Ознакомительная версия.
Самым поразительным в этом современном прочтении истории представляется скорость распада Римской империи. Всего за полвека население города Рима уменьшилось на три четверти. Материальные памятники конца v века (более низкие, чем прежде, постройки, примитивнее глиняная посуда, меньше монет и скота) указывают на то, что в Западной Европе благотворное влияние Рима быстро падало. События, которые один историк назвал “концом цивилизации”, произошли во время жизни одного-единственного поколения[739].
Может современная западная цивилизация пасть столь же внезапно? Этот страх начал более века назад преследовать британских интеллектуалов от Честертона до Шоу[740]. Однако сегодня этот страх может иметь больше оснований. Большинство ученых согласны с тем, что человечество рискует столкнуться с катастрофическими изменениями климата (особенно по мере того, как Китай и другие ведущие азиатские, а также южноамериканские страны догоняют Запад в экономическом отношении). Несомненно, мы наблюдаем беспрецедентное увеличение объема выбросов CO2 в атмосферу. По некоторым данным, это привело к повышению средней температуры. Не вполне ясно, как это повлияет на климатические условия, однако не кажется фантастическим предположение о дальнейшем таянии полярных шапок, которое приведет к изменению путей океанических течений и затоплению прибрежных районов – либо к дальнейшему опустыниванию районов, пригодных для устойчивого земледелия. Некоторые экологи опасаются, кроме климатических изменений, того, что по мере продвижения густонаселенных стран Азии по западному пути прочь от бедности, нехватка в глобальном масштабе энергии, пищи и пресной воды станет непереносимой. Людям, скептически относящимся к климатическим изменениям, следует посетить Китай: там идет самая масштабная и быстрая промышленная революция в истории, которая наносит окружающей среде ощутимый и даже очевидный вред.
Большинство тех, кто обсуждает эти проблемы, не имеет достаточных научных знаний (я тоже), чтобы оценить факты. В концепции экологической катастрофы нас привлекают не столько данные, сколько узнаваемость пророчества о конце света. С древнейших времен человечество носилось с идеей эффектного финала – от “гибели богов” германо-скандинавских мифов до Армагеддона из Откровения Иоанна Богослова, ключевого текста христианской эсхатологии. В последнем варианте мессия, или Агнец Божий, возвратится на Землю и победит Антихриста в битве, после чего “дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана”, низвергнут в бездну на тысячу лет. Кульминация случится, когда сатану вновь ненадолго извлекут из бездны. Он призовет на брань народы Гога и Магога. Тогда “произошли молнии, громы и голоса, и… великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле”. Свидетели Иеговы и адвентисты седьмого дня, да и не только они, интерпретируют это пророчество буквально. Удивительно много евангельских христиан в США верят, что вот-вот наступит конец света. Многие испытывают лишь одно сомнение на этот счет: кого в итоге заберут на небеса, а кого нет. Некоторые утверждают, что “ярость Божия” уже началась. Якобы 14 декабря 2008 года, когда финансовый кризис подошел к низшей точке, протрубил первый ангел. Когда зазвучат вторая, третья и четвертая трубы, падут США, пятая – начнется Третья мировая и миллиарды погибнут. Тогда, в последний день, Иисус Христос вернется, чтобы искупить праведников. Приехав к пустынному холму Мегиддо в Израиле (как считается, это место будущей битвы при Армагеддоне), я встретил там американцев (и ничуть тому не удивился). Эти люди, подобно несгибаемым марксистам, тоскующим по краху капитализма и видящим в каждом финансовом кризисе начало конца, чувствуют приятную дрожь при мысли, что своими глазами могут увидеть конец света.
Идея, что мы обречены, что упадок и крушение неизбежны и все становится только хуже, глубоко связана с нашим осознанием своей смертности. Мы чувствуем, что то же ждет и цивилизации. “Всякая плоть – как трава”, и все величественные памятники становятся руинами. Но мы пытаемся понять, как упадок и крушение проходит в сфере сложных общественно-политических структур. Чем кончаются цивилизации – взрывом или всхлипом? Единственный способ ответить на этот вопрос – вернуться к изначальным принципам исторического объяснения.
Что же, сэр Энтони, если вы этого желаете, я не буду предварять прошлого. Помните, молодые люди, отныне мы будем смотреть на будущее ретроспективно.
Р. Б. Шеридан[741]
На его взгляд, в преисподней, в отделении электронагревательных приборов следовало бы завести специальный мангал для поджаривания персонально того человека, который изобрел эту разновидность театральных игрищ, абсолютно не совместимую с истинным духом цивилизации.
П. Г. Вудхаус[742]
Нет лучшей иллюстрации для жизненного цикла цивилизации, нежели “Путь империи” Томаса Коула – серия из 5 картин, находящихся сейчас в галерее Нью-Йоркского исторического общества. На всех пейзажах изображено устье реки, над которой возвышается голая скала. На первой картине – “Дикое состояние” – первобытная местность с буйной растительностью, тревожный рассвет и горстка охотников и собирателей, явно не без труда добывающих себе пропитание. Второе полотно, “Аркадия, или Пастораль”, изображает сельскую идиллию: люди вырубили лес, засеяли поля и построили изящный храм в греческом духе. Третья, самая большая картина, – “Приход империи”. Безоблачный полдень. Природный пейзаж скрыло великолепное мраморное здание, а умиротворенных селян-философов сменила беспокойная толпа пышно одетых купцов, проконсулов и граждан-потребителей. Затем наступает вечер (“Разрушение”): город горит, граждане спасаются от орды насильников и грабителей. Наконец, над “Пустыней” встает луна, освещающая выветренные колонны, поросшие вереском и плющом. Нигде ни единой живой души.
Этот полиптих, задуманный Коулом в середине 30-х годов XIX века, напоминает зрителю, что все цивилизации, независимо от того, насколько они могущественны, обречены на упадок и гибель. Неявный же смысл таков: молодой американской республике стоило бы держаться буколических принципов и сопротивляться искушению заняться торговлей, завоеваниями и колонизацией.
Столетиями историки, политологи, антропологи и общественность в целом описывали возвышение и крах цивилизаций как процесс циклический или стадиальный. В книге VI “Истории” Полибия, сочиненной в период возвышения Рима, исторический процесс (anacyclosis) описан как смена ряда политических форм: 1) монархии, 2) царства, или царской власти, 3) тирании, 4) аристократии, 5) олигархии, 6) демократии, 7) охлократии, или власти толпы. Это воззрение оказалось востребованным в эпоху Ренессанса, когда Полибия заново открыли, и переданным, как мем, Монтескье через посредничество Макиавелли[743]. Циклическое представление независимо возникло в трудах арабского историка xiv века Ибн Хальдуна, а также в неоконфуцианстве эпохи Мин[744]. Джамбаттиста Вико в книге “Основания новой науки об общей природе наций” (1725) описывает развитие цивилизаций как круговорот, последовательную смену (ricorso) трех фаз: века богов, века героев и человеческого века (который ведет снова к веку богов через “варварство рефлексии”). Британский политический философ Генри Сент-Джон, первый виконт Болингброк, писал в 1738 году[745]: “Наилучшим образом организованные системы правления, как и наилучшим образом сложенные тела животных, несут в себе семена собственного разрушения, и хотя какое-то время они растут и совершенствуются, вскоре они начинают явно клониться к своему упадку. С каждым прожитым ими часом положенный им срок жизни становится на час меньше”[746]. Адам Смит в “Богатстве народов” наблюдает, как экономический рост (“благосостояние”) в конце концов уступает “застою”.
Идеалисты и материалисты согласны в одном. С точки зрения и Гегеля, и Маркса диалектика задает ритм. История, с точки зрения Освальда Шпенглера, имеет сезонный харак тер. В его “Закате Европы” (1918–1922) сказано, например, что XIX век стал “зимой Запада, победой материализма и скептицизма, социализма, парламентаризма и денег”. В 12-томном “Постижении истории” Арнольд Тойнби (1936–1954) описал следующий цикл: “вызов среды”, ответ “творческого меньшинства”, а после надлом, упадок и разложение (самоубийство цивилизации), когда лидеры перестают отвечать на вызовы достаточно творчески. Другой “большой теорией” стала концепция русского социолога-эмигранта Питирима Сорокина. Он выделял три этапа социокультурной динамики: “идеациональный” (преобладает рациональное мышление), “чувственный” (преобладает чувственное восприятие действительности) и “идеалистический” (господствует интуитивный тип познания)[747]. Историк Кэрролл Куигли объяснял студентам Факультета дипломатической службы Джорджтаунского университета (среди которых был и будущий президент Билл Клинтон), что цивилизации проходят 7 стадий: композиция, созревание, экспансия, конфликт, вселенское господство, упадок и вторжение извне. Куигли объяснял, что идет
Ознакомительная версия.
