— Вы не должны говорить того, что думаете.
Эта лукавая женщина угадывает мысли. Я это заметил еще раньше.
Но какая страшная, лукавая улыбка…
5…Мне стоило большого труда развязать язык Жоржет-те, горничной их этажа.
Первое — у него иссякают деньги.
Второе — они не муж и жена.
Они — любовники. Это то, что принято называть связью. Я не могу не повторить вульгарного эпитета. Жоржет-та говорит, что она неземное существо. Жоржетта утверждает, что Аминта никогда не спит, что она не ощущает холода, голода и жажды. Конечно, это глупости.
А впрочем, может быть, это неизвестный наркоз или длительный гипнотический сон. Во всяком случае, отношение этого молодого человека к ней непостижимо. Я начинаю понимать его нервность, его тик, — изредка пробегающую гримасу от левого угла рта к уху. Может быть, это гипнотизер и ясновидящая. Да нет же, черт возьми!.. Я глупею от этой страсти. Кто бы он ни был, но я отниму ее у него.
6…Я купил двухместный автомобиль «Фиат» — двадцать четыре силы, торпедо. Вчера я его пробовал в пробеге от Лозанны до Монтре. Хорошая машина, и я еще не разучился управлять такой штукой. Вечером я предложил ему небольшую прогулку в Ко, две тысячи метров над уровнем моря. Превосходный вид на озеро и Дан-де-Миди. Он попросил отложить. По-видимому, он боится ее оставлять одну. В ее глазах усталое равнодушие, когда она смотрит на своего спутника. Я почти боюсь этой женщины. Застывшая вечная улыбка. Она может разрушить самый хитроумный план. Хотя до сих пор у меня нет никакого плана.
7…У него нет денег. До сих пор нет перевода из-за границы. Я узнал о нем все, что мне нужно. Он — один из младших секретарей министерства иностранных дел Эритреи, атташе при посольстве в России. Романтическая поездка в Швейцарию с таинственной особой. По-видимому, молодой человек уехал без согласия родителей, и теперь родители наказывают его. Бедный юноша! Мне даже жаль его. Вчера вечером он вошел в ювелирный магазин в доме «Палас-отеля».
8…Я вошел к ювелиру. На стеклянной полке с надписью «Оссаэюп», между жемчужным колье, браслетом с сапфирами и двумя самодовольными золотыми портсигарами, я увидел перстень с большим изумрудом. Золото, черная эмаль и изумруд. Пожалуй, это его вкус. Что-то вроде родового кольца, антикварная редкость и громадная ценность. Я спросил цену. Вдвое больше, чем я предполагал.
— Это принадлежит молодому человеку из отеля «Ши-льон», 65? Стибор Бони… Не так ли?
— Совершенно верно. По-видимому, нужда в деньгах. М-сье почти дешево приобретет великолепную вещь.
Ювелир, маленький, упитанный, в светло-сером жакете, смотрел на камень в лупу. Камень светился зеленым магическим пламенем. Я взял кольцо и прикоснулся ногтем к шлифованной ровной поверхности камня. Мне показалось, что изумруд шевелится в оправе. Я слегка нажал на камень и изумруд покривился и слегка ушел в оправу.
Ювелир заинтересовался.
— Старинная работа. Камень переворачивается на оси.
Он перевернул изумруд щипчиками. Сбоку выдвинулась пластинка с гербом. Кольцо приобрело вид обыкновенного родового кольца с печатью-гербом. Ювелир передал мне кольцо.
Герб князей Радомирских.
Я купил кольцо, уплатив за него половину всех денег, полученных от «Белого орла».
9…После кофе я попросил его уделить мне четверть часа. Мы вышли в сад. Дождя уже не было. Медленно развертывались белые упругие лепестки магнолий. Озеро светилось голубым тихим светом, и на другом берегу ясно громоздились домики Бувере. Я взял молодого человека за локоть с фамильярностью, которую может себе позволить пожилой друг, и показал ему кольцо.
(Изумруд был на месте).
Он смутился и слегка покраснел.
— Это вы купили кольцо?
— Да… Деньги находятся у ювелира…
Затем я взял его руку и одел кольцо на его палец, не дал ему времени раздумывать и сказал довольно резко:
— Я возвращаю вам кольцо, вы получите сумму, которая находится у ювелира… Но это не дружеская услуга.
Я продолжаю:
— Вы должны уехать отсюда с вечерним поездом.
Он слегка удивился. Но я не дал ему времени возразить.
— Женщина, которую вы называете Аминта, должна остаться здесь. Можете не беспокоиться о ее судьбе.
Он вздрогнул и почти сорвал с пальца кольцо.
— Нет… Вы ошибаетесь, если думаете…
— Сударь, вы далеко не Вертер… Вы знаете, что такое жизнь… эта женщина…
— Я не могу вам ничего сказать о ней… Это невероятно…
— Мне все равно… Вы уедете?..
Он изменился в лице и, видимо, искал слов.
— Вы не хотите уехать добровольно?
Он не ответил, и я повернул камень в кольце, показав ему герб.
— Как вы объясните это? Герб князей Радомирских?
Я удовлетворен. Он смутился и побледнел. Я говорил настойчиво и угрожающе.
— Это родовое кольцо. Герб князей Радомирских. Они далеко не разорены. Им не нужно продавать свои драгоценности. Следовательно…
Молчание.
— …Следовательно, это кольцо украдено… Украдено вами.
— Нет…. — Он весь дрожал.
— Тогда почему оно у вас?
— Это… подарок… Но я дал слово не говорить…
— Слишком много тайн. Как вы докажете?..
Он молчал.
— Вы не сумеете доказать.
Он сказал с злобным презрением:
— Если вы полицейский агент, — делайте свое дело.
Я взглянул на нею. Спокойная презрительная усмешка. Ясно. Его запугать нельзя.
Великолепные данные. Решительно, мне нравится этот юноша. Вдруг я расхохотался, хлопнул его по плечу и сказал:
— Дорогой мой… Я вам верю. И знайте, что это дружеская мистификация… — И потом, переменив тон, продолжал с располагающей к откровенности задушевностью:
— Дорогой мой… Я вдвое старше вас… Ваша Аминта — сокровище… Я все это придумал для того, чтобы узнать, насколько вы достойны ее… Вы честный малый, и я спокоен за ее судьбу.
В этот момент Аминта вышла в сад. Как меняется это лицо. Беатриче Габриэля Россетти, Беатриче…
Никогда еще не было такой пленительной прохладной тишины на озере.
Я отниму у него Аминту, хотя бы мне пришлось…
10…Вчера я подслушал замечательный разговор, который едва не переменил финал всей этой истории. Я был в гараже и возился с тормозами. Это входило в мои планы следующего дня. Мой шофер остановился у входа в гараж и болтал о разных пустяках с кельнером из отеля. Я еще раньше обратил внимание на этого веселого малого, итальянца из Тосканы, слегка развязного щеголя — прямой персонаж французской комедии — Сганарель из итальянцев.
— Нот, я прямо лопаюсь от тайны… Она переполняет меня… Ты слышишь, Жюль?..
— Я слышу.
— А он…
«Он» — это относилось ко мне. Жюль отвечал:
— Кретин… Ты разве не знаешь этих спортсменов?.. У него голова в радиаторе…
— Дело касается крошки из сорок шестого номера…
Сорок шестой номер… Комната Стибора и Аминты… Я слушаю.
— Ты можешь мне испортить пробор, если я лгу… Пусть это не совсем благородно, но я не могу молчать… Вчера я принес мосье глинтвейна… М-сье был в саду, а мадам сидела, как картина в раме окна… Я поставил глинтвейн и, отвесив, какой полагается прелестной даме, поклон, вильнул к двери. И вдруг, я вижу… Нет, ты умрешь от злости… Я вижу, что мадам улыбается мне и не так, как это принято у них, улыбается не для того, чтобы лишний раз показать жемчужные зубки. Она улыбается так… Я хорошо понимаю эти штуки… Так улыбается дама, которая… Притом она смотрит на меня так, что я весь холодею, от пробора до пяток…
Я слышу тихий смех итальянца, ему вторит пропитой кашель Жюля.
— Ну, и дальше…
— Дальше… Лопни от зависти, Жюль… Она поднимает руки вверх, откидывает голову, и я вижу в ее глазках…
— Не ври…
— Санта Мариа делле Грациа… Сен-Сальвадор… Мой поднос летит в кресло, я поворачиваю ключ в замке и…
У меня темнеет в глазах. Когда я с трудом возвращаю себе спокойствие, у меня в правой руке мой маленький маузер, который направлен в сторону голоса. Затем, по привычке обдумывать каждый свой шаг, я решаю, что нельзя же застрелить человека за глупую и смешную ложь…
— Мадонна… Клянусь, это подарок за мою благочестивую жизнь… Эта женщина… Это небеса… Только пять минут… А потом я захватил мой поднос и испарился, как прошлогодний ливень…
— Ты врешь…
— Маленькое доказательство… У нее выше локтя тонкий браслет, кружок… Откуда я мог бы это знать… Мадам не носит открытых платьев… Хочешь — проверь… Я не говорю уже о родинках… У меня было мало времени… Ты понимаешь.
Оба хохочут и, когда я ухожу из гаража, опять подавляю в себе самые свирепые желания…
«Белый орел» молчит. Это хорошо. Пока я не в состоянии заниматься делами.
Несомненно, я не нужен Аминте. Но также ей не нужен Стибор Бони. Все дело в том, чтобы устранить его. Добровольно он не уйдет. Когда я уяснил себе положение, я обдумал план, который постепенно привожу в исполнение. Он подозрительно поглядывает на меня. Доверия нет. Он избегает оставлять Аминту одну. Они стали реже спускаться вниз, в общий зал.
