонаж персидского эпоса, изначально являлся сакским князем из Средней Азии (др. – перс. Saka, лат. Sacae – собирательное название группы ираноязычных кочевых и полукочевых племен с I тысячелетия до н. э. до первых веков н. э. в античных источниках; и древними авторами, и современными исследователями саки, наряду с массагетами, считаются восточными ветвями скифских народов. – Пер.). Несомненно, что легенды о нем были распространены в Бухарском оазисе не только до, но и после ислама.
От Нарахши и других нам известно, что аристократия Бухары по большей части проживала в имениях вне города. Здесь они держали свои небольшие дворы, охраняемые стражами или слугами, называемыми чакыр. Поскольку отсутствие единства между среднеазиатскими правителями и аристократией способствовало победам арабов, феодальный характер общественного устройства делал управление в Средней Азии крайне трудной задачей. Как только армии империи Сасанидов были разгромлены, арабы подчинили себе Иран, однако Средняя Азия оказалась более сложной территорией для управления. И сам ислам, и исламская культура изменились, прежде чем окончательно восторжествовали в восточной части халифата.
Ислам принес всему Ближнему Востоку, включая Трансоксиану, единство, которым там не обладали со времен Ахеменидов и Александра Великого. Более того, ислам еще более, чем эллинизм, обеспечил духовные и культурные связи, которые длятся и по сей день. Бухара, под властью своих местных правителей, являлась важным городом, местным центром, однако при исламе она превратилась во всемирный город, известный даже в таких дальних странах, как Китай и Испания. Золотой век Бухары совпал с расцветом новоперсидского языка и литературы, а также со всемирным распространением ислама. И в том и в другом Бухаре принадлежала важная роль.
О Бухара! Возликуй и пребудь в веках!
Эмир к тебе, радуясь, держит путь.
Эмир – кипарис, а Бухара – сад.
Кипарис возвращается в свой сад.
Эмир – месяц, а Бухара – небеса.
Месяц восходит на небеса[1].
Рудаки
В IX в. Бухара значительно разрослась. Если в доисламские времена базарная площадь располагалась вне стен города, к IX столетию не только площадь, но также многие предместья вместе с древним, изначальным городом – шахристаном вошли в городскую черту. Цитадель, арг, не относилась к шахристану, являясь отдельным от него объектом. К концу IX в. весь город имел две стены, внутреннюю и внешнюю, с одиннадцатью воротами каждая, названия которых приводят как арабские, так и персидские географы.
Во времена Омейядов и ранних Аббасидов Бухара входила в состав обширной провинции Хорасан со столицей в Мерве. Когда наместники, эмиры Хорасана, сменили при Тахире – около 821 г., если не раньше, – свою резиденцию с Мерва на Нишапур, Бухарский оазис, по-видимому, получил отдельное от всей Трансоксианы административное управление, подчинявшееся напрямую наместнику Хорасана в Нишапуре. Интересно, что Бухар-худа обзавелись имением или дворцом Мерве в то время, когда последний был столицей Хорасана, возможно, как по торговым, так и по политическим мотивам.
Растущая торговая значимость Бухары также освещена в источниках. Особую важность в средневековом исламском мире имели ткани, и остатки шелковых и других одежд того периода указывают на высокий уровень развития ткачества и выделки. Бухарский оазис славился своей тканью занданиджи, названной так по поселению Зандани. Несколько фрагментов такой ткани хранятся в современных музеях. Наршахи пишет, что ткань эту отправляли в Индию и Ирак, поскольку она повсеместно высоко ценилась аристократами. Тот же Наршахи сообщает, что налоги в Бухаре собирались посланцами багдадского халифа не деньгами, а тканями и коврами. Писавший на арабском географ Макдиси приводит названия различных тканей как из Бухары, так и из соседних городов, которые отправлялись в другие места, принося таким образом немалый доход оазису.
Следует упомянуть и об оросительной системе Бухары, поскольку здесь, как и везде на Востоке, вода является кровью, питающей жизнь города. Бухарский оазис, посредством каналов, отводивших воду Зеравшана на поля, забирал ее столько, что сама река никуда не впадала. В стародавние времена Зеравшан стекал в озеро или топи, которые позднее исчезли из-за орошения земель. Знаменитая система подземных оросительных каналов, называвшаяся в Средней Азии кариз, не являлась необходимой для Бухарского оазиса, поскольку вода находилась рядом, прямо под рукой, и быстро расходовалась на полях. Наршахи повествует нам, что каждый водный поток в оазисе, за исключением одного, был вырыт руками человека, из чего следует, что изначально все они являлись оросительными каналами. Каналы оазиса, как и ворота крепостных стен, были хорошо известны географам, которые также приводят их названия. Согласно географу Якуту, Бухара славилась своими фруктами, которые отправляли для продажи в Мерв. Несомненно, плодородная почва щедро вознаграждала за вложенные в нее труд и заботу.
С ростом значимости города его роль в политических делах восточной части халифата стала более существенной. Члены старинного рода Бухар-худа получали должности в других частях халифата. Писавший на арабском великий персидский историк Табари упоминает Аббаса ибн Бухар-худа как важного чиновника халифата в 811 г., в 836 г. другой член рода, Мухаммед ибн Халид, назван военачальником, сражавшимся в провинции Азербайджан с мятежником по имени Бабак. После поражения Бабака он стал наместником Армении в 838 г., и армянские источники ссылаются на него как на Бухар-худа. Следует отметить, что влияние этого рода сохранялось и в Бухаре, поскольку Халид ибн Баньят рассматривался в качестве преемника своего отца Баньята, даже при том, что его реальная власть, должно быть, была невелика.
Аристократия, или дехкане, владели большей частью земли и являлись «спинным хребтом» общества (первоначально в империи Сасанидов дехканами назывались зажиточные крестьяне, выселившиеся из общины и ведущие самостоятельное хозяйство, частью превратившиеся затем в феодалов; в VII–XII вв. дехкане – землевладельцы-феодалы из старинной иранской знати; между XI и XIII вв. местные землевладельцы в Иране и в Средней Азии уступили место тюркским и монгольским военным ленникам, и значение «дехканин» как феодал постепенно исчезло; после XIII в. термином «дехканин» обозначали всех крестьян. – Пер.). Следует отметить, что, по-видимому, они весьма неохотно отказывались от своих старых обычаев и религии в пользу ислама. Более того, развитие ислама в Средней Азии шло медленнее, чем мы считали до настоящего времени. История Бухары XV в., написанная Мулла-заде (сын муллы), сообщает, что даже в 814 г. язычники, «неверные», подвергали мусульман гонениям. Подобные инциденты, должно быть, случались нечасто, однако вполне возможно, что в отдельных районах города мусульмане находились в значительном меньшинстве и такие стычки время от времени вполне могли иметь место. К тому времени никакой угрозы исламу не существовало, а появление новой династии, независимых наместников Хорасана Тахиридов (династия, правившая в Восточном Иране в IX в. (821–873). – Пер.) ознаменовало новую эпоху в исламской истории.
Тахир был влиятельным военачальником халифа Мамуна и в 812 г. стал наместником Хорасана. На этом посту его сменил сын (822–828), и таким образом появилась династия. Прочие члены рода занимали важные посты в других частях халифата, таких как Египет, поэтому династия обладала не только местным влиянием. Официально Тахириды являлись всего лишь назначенными халифами наместниками Хорасана и платили центральному правительству фиксированную сумму налогов. Тем не менее на деле они были независимыми правителями. И пока интересы Тахиридов и халифов совпадали, у них не имелось особых причин для противостояния. Будучи убежденными суннитами, Тахириды, с одобрения багдадских властей, притесняли шиитов и прочих «еретиков» в своих владениях.
В том, что касается Бухары, нас интересует роль Тахиридов в формировании новоперсидских языка и литературы. Считается общепринятым, что Тахириды представляли персидские национальные устремления и при них персидский язык являл собой противоположность арабскому, языку завоевателей. Я считаю, что такая позиция подлежит пересмотру. При изучении времен правления Тахиридов мы не находим свидетельств тому, что эти наместники предпочитали персидский арабскому. Как раз наоборот: некоторые из Тахиридов оказались хорошими поэтами и писателями, которые создавали свои произведения на арабском. Несомненно, они знали оба языка, однако арабский оставался официальным государственным языком.
Ознакомительная версия.
