Ознакомительная версия.
Он полагал, что в центральной части города пешеходы будут передвигаться по движущимся тротуарам-конвейерам. Во времена Уэллса они уже были показаны на всемирных выставках в Чикаго (1893) и Париже (1900). Но дальше дело так и не пошло…
Весьма сильно Уэллс ошибся и с развитием авиации. «Воздухоплавание вряд ли внесет существенные перемены в систему транспорта, – писал он. – Человек – не альбатрос, а земное двуногое, весьма склонное утомляться и заболевать головокружением от чрезмерно быстрого движения, и сколько бы он ни воспарял в мечтах, а жить все-таки ему придется на земле». А потому он осторожно предполагал, что к 2000 году непременно, и даже, возможно, к 1950 году «будет изобретен такой аэроплан, который поднимется в воздух и благополучно вернется на свое место».
Не верит он и сенсационной новинке того времени – передаче сигналов с помощью радиоволн. Фантаст лишь вскользь упоминает, как военный корабль, обнаружив в море превосходящие силы противника, вызывает помощь по беспроволочному телеграфу.
Удивительно, но, в общем-то пренебрежительно отозвавшись о радиосвязи, Герберт Уэллс большое значение придает распространению телефона. «Вы только подумайте о том, что будет осуществляться при помощи телефона, когда он войдет в общее употребление. Труд шатания по лавкам почти отпадет: вы распорядитесь по телефону и вам хотя бы за сто миль от Лондона вышлют любой товар; в одни сутки все заказанное будет доставлено вам на дом, осмотрено и в случае непригодности отправлено обратно. Хозяйка дома, вооружившись трубкою и не двигаясь с места, будет иметь в своем распоряжении местных поставщиков и все крупные лондонские магазины, театральную кассу, почтовую контору, извозчичью биржу, доктора…»
На телефон он по существу возлагает все обязанности компьютера и Интернета. С помощью телефона можно будет и работать, не выходя из дома, например, заключать сделки, пишет Уэллс. Таким образом, отпадет необходимость держать контору в центре города и ежедневно ездить на работу.
Радикально изменятся газеты, полагает он. В XX веке большое значение приобретут специализированные издания, а самые горячие и нужные многим новости – биржевые и валютные курсы, результаты розыгрыша лотерей и тому подобные сведения – станут поступать в дома по проводам и печататься на ленте вроде телеграфной, либо записываться на валик фонографа, чтобы подписчик мог их прослушать в удобное для себя время.
В газетах по-прежнему останется много рекламы, полагает он, но страницы с рекламой станут редактировать. Если реклама чересчур назойлива и в тысячный раз восхваляет какой-то сомнительный товар, ее либо отвергнут, либо возьмут огромные деньги за то, чтобы ее поместить, да еще засунут в самый конец отдела объявлений. (Как было бы хорошо, если бы это пожелание писателя наконец-таки оправдалось!..)
В отдельной главе Герберт Уэллс пишет о проблеме общения между собой представителей разных народов. Причем он почему-то полагал, что в XX веке международным языком станет не английский, как ныне повелось, а французский, «так как на нем издается больше хороших книг, чем на английском». Немецкий язык он считает слишком оригинальным, а «испанский и русский – языки сильные, но у них недостаточно читающей публики, чтобы стать господствующими». А потому, полагает Уэллс, эти языки постепенно будут вытесняться из повседневного общения.
И тут он, что называется, попал пальцем в небо. И дело не только в том, что на испанском ныне говорит почти вся Южная Амерка и почти половина Северной. Он совсем забыл о китайцах и индусах, численность которых измеряется уж миллиардами.
Что же касается России, то Уэллс видел будущность нашей страны «во мгле». Он полагал, что в XX веке она распадется на две части – западную и восточную. Причем большая часть славянских народов будет тяготеть к Западной Европе, а не к России.
Отчасти он угадал: СССР приказал долго жить. Однако, потеряв часть республик, Россия все же пока остается одним из крупнейших государств в мире. А вот Британская империя, над которой некогда не заходило солнце круглые сутки, съежилась до пределов Британских островов. Этого Уэллс никак не предвидел.
«Возможно, что в ближайшие десятилетия Россия политически получит господство над Китаем», – писал далее Уэллс. И оказался прав: некоторое время коммунистический Китай прислушивался к голосам из Кремля. Впрочем, «русская цивилизация не обладает такими свойствами, которые бы обеспечили ей длительное воздействие на миллионы энергичных азиатов, сросшихся со своей культурой», – угадал писатель.
Так иногда называют этого человека. Чем заслужил такое звание не имевший особой популярности английский литератор Морган Эндрю Робертсон, самая знаменитая книга которого принесла своему автору одни огорчения?
Газета с сообщением о гибели «Титаника»
А дело в том, что об этой книге неожиданно вспомнили почти полтора десятка лет после ее написания, благодаря невероятному стечению обстоятельств. Во всем мире всерьез заговорили о даре ясновидения, которым был наделен этот неприметный человек, – ведь события, описанные им, во многом совпали с реальной катастрофой, получившей название «трагедии XX века»…
Речь, конечно, о катастрофе «Титаника», описанной уж столько раз, что, кажется, и добавить уж нечего. Тем не менее давайте вспомним хотя бы некоторые детали.
Утром 12 апреля 1912 года многие газеты мира поместили краткое сообщение: «Пароход “Титаник” компании “Уайт Стар”, выйдя 11 апреля 1912 года в свое первое плавание, столкнулся с айсбергом и затонул. По последним сообщениям, есть основания полагать, что из 2800 человек спаслось менее 700».
И потом уж, в последующие дни, по мере того как поступали новые сведения от уцелевших пассажиров и членов экипажа, газеты сообщали все новые и новые душераздирающие подробности. О том, как на самом большом в мире судне не хватило на всех спасательных шлюпок. И как из-за этого многие семьи оказались разлучены навеки: в шлюпки в первую очередь сажали женщин с детьми, а их мужья и отцы остались брошенными на произвол судьбы на борту тонущего гиганта. И о том, как люди в отчаянии бросались с борта в ледяную воду и вскоре гибли от переохлаждения. И о той неразберихе, которая воцарилась на борту среди экипажа «лучшего в мире судна». И о тех конструктивных недостатках, на которые, как оказалось, кораблестроителям указывали, еще когда «Титаник» находился на судоверфи, но которые так и не были устранены…
Среди вороха сообщений неожиданно всплыло и еще одно. Оказывается, вся эта трагедия была в подробностях описана еще за 14 лет до случившегося.
Безвестный автор в точности описал, как холодной апрельской ночью плавучий «город-сказка» – самый большой и комфортабельный корабль в мире, на борту которого находилось немногим меньше 3000 человек, – пересекал Атлантику. Длина невиданного чуда техники составляла 260 метров, мощность двигателей – 50 00 лошадиных сил. Корабль, оснащенный тремя винтами, мог развивать скорость до 25 узлов, даже при встречном ветре и неблагоприятном течении.
«Это было крупнейшее судно из спущенных на воду, величайшее творение рук человеческих, – писал мало кому известный английский литератор Морган Эндрю Робертсон. – В постройке и техническом обеспечении корабля были задействованы представители всех наук, профессий и специальностей, известных цивилизации. На мостике судна находились офицеры, представлявшие не только элиту королевских военно-морских сил, но и прошедшие суровые экзамены по всем наукам, имевшим отношение к ветрам, приливам, течениям и географии морей. Они были не только мореплавателями, но и учеными. Точно такой же профессиональный стандарт применялся и при подборе персонала машинного отделения, а служба стюардов соответствовала требованиям первоклассного отеля…»
Далее автор живописал, что скрашивать досуг пассажиров должны были два духовых оркестра и театральная труппа. Полчища поваров и медиков обеспечивали весьма сносное мирское существование, а корпус капелланов отвечал за духовное благосостояние всех присутствовавших на борту.
Не забыл автор описать и технические особенности чудо-судна. «Незаметные глазу телефонные кабели соединяли горделивый мостик со строгим машинным отделением в корме, “вороньими гнездами” на фок-мачте и всеми уголками корабля, где велась работа. Каждый провод увенчивался маркированным диском с передвижным индикатором, диапазон движения которого содержал все ответы и команды, необходимые для управления массивным корпусом судна, будь то в доке или открытом море. По большому счету, это позволяло избавиться от грубых и нервных выкриков матросов и офицеров».
Еще Робертсон указал, что в случае необходимости 92 переборки девятнадцати водонепроницаемых отсеков можно было перекрыть за полминуты одним поворотом рукоятки из рубки на мостике машинного отделения и десятка других помещений, расположенных на палубе. Эти переборки автоматически перекрывались бы и просто при появлении воды.
Ознакомительная версия.
