В Долину Хэдли спускались по ровному склону. На обратном пути к LM остановились у кратера Дюна, на исследование которого ЦУП дал 7 минут, но Скотт растянул их на 17. Приходилось обманывать Землю разными словесными увертками: «Ну, мы идем к роверу…» (направляясь в другую сторону), «Сейчас придем…» (уворачиваясь от заторможенного «ока Земли» — камеры ровера).
Кратер был великолепен! В какой‑то мере его осмотр компенсировал неудачу команды «Аполлона-14», не увидевшей чашу Конуса. Но при общей длине вала более километра исследовали только два небольших участка. Земля упрямо их торопила, надеясь завершить начатое бурение. Это раздражало командира: он не понимал, почему в первой роверной экспедиции приоритет отдан геофизике, а не геологии. Проскочив большое дюнное поле, они увидели LM. «Дом, милый дом!» — радостно воскликнул Ирвин.
Скотт настроился пробурить вторую 1,5–метровую скважину, установить датчик и на этом закончить, но вдруг Земля приказала сверлить 3–метровую скважину для взятия самой глубокой колонки грунта, которая в плане стояла под вопросом. Бурение шло тяжело, явно по вине оборудования, но Земля «уперлась» (так вот зачем их так настойчиво гнали с горы!). Расчетное время исполнения трехмет- ровки — 30 минут. Но они уже отставали от графика на 30 минут, как раз из‑за эксперимента по бурению, и Дэйв предполагал, что их поторапливают, чтобы отыграть эти полчаса. Но удваивать это отставание казалось непродуманным шагом. Скотт не стал спорить, надеясь, что повезет. Не повезло.
Обычно, если бур увязает в материале, это значит, что или шнек бура зацепился внутри за что‑то, или шлам уплотнился в шнеке, образовав «внутреннюю гайку», и бур ввинчивается в нее, как болт. Чтобы продолжить сверлить, нужно дергать перфоратор вверх — вниз, но это на Земле — с хорошей опорой, в удобной позе, в нестесняющей спецодежде, — а на Луне? Заставлять астронавта «рвать руки», догадываясь, что со «сверлилкой» что‑то не в порядке?
Рис. 6.101. Привет, земляне! Джеймс Ирвин и его лунное хозяйство на фоне гор Хэдли.
Скотт разбил пальцы в кровь. Он смог закончить вторую полутораметровую скважину для теплового датчика и полностью заглубить на 3,0 м трубу — колонку, но вынуть ее уже не было сил. Ирвин видел, как Дэйв мучается, каждую минуту трясет руками от боли, но его самого Земля так загрузила параллельными заданиями по исследованию механических свойств грунта, что он ничем не мог помочь командиру. В сумме за два дня в жертву бурению было отдано уже больше часа — время, равное половине стандартного роверного маршрута. Астронавты были предельно раздосадованы: значит, бурение предстоит и в третий день? Отставание от графика уже удвоилось, а завтра еще увеличится… Установив флаг США (последнее задание второго дня), они взобрались в LM. Когда Дэйв снял перчатки, Джим увидел пальцы его рук, сплошь покрытые синяками, с кровоподтеками под ногтями.
Возвращение в LM — это не сбрасывание заснеженной шубы на руки слуг: выбраться двоим из облипших лунной пылью скафандров в помещении размером с ванную комнату и не перемазаться! Пыли в кабину набилось столько, что она превратилась в мрачноватый угольный короб. «Эй, Ал, — кричал со смехом чумазый «шахтер» Ирвин пролетающему над ними Уордену, — скинь нам сюда мое мыло!» В эту «ночь» Ирвину снился настоящий лунный сон — они ехали с Дэйвом на ровере по бесконечной золотистой пустыне.
Желание свернуть миссию почувствовалось с первых минут третьего дня. Астронавтов предупредили, что выход будет укорочен до 5 часов за счет похода к Северному комплексу кратеров. Скотт категорически возражал, ЦУП отступил: «Ну, посмотрим, как получится по времени…» Чувствовалось, что руководство боится отправлять усталых астронавтов на пропыленном, впервые испытываемом ровере в третий большой маршрут. В ЦУПе наблюдался «синдром второго дня» — чувство достаточности достигнутого.
Скотт был на грани бунта, когда услышал приказ обязательно до выхода выдернуть забуренную вчера 3–метровую трубу. В отряде астронавтов у Скотта была кличка «американский лось» за чудовищную выносливость на тренировках и стальную выдержку в разборках с начальством. Стерпел он и в этот раз, хотя настойчивость ЦУПа уже обернулась разбитыми руками астронавтов и первым употреблением лекарств на Луне (накануне Дэйв не смог уснуть без аспирина).
Солнце было уже высоко, это чувствовалось даже сквозь скафандры. Застрявший бур выдирали из грунта вдвоем 28 минут, упираясь в ручки дрели плечами (снабдить их домкратом Земля забыла). Выдернутую 3–метровую трубу — колонку требовалось еще разобрать, чтобы всунуть в LM, но тиски для развинчивания были собраны наоборот — губки вместо зажима детали расходились при нажатии, так же «работали» и разборочные клещи. Терпение Скотта кончалось, «Сколько часов вы хотите потратить на все это?» — резко спросил он ЦУП. Но на помощь пришла смекалка: на ровере были тиски для разборки ручных трубок — кернов; слабенькие, но справились!
Разборка трубы только на две части (всего их 6) отняла еще 11 минут; к тому же Ирвин травмировал руку, а Скотт — плечо. Но об этой травме догадался по голосу Скотта только капком Маленький Джо. ЦУП в это время штурмовали два отряда — группа научной поддержки и отряд астронавтов: те и другие, как и экипаж, были возмущены нерациональной тратой лунного времени и продолжением явно неудачного эксперимента. Через 45 минут «пытки трубой» штурмовой отряд во главе с бывшим командиром Дэйва по «Аполлону-9» Макдивиттом вынудил руководителя полетом Гриффина отложить разборку трубы на конец дня (может, она и такой влезет? — они требовали проверки на тренажере).
Рис. 6.102. Одна из самых популярных фотографий, доставленных экспедициями «Аполлон». На ней Ираин и ровер на фоне горы Хэдли. Но уфологи «увидели» здесь еще и ракетную базу пришельцев — в правом верхнем углу. Действительно, на газетных высококонтрастных отпечатках видно нечто похожее на нос ракеты или край летающей тарелки. Однако на мягких отпечатках отлично видно, что это просто игра света и тени на склонах холмов.
Но киносъемку ровера в движении — последнее задание до выхода на маршрут — им отменить не удалось. Потеряв еще полчаса (съемка не состоялась — кинокамера не работала), астронавты получили команду двигаться к Борозде Хэдли. «Это лучшая ваша идея за все утро», — жестко оценил Скотт работу ЦУП.
Секунду назад Скотт был на грани нервного срыва, а сейчас он с ледяной сосредоточенностью, с разбитыми руками и больным плечом вел ровер, несущийся как очумелый на запад. Дэйв был зол, он считал, что геофизики сломали геологический план его экспедиции. За третий день они должны были посетить и Борозду, и Северный комплекс, а теперь продуктивно поработать на Комплексе они явно не успевают. Впрочем, сюрпризы еще не кончились: впереди их ждал неожиданно сложный рельеф. «Вчера было намного легче двигаться», — сказал он Джиму. «Не думал, что придется бороться с таким ландшафтом», — согласился тот.
Они надеялись, что поездка будет легкой и короткой, но вместо этого долго и жестко тряслись по гребням и впадинам дюн. Трижды перед ними раскрывались глубокие низины, которые приходилось объезжать.
На промежуточной остановке у небольшого молодого 15–метрового кратера буквально схватили образцы минералов, сфотографировали полностью засыпанное камнями дно кратера и снова сломя голову понеслись вперед. Через 30 минут они прибыли на берег Борозды Хэдли. И вновь не могли оторвать от нее глаз. Если раньше астронавтам был виден в основном освещенный низким солнцем противоположный берег, то при высоком солнце они отлично видели обе стены каньона. Как на ладони была и гора Хэдли — Дельта с кратером Сент — Джордж на склоне.
Резкого обрыва в пропасть Борозды не было. За 200–300 м до нее склон был пологим, слой реголита неглубоким, грунт под ним твердым. Но метров за 50 от края уклон возрос до 20°, а на самом краю обрыва, словно ограждение, выстроилась нестройная шеренга светло — серых валунов, лежащих прямо на каменном основании, почти не прикрытом реголитом. Поверхность пологого склона испещряли небольшие, 5-10 м в диаметре, кратеры с хаотично разбросанными между ними обломками крупнопористых базальтовых плит цвета бронзы, величиной от ботинка до чемодана. На срезе противоположного берега было видно множество слоев предполагаемых разливов лавы по равнине Хэдли. Сфотографировав все это и собрав образцы, стали спускаться к камням на более крутом участке склона.
Вид камней заинтриговал ЦУП и время работы было тут же «заботливо» продлено… «Жалкая уловка», — Скотт уже смирился с тем, что на север их не пустят. «Нужно что‑то оставить и следующим парням», — с грустью прокомментировал он зто решение руководства доверчивому Ирвину.
