А сами авары остались в Паннонии полными хозяевами, покорив окрестные племена западных славян. Они построили здесь 9 городов, которые франкские хроники именуют "рингами" (кругами), фактически представлявших из себя военные лагеря, окруженные кольцами земляных валов и палисадами, и расположенных так, чтобы держать под надзором всю территорию захваченной страны. В рингах сосредотачивались запасы продовольствия, собираемая дань, военная добыча и награбленные сокровища. Через своих вассалов авары контролировали обширные земли вплоть до Дона и активно принялись терроризировать всех соседей. Причем воевать предпочитали не своими руками, а силами кутургуров и славян, в том числе и антов, которых насильно мобилизовывали в войско. Каган Баян, угрожая императору Юстину II, в 5б8 г. заявил:
"Я таких людей пошлю на Римскую землю, потеря которых не будет для меня чувствительна, хоть бы они совсем погибли",- и отправил в набег 10 тыс. болгар. Франкский историк Фредегарий свидетельствует, что авары в бою всегда располагали на передовых линиях славян.
О том же пишет "Велесова Книга": "Примучены мы были от обров, даже... воинов своих посылали в Грецию" (32. 22-30). Интересно, что то же слово "примучили" применяет и Нестор в отношении дулебов, живших на Волыни и входивших в антский союз племен. И, наверное, не случайно "Повесть временных лет", весьма и весьма скупо уделяющая внимание дорюриковским временам, все же отразила ужасы аварского ига, рассказала, как славянских женщин "обры" не только насиловали, но и ездили на них, впрягая в повозки вместо коней и волов. Вот вам еще разница между психологией "варвара"-кочевника и "цивилизованными", оседлыми людьми. Кочевник способен ограбить врагов, взять в плен, наконец, перебить, но до подобных извращенных измывательств он просто не додумается, ни у одного кочевого народа такого не зафиксировано.
Кстати, все исследователи - и историки, и литераторы, любящие порассуждать о садизме "диких народов" и противопоставить их гуманизму народов высокоразвитых,- почему-то старательно закрывают глаза на многочисленные факты, подтверждающие совершенно обратную закономерность: везде и всюду изощренная жестокость выступала побочным продуктом "культуры", а не "варварства". Например, самую фундаментальную науку о пытках и казнях разработали ученые китайцы. Цивилизованные эллины изобрели сицилийского быка для медленного поджаривания жертвы, а римляне широко применяли распятие и другие способы мучительного умерщвления. В высококультурном Египте уже в эпоху эллинизма над приговоренными производились медицинские эксперименты, вроде оплодотворения провинившихся рабынь и вскрытия заживо на различных стадиях беременности. А византийцы в Сирии десятки тысяч местных жителей укладывали вдоль дорог на живот, связывая загнутые к спине ноги с приподнятой шеей и предоставляя на выбор либо погибнуть от солнца и жажды, либо удавиться самому. Расцвет пыточного искусства инквизиции происходил не в диких степях, а в Европе, и не во времена варварских переселений, а в эпоху Возрождения. В эту же эпоху в культурной Англии за политические преступления, к коим тогда относилось даже неосторожное "крамольное" слово, независимо от пола и возраста полагалась публичная "квалифицированная" казнь, когда жертву сначала вешали, но вынимали из петли и откачивали, заживо выжигали внутренности, потом отсекали руки и ноги, и уж только потом голову. А в куртуазной Польше XVII века и весьма образованная для своего времени шляхта с дамами и простонародье с женами и детишками нередко собирались на городских площадях, чтобы полюбоваться такими зрелищами, как сажа-ние мужчин и женщин на кол, сдирание кожи, медленную смерть под пытками... Так что уж тут на гуннов с татаро-монголами пенять?
Правда, что касается аваров, то стоит отметить, что взаимоотношения с различными народами, попавшими под их власть, они строили по-разному. Если дулебов, славян Моравни и Богемии, попавших в прямую неволю, они беспощадно эксплуатировали как рабов, то другие племена - кутургуров, придунайских и иллирийских славян - пользовались относительной самостоятельностью и сохраняли внутреннее самоуправление, хотя и признавали над собой верховную власть кагана, выплачивая ему дань и выставляя по его требованию войско. Через подчиненную Далмацию авары даже надеялись создать собственный морской флот: каган обратился к королю лангобардов Агиульфу, чтобы тот прислал туда из Италии опытных кораблестроителей и инструкторов мореплавания, в результате чего на Адриатике возникла славянская морская база в Дубровнике.
Но соседей своих авары совершенно "достали". Они неоднократно громили Тюрингию, Чехию, Силезию, земли славян по Эльбе и Одеру, победили и взяли в плен короля франков Сигберта Австразийского. Многие стали уходить подальше из опасных мест, в том числе под защиту Византии. Как повествуют греческие хроники, "славяне начали без страха селиться на землях империи" - одни организованно, стараясь договориться об убежище с местными властями, другие перетекали просто так, поселяясь в глухих местах, развалинах старых крепостей и деревень. В 578 г. Дунай пересекла первая крупная партия беженцев - около 100 тыс. человек,- осевшая во Фракии и Элладе, в 581 г. последовала вторая волна.
Следует еще коснуться савиров, первыми получивших аварский удар. После разгрома и они перестают упоминаться в византийских и персидских хрониках, прекращаются их набеги на Иран и Закавказье. Они тоже решили переселиться в более спокойное место. С Северного Кавказа и Каспийского побережья они ушли в лесостепную полосу Руси, где поселились по Дону, Донцу (который с этого времени стал "Северским"), и распространились далее на восток. Конечно же, здесь они встретились со славянами. С каким племенем? На этот вопрос можно ответить вполне определенно - с русами. Ведь на Левобережье Днепра лежала территория погибшей Русколани. "Церковная история" Захария Ритора, написанная в 555 г., называет народ "рос", живший на севере от Азовского моря, т. е. как раз на территории днепровского Левобережья и Донца. В VII в. анонимный географ из Равенны говорит о "роксоланах", обитавших в районе Дона и упоминает там город "Малороса". А в последующие века персидские авторы называли Дон "Русской рекой".
Мы не знаем, мирными ли были первые контакты савиров и русов, но, во всяком случае, причины для союза у них имелись: и те и другие были врагами аваров и кутургуров. Сильные и воинственные савиры, громившие в свое время болгар и персов, должно быть, пришлись славянам очень кстати для организации обороны своего края. Да и сами пришельцы не смогли бы выжить в окружении местных славянских племен, не установись между ними нормальных, взаимовыгодных отношений. Согласно "Велесовой Книге", Сева и Рус - братья. Но Сева - старший брат. Следовательно, главенствующее положение в союзе занимали все-таки савиры. Но, разумеется, отношения между ними отличались от отношений завоевателей и покоренных, как, например, в империи Германариха. Это видно из того, что сами савиры со временем постепенно ославянились, превратившись в северян, и слились с русами. "Велесова Книга", написанная в середине IX в., еще различает эти два народа, хотя и не всегда - иногда она явно объединяет их под этнонимом "русичи". А Нестор в конце XI - начале XII вв. русов уже не выделяет, ведь они больше не были отдельным племенем и входили в состав северян. Археология подтверждает, что вплоть до VIII-Х вв. область обитания северян не была чисто славянской, и в ней жили какие-то пришельцы с востока, постепенно славянизирующиеся ("История России с древнейших времен до конца XVII века". М., 1996). Раскопки показывают там сосуществование нескольких культур, отличающихся и предметами обихода, и бытовыми особенностями, и религиозными обрядами, и даже типами захоронений (здесь соседствовали погребение в земле и кремация).
Стоит подчеркнуть и то, что в последующие времена северяне всегда стояли особняком от других восточнославянских земель, старались проводить самостоятельную политику, охотно принимали изгоев и опальных князей, оппозиционных Киеву. Поскольку и народ русов вошел в состав северян, и жили они на территории русов, то и княжество свое северяне часто именовали просто "Русью" - этот факт давно уже подмечен исследователями. Скажем, в "Слове о полку Игореве" термин "Русская земля" неоднократно употребляется не только ко всей Руси, но и к одной лишь Северской. А черниговский игумен Даниил, совершивший в XII в. паломничество в Иерусалим, называл себя "Русьскыя земли игуменом". Русское Приазовье, Тьмутаракань, тоже исторически всегда тяготело к Чернигову, наследнику Русколани, а не к Киеву. Впрочем, в следующих главах будут приведены и другие доказательства слияния древних русов или преобладающей их части именно с северянами.
Нельзя обойти и тот факт, что северяне на самом деде выступали носителями традиций древней Русколани и, наверное, древнего народа савиров. В. Чивилихин в своей "Памяти" на множестве примеров показал, что если Киев во времена Рюриковичей был административно-политическим центром Руси, то Чернигов являлся ее культурным центром. Именно на Северщине обнаружены в наибольшем количестве и наиболее совершенные по исполнению предметы древнерусского изобразительного искусства в дохристианском стиле. Здесь же существовала и мощная литературно-поэтическая традиция: на землях северян обнаружена "Велесова Книга", северянином был легендарный Боян, "Велесов внуче", воспевавший подвиги Мстислава Тьмутараканского и Черниговского; на Северщине создавалось "Слово о полку Игореве", и даже автор во многом перекликающейся с ним "Задонщины", рязанский монах Софоний, был брянским боярином, т. е. северянином по происхождению.
