Французы, подобно немцам, не составляют антропологически однородной нации. В состав французского народа входят: малорослые (брахи-брюнеты) кельты, высокорослые (долихо-блондины) галлы и, наконец, германцы. Эти составные части (как и составные части германцев) достаточно слились и объединились этнографически, образовав очень типический коллективный огранизм Франции. Подобно тому, как в Германии на всю этнографическую группу немецкого народа наложили свой духовный отпечаток германцы, так во Франции то же сделали галлы и кельты, передав французскому народу свойственный им веселый, живой и подвижной характер.
Самую заветную, выдающуюся сторону французского характера составляет живая впечатлительность, уже с первого раза очевидная для наблюдателя. Она происходит от сильных чувств, свойственных этому народу, и была нередко предметом критики и насмешек со стороны других народов, которым эта черта могла казаться зависящей от слабости воли и неспособности к самообладанию. Но в действительности чувства французов не только сильны, но глубоки, в истинном значении этого слова, — а такие чувства не могут быть вполне подавляемы волей. Чувства француза отличаются и глубиной, и проникновенностью: ими явно сопровождаются все душевные акты, и даже сухой ум и чистая воля несвободны у француза от заметной эмоции. Оттого французская мысль отличается особенной живостью, картинностью и блеском; в свою очередь воля, благодаря чувству, полна гибкости и живого приспособления и никогда не носит характера слепой механической силы; и даже самые чувства всегда сопровождаются целой гаммой второстепенных тонов и оттенков, придающих им характер широкого всепроникающего эмотивного акта. Французу даже неизвестно то состояние стихийной оцепенелости чувства с окаменением воли, которое составляет национальную черту финна и называется упрямством. Французу несвойственна также и холодная жестокость, составляющая национальную черту некоторых образованных народов.
Тонко развитое чувство француза делает его проницательным в отношении душевного состояния других и родит в нем самом эмотивный отклик; оттого француз является общественным существом в большей степени, нежели представители других народов Европы. Уже галлы, по сказанию Страбона, охотно принимали на себя вину тех, которые казались им обвиненными несправедливо. Французский солдат, храбрость которого имеет вековую репутацию, в пылу сражения никогда не думает о себе, но исполняет долг глубокого сочувствия к товарищам, которым угрожает опасность. Сочувствие и сострадание является естественной глубокой чертой национального характера француза. Легко понять, что при таких качествах француз не мог сделаться колонизатором. Францию считают даже неспособной к колонизации. Колонизация требует той холодности, насилия, презрения или, по крайней мере, невнимания к низшей расе, на какое француз не способен по самому характеру своему. Как древний грек, изготовляя художественные произведения для рынка, не мог превратиться в простого ремесленника, но оставался художником, так француз не способен позволить себе то невнимание к человеку, какое необходимо, чтобы сделаться колонизатором. Черта общечеловечности в такой степени свойственна французскому характеру, что даже самый лиризм этой нации запечатлен необычным характером. В то время как немецкий лиризм, говорит Мейер, носит на себе печать уединенного замкнутого в себе состояния, лиризму французскому присуши экспансивность и общественность, и даже, когда Ламартин и Гюго говорят о самих себе, они изображают только те чувства, которые общи всем и которые носят не личный, но сверхличный общечеловеческий характер. Такую особенность французского характера иногда объясняли мотивами личного свойства — исканием развлечений, потребностью в обмене мыслей, жаждой общества и т. п. и т. п. Но такие объяснения необходимо признать односторонними; напротив — француз чувствует самого себя меньше, чем чувствует другого, и для него больше имеет силы чужой взор, чужая совесть, чужая душа, чем его собственные инстинкты: omnium mihi conscientia major est, quam mea — так о себе говорит француз.
Указывая на приветливость и общественность французов, Д. С. Милль замечает, что англичанин лишен этих качеств: «В Англии, — говорит он, — всякий поступает так, как будто все ему враги или все сердятся на него».
«Тонкое понимание другого и оценка самого себя меркой общественной совести сделали для француза естественными высшие добродетели: самоотверженность, альтруизм, потребность стать на службу не только своей народности, но и всему человечеству. В этом отношении французам принадлежит, по праву, нравственное первенство в ряду современных рас. Социальные реформы и демократический дух гораздо более созрели во французской нации, чем в других странах, и в настоящее время умы лучших людей Франции не без основания начинают предчувствовать зарю высокого поворота в ходе нравственной жизни, которой Франция достигнет раньше, чем кто-либо в человечестве» (Фулье).
Основным свойством французского ума является его острота и неутомимость. В этом отношении французы занимают едва ли не первое место среди народов. Предание приписывает Виргилию слова: их (галлов) может довести до утомления все, что угодно, только не умственная работа. Ясность мысли и ее логическое построение таковы, что французов не без основания называют огранизаторами человеческой мысли. Французская критика получила всемирное воспитательное значение для ума, как французская комедия для общественных нравов.
Воля французов не всегда является сильною в делах внешних, но, в общем, эту волю необходимо признать сильной, если принять во внимание ту сложность душевной работы и те бесчисленные компликации, какие даются живым умом и пылкими чувствами и которые неизбежно требуют необыкновенно сложных и гибких манипуляций воли в задачах решения и осуществления.
Объединяя все данные, касающиеся французского духа, нельзя не прийти к заключению об особой талантливости расы; значение этой талантливости еще больше возвышается гармонией, существующей между душевными способностями. Самое направление духовной жизни французского народа носит печать того всестороннего психического прогресса, который напоминает дарования древних греков.
Французский гений направляется по тому пути, который менее всего обещает непосредственные осязаемые результаты, но — это путь высшего душевного развития. Человечество когда-нибудь оценит и этот путь, и ту нацию, которая избрала и пролагает такой путь.
ж. Евреи
Психологический очерк народов остался бы неполным, если бы не были приведены, хотя некоторые, черты из психологии народа, который хотя и не составляет нации в полном смысле слова (так как рассеян среди других народов Европы и земного шара), но черты этого народа настолько типичны, что ознакомление с ними имеет существенный теоретический интерес и может содействовать уяснению общих вопросов этнической и расовой психологии.
Евреи распадаются на две обособленные группы, различающиеся как по внешним признакам, так и по своему происхождению. Русско-немецкие евреи (ашкеназы), по своему малому росту, относительной частоте у них рыжих волос, серых глаз и брахицефалии, сильно удаляются от сефардов (евреев трех южных полуостровов Европы, африканского побережья Средиземного моря и отчасти Голландии и Англии). Евреям-сефардам свойственны: черные волосы, черные глаза и долихоцефалия. По новейшим исследованиям сплочение этих двух антропологических типов в одну общую группу еврейского народа произошло чрезвычайно давно, еще на месте первоначальной родины евреев в передней Азии, где к первоначальному истинному семитическому корню присоединились брахи-блондины амориты. Позднейшие примеси (арийцев в Европе) к этим исконным частям еврейского народа были сравнительно незначительны, почему еврейский народ сохраняет свою первобытную типичность.
Евреи во все времена своей истории обнаруживали склонность к переселениям в гораздо большей степени, чем другие народы. Путь в Европу, куда переселилась главнейшая масса евреев из их первоначальной родины — Передней Азии был троякий: через Кавказ, по берегам Черного моря и по Средиземноморскому побережью. По этому последнему пути прошла наибольшая часть евреев перед началом периода их рассеяния. В настоящее время общее число евреев на земном шаре до 10–12 миллионов; половина этого числа живет в России.
К антропологическим особенностям евреев, резко отличающим их от других народов, относятся: более малый рост, слабое развитие груди, большая рождаемость, высшая средняя продолжительность жизни и меньшая смертность; благодаря этим особенностям, евреи постепенно возрастают в числе, даже несмотря на неблагоприятные условия, в которых эта раса находится всюду. Одна из наиболее заметных особенностей еврейского народа заключается в наивысшей приспособляемости евреев к самым разнообразным климатам, о чем речь была уже выше.
